Больница, где я лежал, находилась всё на том же секретном объекте, помеченном на всех картах. Транспорта мне не дали, до центра города ходил автобус, только судя по расписанию, ждать его предстояло полчаса, это если вовремя придёт. Поднял руку, и через минуту рядом затормозила машина, водитель, молодой парень, молча довёз меня до дома, так же молча взял рубль и уехал. Полковник Сеня что-то темнил, или он знал про чудесный эликсир и был из этих, которые меня сюда реплицировали, или в жизни Соболева была ещё одна тайна, до которой мне пока не добраться. Но вопросы задавать я не собирался, как любила говорить моя бабушка, у человека два глаза и два уха, и только один рот.

Глазные капли никуда не делись, никому они не приглянулись, я набрал кубик в шприц, воткнул в ягодицу - мало ли что туда попало, когда всё смешивал, по вене такое лучше не пускать. Улёгся на пол. Может, я и изображал, что бодрячком, но в сон клонило основательно. Закрыл глаза, и уснул.

(14). Сторона 1. 25 апреля, суббота.

Сколько раз Дмитрий с девушками встречался, никогда ему ещё ни одна не звонила сама после первого свидания. А Алиса - позвонила, и даже первая пригласила провести время вместе. Вот только место это было в городской прокуратуре, и Алиса не лежала рядом без одежды, а сидела напротив, в кителе с погонами старшего лейтенанта. Следователь Нестерова - так она представилась по телефону в четверг, точнее, уже почти в пятницу. Куприн на допросе вёл себя так, как учил отчим, на вопросы отвечал прямо и по факту, без собственных рассуждений, встречные не задавал, вёл себя скромно, но с достоинством. Нестерова тоже не особо давила, правда, временами то, что она говорила, пролетало мимо Димкиных ушей, потому что со следователем они совсем недавно целовались.

- Дмитрий Сергеевич, - Алиса понизила голос, - хватит на меня уже так пялиться. Сами понимаете, неделю назад совсем другая ситуация была, а теперь у нас чисто официальные отношения, договорились?

- Ага, - Дмитрий кивнул, - так и есть.

- Ну всё. Вот здесь пишите, что с ваших слов записано верно, подпись, число. Давайте сюда пропуск, я подпишу, и можете идти.

- А когда всё это закончится?

- Что?

- Ну расследование, тогда у нас могут быть не чисто официальные отношения?

- Посмотрим, - строго сказала девушка и покраснела.

От отчима Димка узнал, что Алиса закончила областной институт три года назад, и здесь работает по распределению, досиживает, так сказать. Нестерову ждал перевод в город покрупнее, или вообще в столицу, и это дело ей, по словам Леонида Петровича, который комитетчиков не любил, дали, чтобы она его благополучно профукала. Потому что ходили слухи, что хотят его спустить на тормозах и замять. И к этому были все основания, у Нефёдова-младшего следов насильственной смерти не обнаружили, умер он ещё до похорон отца, записок, правда, никаких не оставлял, но на ладонях нашли остатки того же вещества, которым старшего траванули, и такие же таблетки было в пузырьке, который достали из кармана куртки утопленника. По одной из версий следствия, которая на ладан дышала, выходило, что сынок своего папашу пришил, а потом с горя утопился, вот только мотив отсутствовал напрочь.

От Куприна требовалось, чтобы он рассказал, в каком состоянии нашёл старика и его дочь, и что конкретно делал в квартире. Что он и сделал, скрывать там особо было нечего.

Хоть и пыталась доблестная полиция держать в тайне улов Вики, но слухи постепенно расходились по городу. К субботе даже приезжие на рынке и гастрабайтеры, высаживающие кусты в городском парке, знали, что Нефёдова-старшего, его сына и дочь убил один и тот же маньяк, дочка, правда, успела спастись, но заперлась в квартире и на звонки не отвечала, значит, и до неё добрались. Сюжет об утопленнике даже по местному телевидению промелькнул почти незаметно, зато кто-то выложил ролик в сети, как прапорщик полиции багром цепляет синюю ногу Кирилла Нефёдова, и этой кому-то, а точнее, Марии Сосницкой, очень сильно влетело и от прапорщика, и от мужа.

- Затаились покойнички, боятся на воле помирать, - Чуров гонял на экране служебного компьютера какого-то монстра, поглядывая на часы. - Ах ты сука, получай! Так вот, ни одного вызова за три дня, когда такое было. А у меня, между прочим, машина в кредит.

- Василич, а ты хотел бы жить в СССР?

Димка уселся рядом с чашкой горячего чая, ухватив свободную минуту. Может, за стенами больницы горожане и не мёрли, а вот внутри - очередного жмурика ждала пила в прозекторской.

- В Союзе? Не-а, - врач-лаборант-судмедэксперт наконец завалил босса, и сгребал лут. - Ты сам посуди, Димка, при коммунистах дали тебе оклад и премию, сиди и радуйся.

- И что, по-другому никак?

- Ну почему никак, выкручивались как могли, - Чуров вывел на экран чьи-то анализы. - Дежурства вот как сейчас брали, а ещё халтурили и калымили, иначе как семью-то прокормить, врачи что при советской власти, что при антисоветской, всегда мало получали, но хорошо зарабатывали, только делать это приходилось тайком.

- Значит, хуже тогда было?

- Вот ты достал. Хуже, лучше, у каждого свои понятия. Я про себя говорю, дурень, другому может и лучше бы жилось, работяге какому-нибудь или учёному, а чиновники, эти при любом царе найдут, где нахапать. Понял?

- Не-а.

- Молодой ты ещё, Дмитрий Сергеич, жизни толком не видел. Иди лучше в лабораторию, там сейчас новенькая лаборантка сидит, второй день, а косячит, как будто всегда тут работала, схвати её за сиську, или нет - лучше сразу за две, сильно сожми и скажи, что если она ещё раз мне такое пришлёт, я её заместо трупа препарирую.

- Ага, уже иду. Чьи анализы?

- Лямфельд Семён Львович, всё не откинется никак. От печени один жир остался и киста, вот что бывает, когда водку вместо воды пьёшь и жирной пищей закусываешь. Заруби себе на носу, но потом, а сейчас бегом в лабораторию.

Новая лаборантка сиськами подкачала, не было их почти, зато татуировок, пирсинга и разноцветных волос хоть отбавляй. Голос у неё был высокий, мелодичный и грубоватой внешности не соответствовал.

- Пусть твой Чуров идёт и делает, - сказала она. - Гуревич налажал, козёл, а я крайняя получаюсь, в вашей больничке бардак – такого ещё поискать. Подождёт до понедельника, некому сейчас биопсию брать, в отделении пустота, вечер субботы, между прочим. И вообще, к чему такая спешка?

- Чуров, - Дима пожал плечами. - Он такой, если в голову чего вбил, не слезет. Сможешь мне помочь?

Куприн не только не имел права трогать аппарат УЗИ, он и пункцию без врача не должен был брать, и ключи от кабинета. Лямфельд, пожилой неряшливый мужчина, противно рассмеялся, когда ему намазали гелем живот, и завизжал по-бабьи при виде длинной иглы. Образование было с ровными краями, лаборантка уселась на ноги больного, и пообещала ему, если тот дёрнется, повторить обрезание, только уже под корень, а потом на каком-то иностранном языке выдала фразу, будто прохрипела, Лифлянд её понял и затих. Лаборантка забрала шприц с мутным содержимым, убежала, а Дима повёз больного обратно в палату.

- Хорошая девочка, - вдруг сказал старик, - выглядит плохо, но хорошая. Ты чего на меня уставился?

- Скажите, - фельдшер остановил каталку возле лифта. - Мне тут визитка попалась странная, «Лифлянд, Коган и партнёры». Это не ваша?

И оттолкнул старика, который чуть было не вцепился ему в горло.

- Откуда ты её взял? - Лифлянд обессиленно упал обратно, рывок, похоже, все его силы израсходовал. - Стой, подожди. Тебе передали монету? Парень, я старый человек, при смерти, не ври мне пожалуйста.

- А что вы про них знаете?

- Пустяки, ценная вещь, но не очень. Она золотая, хочешь, я у тебя её куплю? Дам десять тысяч. Долларов!

Двери лифта отворились, Димка попытался завести туда каталку, но старик упёрся ногой в стену.