Когда мы проходили столовую для протекторов, Эдвард обвел руками пустую залу и произнес:

— Вопреки всеобщему мнению, это самое безопасное место в доме. Гадаешь, почему? А потому, что нет ничего страшнее, чем протекторы и их эолы, побеспокоенные в заслуженный обеденный перерыв.

— Эолы?

Эдвард оголили меч, и клинок сверкнул в луче солнца.

— Да, эолы. Наши верные мечи, спутники жизни!

— Че? — я уставилась на железку.

Юноша заговорщически улыбнулся и шепнул:

— Они живые.

— Кто?

— Мечи, — хором сказали мои спутники. На лицах их читалось искреннее веселье.

— А-а, обожаю! — хохотнул Эдвард, — У новеньких всегда такая реакция!

Я осмотрела его меч, перевела взгляд на Рейн, достающую свой клинок… Наконец-то, еще один элемент мозаики встал на свое место!

— Вы говорите о себе во множественном числе! — я чуть не прокричала это, настолько увиденное поразило меня, — Вы обращаетесь и от имени эолов? Но как кусок металла может быть живым?

— Зависит от того, что ты понимаешь под словом «живые», — пожала плечами Рейн, — У них есть сознание, они могут мыслить, они могут общаться телепатически, они могут умереть. Как по мне, эолы достаточно живые.

— Безумие какое-то… — я опустилась на стул и устало прикрыла голову руками. Мне определенно нужно было время, чтобы перестать относиться к происходящему, как к затянувшемуся сну.

Но это была реальность, и другой у меня больше не было…

Говорят, если в трудных ситуациях массировать мочки ушей, это несложное упражнение успокоит нервы и сконцентрирует мысли. Так я и сделала, хотя особого успокоения не испытала.

— О’кей! — произнесла я нарочито бодро, — Живое оружие? Без проблем! Заметано. Что, думаете, не поверю? Ха, как бы не так! Я видела паука-переростка, перемещалась между мирами и общалась телепатически. А тут разумный металл!

Эд молча взял мою руку и положил ладонь на рукоять меча.

«Не какой-то, а живой, не металл, а кристалл», сказал некто в моей голове. «Это ты — обычная девчонка, попавшая в необычные обстоятельства, а я древнее существо, видавшее восходы и закаты империй в десяти мирах…»

Эдвард успокаивающе улыбнулся мне.

— Это эол? — спросила я шёпотом.

— Ты можешь отвечать ему мысленно, — кивнул Эдвард. — Его зовут Миротворец.

Рейн с любопытством смотрела на меня, будто ожидала, что я отдёрну руку.

«Ты Миротворец?» — спросила я мысленно. «Извини… это так неожиданно. Я — Алекс. А как ты стал мечом?»

Последовала короткая пауза. А потом я вновь услышала голос:

«Нет, пожалуй ты не самая обычная… Я стал мечом, когда Эдвард стал протектором. Это было недавно, около двадцати лет назад. Не каждый, входящий в лимфу, выдерживает испытание. Он боялся, но выдержал — и я принял его. Теперь мы вместе».

«Ты… живёшь в лимфе!» — мысленно вскрикнула я.

«Да», — ответ был неожиданно краток и мне показалось, что незримый собеседник о чём-то размышляет.

Я осторожно отняла руку от меча — и увидела регента, как раз входившего в столовую:

— Александра, я вас везде ищу, — в натянутой улыбке Тройки сквозило раздражение. — Могу украсть толику вашего времени? Помните, я говорил о некоторых документах, удостоверяющих передачу власти над Землей в ваши руки? Я подготовил их, но без вашей подписи они не имеют юридической силы, так что…

— Владелец Земли? — я пожала плечами, словно была не в центре мироздания, а в сувенирной лавке, где хотела купить магнитик на холодильник. — Что ж, если надо — буду владелицей. Пойдемте!

Войдя в кабинет Тройки, я была поражена.

Поражена ее пустотой. В самом что ни на есть буквальном смысле слова: в помещении не было практически ничего. Дешевый, едва ли не из ДСП сделанный стол в углу комнаты, пара стульев, древний комод с подсвечником, потертый коврик на полу.

Никаких признаков статуса владельца!

Унылость помещения меня огорошила, и я не сразу сообразила, что регент уже сидит за столом, полускрытый высоченной стопкой плотной желтоватой бумаги.

— Это ваш кабинет? Здесь довольно… — я помедлила, силясь отыскать нужное слово, — аскетично!

— Я аскет, — регент жестом пригласил меня сесть, и я послушно присела на краешек стула, до боли напоминавшего жесткий школьный.

— Все эти бумаги подготовлены вам на подпись, — объявил регент, с натугой придвигая ко мне башню из документов, — Необходимо заполнить каждый бланк, не пропустить ни единой строчки… и, конечно, везде писать расшифровку своей подписи — это очень, очень важно.

— Что, прямо каждый листочек? — я в ужасе пробежала пальцем по стопке вверх, остановившись тогда, когда стало не хватать длины руки. Высотой стопка была метра полтора, значит в ней примерно полторы тысячи листов. — Что же тут такого важного?

— В основном, перечисление вашего имущества.

— Моего имущества?

— На Земле, — подсказал Тройка, — Движимое и недвижимое, живое и неживое, материальное и нематериальное, действующее и повреждённое, существующее и потенциальное. Тут также перечислен ваш штат: все ваши негоцианты, протекторы и прислуга. Тут есть ваши основные права и обязанности, а еще основные договоры и соглашения, заключенные вашими предшественниками с другими слоями со времён падения Зиро.

— Какого Зиро?

— Вы не знаете Зиро? — Тройка выглядел искренне удивленным, — Но он же… ах да, откуда бы вам знать, — Он оправил накрахмаленный воротничок и туже затянул галстук. — Я расскажу вам об этом как-нибудь в другой раз.

С этими словами он отвесил полупоклон и повернулся к двери, намереваясь уходить. Я изучила пару верхних листов и ужаснулась:

— Тут что, упомянуто все мировое производство?! — я заглянула в середину стопки (отдавив себе пальцы тяжестью бумаги), — ВВП и ВНП? А ИЧР — это вообще что? Зачем впихнули столько вещей?

— Не «впихнули», а «зафиксировали», и не «вещи», а «имущество», — Тройка выглядел слегка задетым моим пренебрежением, — Все на планете Земля по праву ваше, мой анкер.

— Всё-всё?

— Г-хм, — регент замялся, — Хорошо, большая часть. Незначительные доли экономики принадлежат другим слоям, но вы все равно их курируете. О них подробно изложено с семисотой по семисот тридцатую страницы, — регент указал на нижнюю часть стопки, — Имейте в виду, что реестры обновляются и требуют переутверждения каждый год. Разумеется, перепись можно сделать досрочно. Хотите?

— Нет-нет, не стоит ничего переписывать! — я торопливо выбрала из связки ручек, стоящих в вазочке, одну, и, встав на цыпочки, взяла с верхушки стопки самый первый лист. Села и положила его перед собой, — Мне и этой макулатуры выше головы.

— Эта «макулатура», как вы изволили выразиться, отражает вас и ваш мир, сударыня, — регент поджал губы, — Я и мои предшественники посвятили этой работе всю свою жизнь, и, скажу больше, далеко не каждый мир способен похвастаться таким значительным реестром! Только подумайте: если потерять листок с информацией о ежегодной прибыли фирмы по производству машин, как покупатель поймет, выгодно ли покупать ее?

— Но ведь это не моя фирма! — выпалила я, — Как я могу ее продать? И причем здесь торговля?

— «Причем?» — регент развёл руками, — Уважаемый анкер, вы так и не поняли, чем мы здесь занимаемся, я прав?

Я закрыла рот, не зная, что ответить. Тройка вздохнул.

— Мы политики лишь наполовину, анкер. Да что там «наполовину», на треть, на четверть! А в основном мы — торговцы! — он расправил плечи и вскинул руки в театральном жесте, чем приобрел сходство с древнегреческим оратором на подиуме. — Только оперируем мы бóльшим ассортиментом, нежели другие бизнесмены, да и рынок у нас посолиднее, а покупатели — значительнее.

Я пожала плечами, всячески давая понять, что мне это безразлично:

— Никогда особенно не интересовалась ни экономикой, ни политикой. По мне, так это скука смертная.

— Позвольте не согласиться, — регент сверился с электронными часами. — Экономика — основа любого общества. Но для того, чтобы она работала, нужны новые рынки. Ваша… да и моя, собственно говоря, Земля — давным-давно бы остановилась, как заводная игрушка с раскрутившейся пружиной, не будь торговли с мирами Декады.