Впрочем, ничего хорошего я не ожидал и сворачивая за угол ставшего мрачным проклятием дома из красного кирпича. Но когда увидел перед собой Алену, почувствовал себя так, словно дубинка охранника все же достигла цели. Причем несколько раз по одному месту.

– Чего так быстро? Не взяли? – спросила напарница.

– Сейчас возьмут! – оглянувшись на угол, горячо зашептал я. – Побежали! Скорей!

– Что слу… – начала Алена, но прочитав на моем лице что-то для себя очевидное, схватила меня за руку и потащила к стоявшему возле обочины автомобилю.

Вообще-то, я вряд ли сразу признал бы в этом трехколесном огурце автомобиль, но Алена не дала времени для его подробного изучения. Она вскрыла «огурец», резко задрав часть зеленого бока, и запихнула меня внутрь. Затем впрыгнула сама, схватилась за два торчавших – там, где у нормальных машин расположена рулевая колонка – белых рога, и нелепое техническое чудо, негромко, но весьма шепеляво засвистев, стремительно покатилось вперед.

Лишь когда мы выехали на заполненный подобными «овощами» широкий проспект, я перестал оглядываться – изнутри «кожура» оказалась прозрачной – и наконец-то внимательно посмотрел на Алену. И чем дольше глядел, тем хуже мне становилось. Во-первых, одета она была не в знакомую желтую куртку, а в нелепое, словно тщательно и неоднократно пережеванное зеленое пальто – может, и впрямь какая-нибудь корова его за еду приняла? Во-вторых, волосы у Алены были тоже зелеными и опускались не до плеч, а ниже лопаток – парик?.. под цвет пальто с «огурцом»? Ну и наконец, в-третьих, у нее были карие – э-э! а почему уж тогда не зеленые?! – глаза. Короче говоря, это была не Алена.

– Во́кар, ты чего на меня как на приведение смотришь? – на миг оторвала она взгляд от дороги. – Может, пора рассказать, что случилось в «Прорыве»?

Вот как! Оказывается, и Алена совсем не Алена, и я – не я. Вокар… Что еще за имя? Ассоциация разве что с вороной.

Теперь и Неалена широко распахнула незнакомые карие глаза.

– Погоди… А ты почему так одет? Это что, служебная форма «Прорыва»? Так тебя все-таки взяли?.. А ну-ка, выкладывай!

Она свернула на ближайшую боковую улочку и припарковала «огурец». А пока это делала, я усиленно размышлял, как же быть. Пока я мало что понимал в своем нынешнем положении, но по крайней мере было ясно, что в этом альтернативном мире существовала «почти Алена» и некий похожий на меня Вокар. Причем друг с другом они были хорошо знакомы. А еще имели дело с каким-то «Прорывом», расположенным в доме из красного кирпича, что вряд ли было простой случайностью. Похоже, ни одно из перечисленных совпадений не являлось случайностью, исходя хотя бы из банальной теории вероятности. И если начать выкручиваться, сочинять байки, то Неалена раскусит ложь в два счета, ведь я не имею ни малейшего представления как о своем двойнике Вокаре, так и о здешних реалиях в принципе. Выскочить и бежать?.. А куда я побегу и долго ли набегаю, не зная, опять же, ничего о здешнем мире? В красный дом теперь ни за что просто так не попасть. Нет, бежать не годится. В любом случае нужны люди, которых можно попросить о помощи. И то, что ими станут Алена, пусть и немного другая, и моя собственная копия – вряд ли можно было считать плохим вариантом. Скорее, как раз наоборот – невероятной удачей. И я решил рассказать девушке с зелеными волосами все как есть.

Ее звали Свети́на. Она выслушала меня очень внимательно, ни разу не перебив. А потом еще долго сидела, постукивая пальцами по «рогам управления», пока наконец не сказала:

– Тебе в любом случае не вернуться через «Прорыв».

– Значит, ты мне веришь? – едва не подпрыгнул я от радости.

– Конечно. Вокар бы так шутить не стал, а загримировать кого-то настолько идеально, добиться полного голосового сходства – вряд ли возможно. Да и зачем?

– Но ведь то, что ты сейчас услышала – это… – Я замялся, подбирая нужное слово, и Светина закончила за меня:

– Бред? Фантастика?

– Где-то так. Еще сегодня утром я и сам бы это сказал.

– То есть ты узнал обо всем только сегодня?

– Ну да, после того как меня нашел Менделев.

– Я почему-то решила, что вы познакомились раньше, а потом тебя готовили для отправки… Удивительно, что это вообще оказалось возможным. «Прорыв» занимается Сопричастностью очень давно, но у них еще ни разу не получилось отправить человека на Двойку. Насколько я знаю.

– Так значит, у вас этим тоже занимаются? – наконец-то дошло до меня. – Двойка – это наш мир? А что такое Сопричастность? И почему…

– Стоп! – подняла руку Светина. – Прикрой краник. Давай по порядку. Расскажу то, что сама знаю и так, как я это понимаю. Я в этом деле не спец, немного в курсе из-за Вокара. А он… В общем, им заинтересовался «Прорыв». Кстати, нужно ему сказать, что я не там, где мы договаривались. – Какое-то время Светина молчала, затем мотнула зеленой гривой: – Не отвечает. Скорее всего, в «Прорыве» блокируют связь. Ну ничего, я оставила сообщение, когда выйдет – услышит.

– Как ты пыталась с ним связаться? – недоверчиво посмотрел я на собеседницу. – И что-то я не видел, чтобы ты отправляла сообщение.

– Интересно, как бы ты это мог увидеть? Связник же тут, – постучала она по лбу. И прыснула: – Или у вас он вживляется в другое место?

– Вот наш «связник», – достал я из кармана телефон.

Светина схватила его и стала крутить с таким восторгом, словно я предъявил ей чудо техники далекого будущего.

Оказалось, я ошибся с точностью до наоборот.

– У нас такое только в музее можно увидеть. Позапрошлый век. Как интересно!

– То есть у вас в девятнадцатом такими пользовались? – обиженно-иронически прокомментировал я. – Пушкин Дантеса эсэмэской на дуэль вызывал?

– При чем здесь Пушкин? Какая дуэль?.. – заморгала Светина. – И я про девятнадцатый век ничего не говорила. Я сказала: позапрошлый. То есть семьдесят четвертый.

– Что-о? И какой же у вас сейчас год?

– Семь тысяч пятьсот двадцать восьмой. А у вас что, другой?

– Другой. Погоди-ка… – начало доходить до меня. – Семь тысяч… Это от сотворения мира, как в Библии?

– Ну да, как еще-то?

Я не стал ей рассказывать про Христа, и без того чудес хватало. К тому же я так ничего пока и не знал об этом мире, а узнать это было жизненно необходимым, чтобы если и не вернуться домой тотчас же, то по крайней мере знать, возможно ли это в принципе. Поэтому я ответил:

– Неважно. Потом расскажу, если время останется. Главное ты уже знаешь, теперь твоя очередь. Давай о Двойке, «Прорыве», Сопричастности… Обо всем, что поможет мне вернуться.

– Я не могу тебе помочь вернуться, – подняла на меня печальные карие глаза Светина. – Но я расскажу все, что знаю. Насчет Двойки ты правильно догадался – так мы называем ваш мир. Наш – Единица, или Однерка, но это уже так, разговорный вариант. Сопричастность миров – это состояние, в котором находятся Однерка и Двойка…

И Светина рассказала, что знала о Сопричастности и что было с ней связано. Оказывается, ученые Единицы, по-нашему Беты, давно знали о существовании рядом с их миром другого, параллельного. Причем это были не просто теоретические выкладки. Сопричастностью они взаимоотношение наших реальностей назвали не случайно, миры оказывали друг на друга реальное воздействие. Были изобретены специальные приемники, улавливающие это взаимодействие и перерабатывающие его в энергию. Собственно, сначала эту энергию и открыли, как обычно бывает – случайно, а уже потом стали задумываться о ее природе и пришли к теории Сопричастности миров. Этой энергией на Бете пользовались уже почти век, практически все здесь работало на ней, включая и местные автомобили. Повсюду были натыканы башни-преобразователи, а различные устройства имели в своей конструкции приемники. Как говорится, дешево и сердито.

Теория Сопричастности получила реальное подтверждение не так давно, когда из некоторых местных объектов стали вдруг видеть некие миражи, отображающие явно не то, что на самом деле было вокруг. К выводу, что это именно параллельный мир, гипотетическая Двойка, пришли сразу – это полностью укладывалось в теорию. Правда, видели этот мир далеко не все, и почему он стал видимым для этих избранных только теперь, достоверно объяснить не могли; ученые высказали предположение, что наши миры сблизились. В качестве примера это объяснялось тем, что Земля тоже расположена не на постоянном расстоянии от Солнца, а движется по эллиптической орбите, находясь то на максимальной удаленности от светила – в апогелии, то приближаясь в перигелии. Предположили, что для наших миров как раз и наступил период своеобразного перигелия. Разумеется, этим захотели воспользоваться, чтобы изучить Двойку как можно глубже – в идеале, непосредственно посетив ее. Но даже те, кто видел параллельный мир, в частности, через окна дома из красного кирпича, перейти в него не могли.