Для непосредственного изучения Двойки и попыток ее посещения было создано специальное подразделение «Прорыв». На деле о нем знали немногие, поскольку его деятельность тут же засекретили – по слухам, там не обошлось без вмешательства военных и службы государственной безопасности.

Светина услышала о «Прорыве» от своего близкого друга Вокара, которого пригласили туда работать, поскольку он тоже мог видеть Двойку. Проверки на такую способность стали проводиться регулярно среди военнообязанных граждан – и «видящих» в среднем находилось примерно один на тысячу, но никто из них так и не сумел непосредственно проникнуть на Двойку – по крайней мере такой информации у Светины не было.

– Ты тоже можешь видеть наш мир, – сказал я, когда она замолчала.

Ее карие глаза широко распахнулись.

– Да ну, глупости! С чего ты взял?

– Я ведь тебе говорил про Алену. Вы с ней похожи больше, чем близнецы, только у вас разного цвета глаза и волосы.

– Ты думаешь, они у меня с рождения зеленые? – коснулась спадающего локона Светина.

– Тем более. Так вот, Алена видит ваш мир и может заходить внутрь объектов. Значит, и ты, скорее всего, можешь. Тебя еще не проверяли?

– И не проверят. Я ведь говорила, проверяют военнообязанных. А я человек гражданский.

– А Вокар военный?

– Нет. Окончил спецкурс в университете, а потому военнообязанный… Так ты правда веришь, что я могу видеть ваш мир, потому что там, у вас, есть похожая на меня девушка, которая это умеет?

– Думаю, да. Ведь Вокар похож на меня, и он, как и я, может видеть…

– Ты смог еще и попасть к нам! – оживилась Светина. – Неужто и он сможет – на Двойку? И вы с ним не просто похожи – вы одинаковые. Если бы не твоя нелепая одежда, я была бы уверена, что передо мной Вокар.

– Вообще интересно… – задумался я. – Наши миры такие разные, а люди в них есть одинаковые. И вот мы с тобой оба имеем двойников, а ведь ты первая, кого я здесь встретил. Случайно повезло?

– А если тут другая теория работает, о которой мы еще не знаем? И «везунчики» не только мы с тобой, а люди в принципе, оба человечества?

– Наверняка что-то должно быть. Иначе… – Слов я не нашел и просто развел руками.

А потом мне пришла в голову такая мысль, подобную которой, вероятно, и называют озарением. Я подумал, что видеть соседний мир может лишь тот, кто имеет в нем своего двойника, ну а переходить из мира в мир – тот, чей двойник полностью ему идентичен. То есть получается, что это как бы один человек, живущий сразу в двух мирах. А возможно, и в трех, пяти, в ста тысяч – кто знает? В мою теорию укладывалось то, почему Алена не могла переходить на Бету – они со Светиной различались по крайней мере цветом глаз. Но все-таки их похожести хватало для того, чтобы Алена не только видела бета-объекты, но и могла в них заходить. Такого же, отличающегося лишь какой-то мелочью двойника наверняка имел здесь и Иван. А вот у Стаса с Никитой, которые могли лишь наблюдать, но не имели возможности даже коснуться предметов из другого мира, здешние двойники отличались от оригиналов еще сильнее.

Я поделился своей идеей со Светиной.

– Ты уверен, что мы с твоей Аленой чем-то различаемся? – спросила вдруг та.

«Она не моя», – хотел сказать я, но язык не повернулся. А потом до меня дошел смысл вопроса.

– Так я ведь говорил уже: глаза, волосы… Ну ладно, насчет волос я понял, но глаза-то?

– Поменяла цвет. Люблю разнообразие.

– Контактные линзы?

– Какие еще линзы? Просто поменяла цвет, говорю же!

– Ладно, – отмахнулся я, – не в этом суть. Почему ты не сказала раньше?

– Не успела. Про волосы сказала, а потом ты сменил тему.

– Понятно, – снова махнул я рукой. – Но тогда моя гипотеза не годится. Если вы одинаковые, почему Алена не может сюда попасть?

– Слушай… – Светина закусила губу, а глаза ее стали огромными.

– Давай, не томи, – поторопил я в надежде на ее озарение.

– Ты ведь сказал, что сегодня впервые попробовал сюда перейти.

– Да, и вообще узнал обо всем только сегодня. Но какая тут…

– Не мешай, – мотнула головой Светина, – я еще не все сказала. Так вот… Алена пробовала это раньше, и у нее не получилось. А сегодня она пробовала?

– Нет, – сказал я. – Теперь поясни, чем сегодняшний день отличается от прошедших?

– Сегодня мы с Вокаром приехали сюда.

В правильности моей откорректированной теории я больше не сомневался. Недаром ведь говорят, что все гениальное просто.

Так вот, Светина и Вокар жили не в этом городе. Они приехали сюда, за шестьдесят километров, только сегодня, потому что Вокару была назначена встреча в «Прорыве». И получилось так, что в момент моего перехода мы с ним находились практически в одном месте – в доме из красного кирпича. В этом-то и заключался мой успех, а если точнее – простое везение. Я рассуждал теперь так: любой, у кого на Бете имеется двойник, может осуществить переход. Но для этого нужно, чтобы его бета-копия находилась не дальше определенного расстояния – в своем мире относительно нашего, разумеется. И чем дальше была между ними дистанция, тем меньше оставалось у двойников «сопричастных» способностей. Единственное, мне сейчас было не определить, на каком расстоянии прекращалась возможность перехода, на каком – проникновение внутрь объектов, и, наконец, на каком те оставались видимыми. Впрочем, на примере Алены и Светины ясно было по крайней мере, что при удалении двойников друг от друга на шестьдесят километров, возможность проникновения на объект оставалась. И скорее всего, чтобы перейти из мира в мир, двойники должны находиться совсем близко – возможно, в пределах нескольких метров, иначе было непонятно, почему никто из мира Беты не мог проникнуть в наш мир, с учетом того, что «Прорыв» занимался такими попытками систематизированно, с привлечением достаточно большого количества людей.

Правда, оставался по крайней мере один момент, объяснить который я даже не брался. Если в нашем мире мы могли видеть бета-объекты и заходить в них, то наши двойники из Беты никаких альфа-объектов не наблюдали, но могли из некоторых своих объектов – тех самых, что видели мы – наблюдать наш мир. Получалось, что мир Бета был, если можно так выразиться, более первичнее нашего, и, значит, правильно здесь наш мир называют Двойкой? Не знаю. Не для моих это мозгов.

Зато стало понятно, что вернуться в свой мир без помощи Вокара я не смогу, в момент моего перехода он должен находиться рядом. Или… стоп! Может теперь, когда мы с двойником оба находились «по одну сторону», переход для нас с ним вовсе невозможен?.. Я почувствовал, как между лопаток прокатилась струйка пота. Нет-нет! Не может такого быть! В любом случае, лучше пока об этом не думать. А вот о чем нужно действительно подумать, причем хорошенько, так это где мне теперь переход совершать? О том, чтобы соваться в «Прорыв», пресловутый дом из красного кирпича, не могло быть и речи. А какие еще есть объекты, которые видно у нас? Менделев рассказывал о пяти: дом, куб, башня, дерево… что там еще?.. ага, некий странный павильон, который то появляется, то вновь исчезает – причем делает это каждый раз в новом месте. Дом отпадает, сквозь куб и дерево не пройти – к тому же, их уже из нашего мира не видно, как, впрочем, и башню. Оставался лишь павильон, который, совершенно непонятно, где и когда появится снова, и появится ли вообще. Ситуация казалась патовой. Единственный вариант, как ни крути, это «Прорыв». Что ж, оставалось дождаться моего двойника, все ему рассказать и просить о помощи. Возможно, он что-то подскажет. По крайней мере он был в «Прорыве» и хотя бы визуально знает, как тот охраняется.

И все-таки я понимал, что лишь утешаю себя, а на деле ничего с «Прорывом» не получится. Допустим, Вокар отвлечет охранника, в это время я перепрыгиваю через турникеты и бегу… А куда бегу? Что будет, если пробежав по коридору до того места, где у нас расположен вход в школу, я развернусь? Увижу ли я реалии родного мира, куда смогу тут же и прыгнуть? Что-то мне подсказывало: «Даже не надейся. В лучшем случае увидишь направленный на тебя ствол охранника «Прорыва». А в худшем – и этого уже не успеешь». Тогда что? Сигать в окно? Но до него тоже еще нужно добежать, а потом как-то разбить стекло, что, как мне помнилось по словам Алены, сделать не так-то просто. Может, конечно, оно элементарно открывается. Вот только сделать мне этого точно не дадут.