– Вы тоже ее видите?.. – ахнула напарница.

– Кого? – Полицейский посмотрел на Алену так, что стало ясно: еще немного, и он отведет нас в отделение для выяснения личностей. Поэтому, возвав к своим профессиональным навыкам, я начал играть.

Для начала вполне естественно рассмеялся и толкнул Алену плечом:

– Эй, эй! Выходи из образа! – Затем стал хвататься то за голову, то за сердце: – Понимаете, господин полицейский, в сценке у нас как раз по сюжету стена, которую никто кроме нас не видит… Мы пытаемся доказать, что она есть, стучим по ней, пинаем, а нам не верят. Так смешно, знаете ли. Да вы приходите на выступление, сами все увидите!

– Где и когда оно будет?

– В ДК рыбаков, в этот четверг.

– В четверг дежурю, – вздохнул сержант и козырнул: – Ладно, идите. Но репетируйте все-таки в помещении, не пугайте прохожих.

– Спасибо, товарищ сержант, – вновь прижал я к сердцу руки. – Всего вам доброго.

– До свидания, – пискнула Алена, взяла меня под руку, и мы чинно пошли своей дорогой.

Для пущей достоверности я достаточно громко, чтобы услышал полицейский, сказал:

– А потом ты говоришь: «Вот же она, вот! Почему вы ее не видите?»

– И помните: наркотики – зло! – крикнул вдогонку сержант.

– Вот, – сказала Алена, когда мы отошли достаточно далеко. К огромному сожалению, руку с моего локтя она при этом убрала. – Вот почему мы не пошли сейчас внутрь. Слишком много свидетелей. Особенно с учетом того, что с этой стороны дверей у дома нет.

– Заметил. А с какой есть? В смысле, как вы в него заходили – через окна, что ли?

– Через окна не получается, там стекла толстенные, возможно, бронированные. Не кувалдой же по ним лупить – тут уж точно полиция сцапает.

– Тогда – как?

– А ты подумай. Это полезно. Мозг нужно тренировать, он в нашей работе может пригодиться.

– Он порой и в быту выручает.

Алена на шутку не отреагировала. Я принялся рассуждать вслух:

– С трех доступных сторон дверей нет, только окна. Через окна в дом, говоришь, не попасть. Остается четвертая сторона, но та «впаяна» в школу… Слушай, тогда получается, что попасть в него можно только через школу. И если на той стене имеется входная дверь. Но не может ведь быть дома совсем без дверей! Да и вы в него как-то заходили же… В общем, мозг мне подсказывает, что вариант один: зайти в школу и найти дверь. Так?

– Более-менее. На четверку с минусом твой мозг работает. Ладно, от мента ты зачетно отболтался, пусть будет четверка.

– Почему не пять?

– Потому что входной двери там нет. То есть она присутствует, но с той стороны, с Беты. А здесь школа как бы обрезает здание, и попадаешь прямо в его коридоры.

– Постой… – сбавил я шаг. – А как же… Ну, как вы собирались попасть на ту сторону, если и вход, и выход только через альфа-школу?

– Все-таки надо твоей четверке минус вернуть, – хмыкнула Алена. – За однобокое мышление. Ты представляешь дом так, словно это часть нашего мира. А на самом деле он по-прежнему стоит на Бете, а на Альфу, к нам, лишь высовывается. Да и то не для всех. Но мы с Ванькой его не только видим, но и внутрь заходили. Так вот, когда попадаешь в дом и оборачиваешься, то видишь не кусок школьной стены с крыльцом, а продолжение коридора с входной дверью в конце.

– А когда идешь к нему, возвращаешься в школу.

– Зачетно, – с уважением посмотрела Алена. – Четверка с плюсом.

– А почему не пять?

– Потому что с подсказкой. Но все равно молодец. А пять, знаешь, когда будет?

– Когда перейду на ту сторону, – сглотнул я.

Менделев нервно мерил шагами комнату с мониторами, снимая с пальца и вновь надевая кольцо. На нас с Аленой лишь взглянул, не прекращая мотаться туда-сюда.

– Дмитрий Иванович, – заморгала Алена. – Он коснулся стены.

Менделев кивнул, но даже не замедлил шага. Туда – сюда, туда – сюда… Я ощутил себя болельщиком на теннисном корте. Только игроки отсутствовали, да и сам мячик был слишком большим. И очень угрюмым. Алена напряглась и спросила:

– Что-то случилось?

Рыбак наконец остановился. Посмотрел, будто впервые нас увидел, и сухо бросил:

– Иван со Стасом не отвечают на звонки.

– Может, не слышат или заняты.

– Вне зоны действия сети, – мрачно сказал Менделев. – Оба. И контрольные сроки, когда должны были отзвониться, закончились. Не позвонили ни в три часа, ни в пять. Парни дисциплинированные, забыть не могли. Вот и стал звонить сам.

Я невольно посмотрел на часы. Десять минут шестого! Если рвану сейчас, то еще могу успеть на автобус.

Никуда я, разумеется, не рванул, а сказал Рыбаку:

– В области не везде хорошая связь. Если ретранслятор далеко, а они в какой-нибудь низинке…

– Не надо меня успокаивать! – взмахнул Менделев руками. – Я не истеричная баба!

«Как раз очень похож», – подумал я. Дмитрий Иванович будто услышал. Передернул плечами и глухо произнес:

– Простите. Но связь там хорошая. Другое дело, если они зашли в бета-объект.

– Стас ведь не может, – пролепетала Алена. Она стала такой бледной, что яркие губы казались нарисованными на листе бумаги.

– В том-то и дело! – развернулся Рыбак. – А что тогда?

– Может, дэтэпэ? – прошептал я.

Дмитрий Иванович будто обрадовался.

– Так!.. – потер он ладони, снял кольцо и как сквозь прицел посмотрел через него на Алену: – Ярыгина, обзванивай больницы на всем пути следования, я возьму на себя полицию и еще кое-кого подключу.

Он вернул кольцо на место и ринулся к чайной, на ходу тыча пальцем в экран смартфона.

– А мне что делать? – развел я руками.

– Следи пока за экранами!

Я сел в ближайшее кресло и уставился на видео-стену.

– Того города, куда поехали ребята, здесь нет? – спросил я Алену, которая, щелкая мышью, уже искала в компьютере телефоны больниц.

– Вон, – оторвав взгляд от монитора, ткнула она на один из экранов. – Но там только центральная площадь, больше камер нет.

Ага… Памятник героям войны в центре, автомобильное кольцо вокруг со снующими туда-сюда машинами, здания кинотеатра и, скорее всего, местной администрации. Изображение неважное, даже номеров на автомобилях не разобрать. Если не особо присматриваться, вполне можно принять за мой город. Только у нас на площади до сих пор стоит памятник Ленину.

Смутная, не сформировавшаяся мысль мелькнула вдруг в голове.

– А Стаса только здесь проверяли?

Алена вскинула голову и уставилась непонимающим взглядом:

– Только здесь. В области еще не находили объекты. А что?

Но мысль, так и не оформившись, уже улетела.

– Да нет, ничего. Просто спросил.

– Следи за экранами! – буркнула Алена и вновь защелкала мышкой.

Никита оказался совсем юным – едва ли исполнилось двадцать. Впечатление усиливал маленький рост и худоба. Русые волосы были взъерошены, на носу красовались очки в большой черной оправе. Влетев в помещение, он крикнул: «Хай!», снял и швырнул в угол куртку и уселся за стол наблюдений. Лишь после этого заметил меня, «хайнул» уже адресно, сказал: «Никито́с» и даже не выслушав ответное представление, повернулся к Алене.

– Ты че такая квелая? А где Стасон с Ванидзе? Че, не вернулись еще? Бету́ру нашли?

– У них есть нормальные имена, Никита! – вспыхнула Алена. – Прекращай выражаться, как дебил-недоросток!

На шум голосов из чайной вышел мрачный, как похмельный слон Дмитрий Иванович. На бледной лысине выступили капли пота. В руке Менделев держал телефон – до сих пор, видимо, поднимал на уши друзей-знакомых.

– Машину обнаружили на стоянке, их самих никто не видел, – глухо обронил он. Посмотрел на экран смартфона и рыкнул: – Девять часов! Ярыгина, Горин – марш домой!

Странно, фамилию Рыбаку я еще не называл. Но задело другое.

– Последний автобус ушел в восемь… – С досады у меня затряслись губы. – Не могли раньше сказать?