— Нам сказали, что дня через три можно будет тебя забрать и продолжить лечение в домашних условиях.

— Нет, мама, я не хочу уезжать. Я останусь с Милой.

— Богдан, это невозможно! Нам с папой нужно вернуться на работу, да и твои каникулы закончились. Конечно, ты пока побудешь дома, но потихоньку надо заниматься, чтобы не отстать от класса.

Их разговор прервало появление Жени и Милы. Она не спала! Лежала и смотрела вокруг, а увидев Богдана, улыбнулась.

— Мила! — Богдан вскочил с диванчика и подошел к каталке.

— Как ты?

— Я вернулась! — Мила говорила почти шепотом, видимо ей было трудно это делать.

— Так, молодежь, давайте оставим разговоры на потом! Ты, Мила, сейчас будешь обедать, а Богдана ждут родители. Успеете еще наговориться.

— Женя, я хотел бы с тобой поговорить. — Богдан решил не расстраивать Милу и не говорить ей, что его хотят забрать домой. Сначала надо все решить с Женей и родителями.

— Хорошо, я сейчас помогу Миле и приду.

Богдан вышел из палаты. Родители о чем-то оживленно спорили, но, увидев его, замолчали.

— Как дела у Милы? Она очнулась? — спросила мама.

— Да. Сегодня. Но я пока не успел с ней поговорить.

— Богдан, ты же должен понимать, что мы не можем оставить тебя одного в чужом городе. Допустим, на время лечения в больнице ты останешься в Москве. Но потом ты все равно должен вернуться домой. Ты ведь понимаешь это?

— А если я буду учиться дистанционно?

— Богдан, дело даже не в учебе, хотя она, конечно, тоже важна. Ты несовершеннолетний, и мы отвечаем за тебя. Ты не можешь жить один.

— А если за мной Женя будет присматривать?

— Ты уверен, что он согласится? У него и без тебя полно забот, удивляюсь, как он справляется со всем.

— Богдан, давай не будем торопиться, у нас еще три дня, возможно, ты передумаешь и захочешь вернуться.

Богдан кивнул. Он решил сначала поговорить с Женей и выяснить, как долго, по расчетам врачей, Мила будет находиться в больнице.

Когда родители ушли, он остался сидеть в холле. Он пытался представить себе, что будет, если родители все-таки заберут его домой. Школа. Раньше Богдан шел туда с радостью. А теперь… Надо бы выяснить, кто заставил Милу подняться наверх. И почему Мишка солгал, сказав, что та сама выпрыгнула из окна? Но сейчас это казалось Богдану не столь важным. Важнее — Мила. Ведь она только начала потихоньку «оттаивать», интересоваться происходящим вокруг. Даже более-менее учиться и общаться с окружающими. А если Мила снова останется одна? Конечно, Женя будет рядом, но этого мало. Женя не может делать с ней каждый день уроки, ходить с ней в студию и танцевать, ощущая, как пробуждаются ее чувства и эмоции в танце. Женя не может сидеть с ней рядом на уроках и водить ее в столовую во время большой перемены.

Хотя, может быть Женя вообще больше не разрешит ей ходить в школу. После того, что случилось. Чувства вины, затупившееся в связи с последними событиями, вновь нахлынуло на Богдана. Ведь это он во всем виноват! Как вообще Женя смог ему поверить после всего, что было? Но он поверил! Значит Богдан должен оправдать это доверие, должен быть рядом с Милой, помогать ей, защищать. Надо поговорить с Женей!

Богдан заглянул в палату. Мила спала, а Женя сидел в кресле и работал, что-то печатая на ноутбуке, лежащем у него на коленях.

Богдан забрался с ногами на свою кровать, и сидел, наблюдая за Женей. Тот, почувствовав на себе взгляд, взглянул на него вопросительно, словно разрешая задать вопрос.

— Что сказали врачи? Миле лучше? Она поправляется?

— Да, ей лучше. Но до выздоровления еще далеко. Такие травмы не проходят быстро. Я собираюсь отправить Милу на реабилитацию в нашу семейную клинику. Там грамотные специалисты, современное оборудование, уютная атмосфера и привычная для нее обстановка. Именно то, что ей сейчас нужно.

— У вас есть семейная клиника?

— Да, клиника, которую построил отец для нашей мамы. Она была неизлечимо больна. Он пытался найти клинику, в которой она смогла бы прожить оставшееся ей время, получая квалифицированный уход. И в конце концов построил свою, создав для мамы максимально комфортные условия. Именно туда уехали работать Николай и Анна — родители Милы.

— Но ведь они уехали работать в Швейцарию?

— Да. Именно туда.

Богдан несколько секунд смотрел на Женю, не понимая, о чем тот говорит. А когда понял, то почувствовал, что его мир готов вот-вот рухнуть.

— Ты хочешь отправить Милу в Швейцарию?

— Да, через неделю.

— Я хочу поехать с Милой.

— Богдан, я понимаю твое желание, но… Мила будет лечиться, а что будешь делать ты?

— Я буду рядом. Не дам ей снова остаться одной. Снова замкнуться в себе. Ты помнишь, какой она была в начале сентября? Такой она приехала из этой вашей Швейцарии. Ей там совсем не могли помочь. Только кучу таблеток навыписывали, от которых она ходила, как сонная муха, ничего не замечая вокруг. Может быть, они там хорошие врачи, но Миле нужно не только лечение, ей нужно общение. Ей нужен друг.

Женя слушал, задумчиво глядя на Богдана. Казалось, он раздумывает над его словами, а значит есть шанс, что согласится. И Богдан старался собрать все аргументы «за»:

— К тому же я могу заниматься с ней по школьной программе. Она и так сильно отставала, а сейчас может потерять год. Я возьму все учебники и буду заниматься сам и помогать Миле. Мы не отстанем от класса, обещаю!

— Я не собирался возвращаться в N-ск и отправлять Милу в школу. Она может учиться дома, а потом сдать экзамены на аттестат.

— Но ей будет сложно. Со мной ей будет проще.

— Почему ты так хочешь поехать?

— Я должен быть рядом с Милой. Я просто чувствую это. И она, наверное, тоже.

— Ты влюбился в нее?

— Что? Нет! То есть… Я не знаю. Просто чувствую, что мы с ней связаны. Я почувствовал это еще при первой встрече. Мила мне, конечно, очень нравится, но она еще совсем ребенок. Хоть мы и ровесники.

— Да, она словно не хочет взрослеть. И я надеялся, что в школе она изменится. Начнет общаться, заведет друзей.

— Она завела. Меня. И если сейчас снова останется одна, то получится, что все было напрасно. Она снова замкнется в себе.

— Ты же понимаешь, что там, куда я отправляю Милу, не будет никаких развлечений, там не будет даже ваших сверстников. Ты не заскучаешь? Не запросишься домой, проведя там пару недель?

— Нет, не заскучаю.

— И еще. Я вижу, как ты относишься к Миле, и как она тянется к тебе. Возможно, это даже влюбленность, но ни о каких «взрослых» отношениях не может быть и речи!

— Ты про секс? Конечно, я понимаю. У меня даже мыслей таких не было!

— Ты можешь мне пообещать, что ничего подобного не будет?

— Да, обещаю. Пока мы будем в Швейцарии, никакого секса не будет.

Услышав это обещание, Женя покачал головой, а потом улыбнулся.

— Ладно, пусть так. Считай, что ты меня уговорил. Теперь осталось уговорить твоих родителей. Без их письменного согласия тебя из страны не выпустят.

— Я надеялся, что ты мне поможешь в этом. Мама, конечно, будет против. А вот с папой вполне можно договориться.

— Хорошо, я поговорю с ним. И еще. Когда будешь разговаривать с Милой, не говори ей, что кот пропал. Она очень к нему привязана. Может быть, его еще найдут, сейчас в N-ске все мои люди заняты поисками.

— А откуда ты узнал, что я знаю про кота?

— Мне сразу после твоего визита в наш дом доложили.

— Я думаю, что кот найдется. Я уверен, что с ним все в порядке. И он не бросит Милу. Кстати, не мог ли он пробраться в машину, на которой вы ехали сюда? Или в фургон с вещами? Может быть он уже в Москве, в вашем доме?

— Думаешь? Он, конечно, очень умный для кота, но все же… Хорошо, я попрошу поискать его здесь. Не хочется расстраивать Милу.

— Что случилось? — послышалось с кровати Милы.— Почему я должна расстроиться?

Женя с Богданом переглянулись и оба подошли к Миле. Богдан присел на одну сторону кровати, а Женя — на другую.