— Вы пожалеете ещё об этом.

— Возможно, но терпеть ваше поведение я больше не буду. Сдайте смену и вы свободны. Можете даже не отрабатывать положенные две недели. Всем остальным довожу — пока я здесь руковожу, я не потерплю склок, оскорблений и хамства. Довольно! Мне плевать, что будет со мной, но работу моей подстанции развалить я не позволю.

— Семнадцатая, на выезд!

Глеб и Богдан переглянулись и побежали за укладкой и кардиографом. Уже сидя в машине, что неслась по городу, Глеб как-то странно посмотрел на своего помощника и тихо спросил:

— А теперь колись — Виктор Степанович и Софья Дмитриевна тебе кто?

— Какие Виктор и Софья? Ты о чём, Глеб?

Назаров усмехнулся и покачал головой:

— Ну, что ты не просто пацан с улицы, я давно знал, Шанины фамилия известная. Но Золотарёв с Голубовской тебе кто? И учти, у них ещё мои родители учились, так что придумай отмазку поприличней, договорились?

— Это дедушка и бабушка, Глеб. Мамины родители. Мне их очень не хватает. И хорошо, что эта змея не коснулась их памяти.

Водитель Саша усмехнулся и заметил:

— Это вы ещё с настоящими змеями не встречались. Я на этой подстанции уже лет десять водителем работаю. Везу как-то бригаду на вызов. Час ночи. Адрес — в центре города. Укусила змея! Откуда взяться змее в городе, скажи? Оказывается, всё проще простого. Днём ездили в лес за черемшой, поймали какую-то змеюку, засунули в трёхлитровую банку и привезли с собой. Вот зачем, спрашивается? Пришли друзья вечерком, выпили и решили достать змею из банки. Она, конечно, за руку тяпнула. Так что змеи они такие. Даже дома куснуть могут. И на работе. Прибыли, мужики, выгружаемся!

Глеб и Богдан переглянулись и с улыбками выпрыгнули из машины. Где-то шумел город, солнце уже садилось, окрашивая горизонт в розовый цвет, порыв ветра принёс запах первых распустившихся цветов. Жизнь продолжалась.

— Самые кошмарные сны бывают перед дежурством, когда снится, что пришёл на работу, все поделал-переделал, уже домой собираешься, а тут звонит будильник и ты понимаешь, что сейчас надо вставать, ехать на работу и делать то же, что делал во сне.

Богдан откинулся на спинку плетёного кресла и посмотрел на сестру, которая раскладывала нарезанные овощи по тарелкам. Сегодня в светлый праздник Пасхи их уже даже не большая, а огромная компания собралась в доме Петра Лаврентьевича. Лис, как называли его все члены этой семейной группировки, жмурился от удовольствия, наблюдая за орущими внуками. Семь неугомонных человечков — дети его дочери и её подруг — носились по двору, прыгали на батутах, съезжали с многочисленных горок, периодически получая от мам за тишком украденные конфеты и фрукты с ягодами. То тут, то там раздавались грозные обещания о наказаниях, которые совершенно не влияли на поведение разыгравшихся на природе чад. Пока не раздался громкий мужской голос:

— Вадим, если я ещё раз услышу от мамы, что вы не слушаетесь, я вам всем уши надеру! Понятно? — Своим криком Сергей Божнев на миг остановил броуновское движение, но его сердитый голос как-то не вязался с его видом — взъерошенные волосы после купания в бассейне, небрежно повязанная на животе рубашка и яркие шорты. К тому же измазанные в соусе ладони тут же были оценены умолкнувшими детьми, после чего самая маленькая в их компании Лиля Водопьянова склонила голову набок и прошепелявила:

— Нисиго не полусится, дядя Сеёза, у тебя луки глязные.

— Константин! — взревел Божнев и с трудом спрятал улыбку, глядя в невинные серые глаза. — Водопьянов, твоя козявка ставит под сомнение мои возможности в воспитании детей.

— Ща-бемоль, разберёмся! — Водопьянов вытер руки от рыбьей чешуи и решительно направился к детям. Лиля тут же спряталась за спину Вани Морозова и внимательно смотрела на отца, шкодливо высунув розовый язычок. — Дочь, ты почему не слушаешься дядю Серёжу?

— Я? — Лиля шагнула в сторону и быстро оглянулась. Костя, который отлично знал свою малышку, тоже шагнул в ту же сторону. Лиля улыбнулась, чуть присела и дала такого стекача к появившейся маме, что и дети, и мужчины только громко рассмеялись.

— Мой кузнечик в своём репертуаре, — со смехом проговорил Водопьянов, наблюдая за разговором своих любимых девочек — Наташи и Лили. — Сейчас ещё выдумает, что всей толпой ущемляли её права.

Его малышка-дочь выслушала маму и понуро повернула обратно. Дойдя на мужчин, она медленно подняла голову и виновато заявила:

— Босе не буду.

Сергей и Костя с трудом сдержали улыбки, после чего Водопьянов прошептал другу на ухо:

— Но не факт. Наталь, и как у тебя получается приструнить этого неугомонного живчика?

Наташа подошла ближе, одним жестом разогнала смирно стоящих детей и спокойно ответила:

— Я сказала ей, что усложнять жизнь мужчинам нельзя.

— Правильно! — удовлетворённо заметил Божнев.

Наталья хитро усмехнулась и добавила:

— Поэтому им нельзя задавать вопросов, на которые нельзя было бы просто кивнуть.

— Наташка! — прошипел Водопьянов, но в тот же миг умолк, когда жена мимолётно провела ладошкой по его ягодицам, прикрытым шортами, и с силой сжала пальцы. — Задушу.

— Мне начинать бояться или можно перенести это на потом?

С этими словами Наташа спокойно пошла к беседке, где женщины накрывали столы.

Водопьянов мотнул головой и что-то пробурчал себе под нос. В этот момент из-за поворота показалась большая машина. Божнев резко обернулся и крикнул:

— Кирилл Сергеевич, Сашка! Сергей с Катюшей сына привезли!

Все сразу оживились, мужчины поспешили встретить прибывших гостей, женская половина замерла, с волнением ожидая Матвея, которого только на днях выписали из больницы. Соня и Лидочка застелили ротанговое кресло тёплым покрывалом, поправили подушки и придвинули ближе маленький столик для напитков. Богдан в три прыжка оказался рядом с машиной и помог другу выйти из салона.

— Очешуительно! — простонал Матвей и оглядел остановившихся друзей и родственников. — Как здорово опять увидеть вас всех вместе, земляне. Саня, спасибо за фотки, — он повернулся к маминому брату и показал тому большой палец. Разобраться в хитросплетениях родственных отношений в их семье было достаточно трудно. С одной стороны Александр Морозов приходился ему дядей, но с другой он же являлся мужем Инночки, сестры друга-ровесника. Поэтому было решено: никаких дядь-тёть со средним поколением — просто друзья и родные люди. Саша с экипажем недавно вернулись с севера, где Морозов снимал тундру, оленей и жизнь кочевых племён.

— Матвеюшка, сынок, может, присядешь, отдохнёшь? — Катя после собственной выписки всё свободное от работы время проводила с сыном, оставляя его только на ночь. Мысль, что она могла потерять ещё одного ребёнка, чуть не убила её саму, поэтому иногда Матвей с улыбкой выпроваживал маму из палаты, чтобы самому помыться или сходить в туалет. И часто повторял слова Пушкина — «и царица над ребёнком, как орлица над орлёнком». Сейчас же на вопрос мамы он только кивнул и мельком глянул на стоящую чуть в сторонке Лидочку. Соскучился, сил нет! Матвей медленно подошёл к приготовленному для него креслу и тихо пробурчал:

— Непорядок, оркестра нет, ковровые дорожки не постелены, «‎к нам приехал, к нам приехал» не поют, бардак!

И тут будто всех прорвало! Его обнимали, хлопали по плечам, женщины ахали и целовали, тайком вытирая слёзы, дети визжали и прыгали вокруг взрослых, и только сам виновник суматохи молча смотрел на родных людей и улыбался. После бурной встречи он опустился на тёплое сиденье и откинулся на спинку, чуть поправив подушки под спиной. Надо начинать жить прежней жизнью, что-то он задержался в статусе больного.

Последним подошёл Игорь Александрович, вопросительно качнул головой и получил в ответ жест «всё нормально», после чего все разбрелись по своим делам, занявшись приготовлениями к празднику.

— Иди сюда, Лидуш. — Лидочка присела у кресла и провела ладошкой по колену любимого. — Лидочка, я жутко соскучился, не видел тебя уже два дня. Сонька мне за это время весь мозг выела чайной ложкой. Вот дал же Бог сестрицу! Предлагаю сегодня всё рассказать родителям. Ты как?