Надя замолчала, задумавшись. Мила заглянула в телефон. От Жени ничего. Значит Богдана все еще осматривают и, наверняка, сразу оперируют. Сердце болезненно сжалось. Только бы с ним все было в порядке! Мила, не в силах больше сидеть, вскочила на ноги и принялась наматывать круги по приемной. Ее беспокойство росло. Они здесь уже больше часа, почему так долго обследуют Рича? Может быть, позвонить Жене? Нет, если бы были какие-нибудь новости о Богдане, он бы позвонил сам. Значит, все еще ничего. Мила принялась читать информацию на развешанных по стенам стендах. И поняла, что не понимает ни слова, словно читает на незнакомом языке. Все мысли заняты сейчас Богданом. Как он? Что с ним?

Наконец, спустя еще полчаса, к ним вышел ветеринар.

— Мы сделали рентген, к сожалению, вести неутешительные. У собаки сломан позвоночник в двух местах. Даже если удастся его спасти, он будет парализован. Обычно в таких случаях мы предлагаем эвтаназию, чтобы не мучить животное.

— Так вы полтора часа тянули время, чтоб предложить мне убить мою собаку?! — Мила была готова наброситься на мужчину с кулаками.

— Нет, мы провели полное обследование, чтобы оценить, стоит ли проводить оперативное вмешательство. Состояние собаки слишком тяжелое. Оперировать в таком состоянии нельзя. Он проживет максимум день и все это время будет страдать от невыносимой боли.

— Вы можете облегчить боль? Дать ему обезболивающее?

— Можем, но я бы советовал…

— Не надо советовать. Лечите мою собаку! Лечите, а не убивайте, понятно? Я вернусь за ним через пару часов вместе со своим дядей, и если вы дорожите репутацией своей клиники, постарайтесь, чтобы собака была жива!

Мила развернулась и кинулась прочь из клиники. Выйдя за дверь, она перестала сдерживаться и зарыдала в голос. Как же так? Ведь Ричу всего лишь год, его жизнь только началась! Он не должен погибнуть! Он спас Богдана! Она не сможет сказать тому, что его щенок погиб. Просто не сможет!

— Отвезите меня, пожалуйста, в центральную больницу, — попросила она Надю, вышедшую вслед за ней с Линой на руках. Кот шествовал за ними следом.

— Конечно, Мила. Я сожалею насчет вашей собаки. Но, может быть, действительно не стоит его мучить? Если надежды нет…

— Нет, вы не понимаете… Это не просто собака… Это особенная собака. Он сильнее, чем все остальные. Он выживет!

Надя молчала, видимо, не разделяя уверенности Милы. Она высадила девочку около центрального входа и попрощалась, высказав надежду, что с Богданом и Ричем будет все в порядке. Мила, кивнув на прощание, побежала к Жене. Богдан все еще был на операции. У него раздроблены ноги. Рич спас его, прикрыв собой, но щенок ведь намного меньше человека. Он защитил Богдану голову и спину, но ноги пострадали очень сильно. Их сейчас буквально собирают по кусочкам. Есть вероятность, что Богдан никогда больше не сможет ходить.

— Но в остальном он цел? Там ведь был пожар!

— Их сильно засыпало сверху. Зато это спасло их от огня.

— Это хорошо. А вот Рича предлагают убить. У него сломан позвоночник, а оперировать нельзя! Они сказали, что он проживет максимум день!..

— Если так… может, стоит послушать врачей?

— Нет! Это же Рич!

— Но если говорят, что излечение невозможно…

— Женя, пожалуйста, давай заберем Рича домой. Пусть дадут лекарств, обезболивающие. Я буду сидеть с ним, сколько придется. Пожалуйста, Женя! Я не могу позволить убить Рича! Что я потом скажу Богдану?

— Хорошо. — Женя устало посмотрел на часы. — Я сегодня должен был быть в Москве. У меня была назначена важная встреча. Пришлось отложить ее на завтра, но отменить ее совсем я не могу. Мне придется улететь минимум на день. Справишься без меня?

— Я постараюсь.

— Обещаю, что потом отменю все свои дела на целую неделю.

— Спасибо, Женя. А папа Богдана уже знает?

— Да, он здесь. А вот Наталью Николаевну они решили пока не беспокоить — ей и так нелегко дается беременность в её-то возрасте.

— Женя, а ты заметил, как Лина похожа на Василину?

— Просто ей столько же лет. Все трехлетние девочки чем-то похожи.

— Нет, она смотрит так же, и смеется.

— Тебе понравилась Надя?

— Да, симпатичная. Вы будете прекрасно смотреться вместе. А Лина чем-то похожа на тебя, никто не догадается, что она тебе не родная. Главное, не упусти их, Женя!

— Я постараюсь… Очень сильно постараюсь.

Богдан открыл глаза. Он снова в больнице? Что с ним опять случилось? Дышать тяжело, в легкие словно песка насыпали. Голова тяжелая. В нос вставлена какая-то трубка. Все тело болит, словно по нему каток проехал. Каток? Нет! Потолок! На него обрушился потолок спортзала! Но… почему он тогда жив? И что случилось со школой?

Богдан попытался сесть, но получилось у него только с третьего раза. Так, руки целы, голова… Богдан ощупал голову… В порядке… Ноги… Ноги в гипсе, причем на правой он начинается выше колена. Приплыли… Теперь он не сможет ходить? Впрочем, в футбол ему все равно уже не играть, мотоцикл тоже давно под запретом. Так что ноги ему не сильно и нужны… Будет на коляске ездить или на костылях. Главное, руки целы. Но как?

Богдан снова лег и попытался вспомнить, что произошло. Он искал Милу, а нашел трех мелких пацанов в подсобке спортзала. Они убежали, а он не успел. Потолок потрескался и начал падать прямо на него. А потом… Его кто-то спас! Кто-то мягкий и пушистый! Рич! Богдан мысленно потянулся к своему хранителю. Ведь он точно помнил, что вчера (или это было сегодня?) у него получилось с ним связаться. Сейчас же ничего не вышло. Рич не слышал его. Впрочем, скорее наоборот, он опять не слышал Рича. А Богдан то уже обрадовался, что теперь они всегда смогут общаться, как Мила с Ангелом.

Мила! С ней все в порядке? Даже спросить не у кого! Вообще, где все? Почему никого нет? Богдан осмотрелся, ища кнопку вызова медперсонала. Вот она, на спинке кровати! Богдан надавил на клавишу, и почти сразу в палату зашла улыбчивая медсестра.

— Можно узнать, как давно я тут нахожусь?

— Вас привезли утром, и сразу на операцию. Сейчас вечер. Шесть часов. Как самочувствие?

— Словно на меня потолок свалился.

Богдан увидел, что девушка испуганно на него смотрит, и добавил:

— Шучу. Нормальное самочувствие. Все болит, особенно голова, и дышать тяжело. Можно мне достать эту штуку из носа?

— Это кислород, ваши легкие пострадали от дыма и пыли. Без кислорода будет еще хуже. Хотя постоянно им дышать тоже вредно. Давайте уберем, но если станет тяжело дышать, позовите, хорошо?

— Договорились. А меня одного сюда привезли? Больше никто в школе не пострадал?

— Привозили несколько человек с небольшими травмами и ожогами. Им госпитализация не потребовалась.

— Ясно. А мой папа не приходил? И девушка, Мила Светлакова, такая красивая, с белыми волосами?

— Вроде бы видела такую в приемном покое, но сюда никого не пускали, пока вы не пришли в себя.

— А сейчас можно?

— Можно. В часы посещений.

— А где мой телефон, вы не знаете?

— Все вещи в пакете, в тумбочке. Но они испорчены. Телефон тоже разбился.

— Тогда можно попросить вас сообщить моим родным, что я в порядке и жду их? И пусть принесут мне телефон. Пожалуйста, если вас не затруднит, — добавил Богдан, чувствуя, что перегибает палку. Это обычная больница, а не частная швейцарская клиника. Здесь не обязаны выполнять все пожелания пациентов.

— Хорошо, я сейчас спущусь в приемную. Если они там, то предложу им подняться сюда. Если нет — позвоню, телефон должен быть в карте.

— Спасибо вам большое! — Богдан постарался изобразить самую обаятельную свою улыбку. Медсестра засмущалась и поспешила выйти из палаты. Как хорошо, что его симпатичная мордашка не пострадала, ведь Богдан так привык пользоваться своей привлекательностью. «Пусть лучше ноги, чем лицо», — подумал он, представляя, что было бы, если бы Рич не прикрыл его голову. Скорее всего, головы у него уже не было бы. Как там Рич? Ведь он принял на себя весь удар! Он, наверное, сильно пострадал! Быстрее бы выбраться из этой больницы и увидеть его.