— Знаешь, я, пожалуй, предпочту пиво…

Когда шаги бывших протекторов затихли в коридоре, я с минуту продолжила сидеть, глядя в темный провал двери. С трудом поборола накативший вдруг приступ тоски. Затем опустила голову на подушку, сунула руку под ухо и, накрывшись одеялом с головой, попыталась забыться…

5. Маски

Уже занималось утро, но, поскольку вставать с будильником и спешить в школу мне больше не придется (один из немногих плюсов моего положения), я решила подремать еще немного. И провалилась в сон.

Я сидела на лавочке в физкультурном зале школы, рядом со мной сидели другие зубрилы и ботаники, которых, как всегда, не выбрали на распределении и оставили в запасных. Более спортивные ребята играли в волейбол, выкрикивали команды, суетились… Внезапно один из игроков неудачно отбил мяч, и тот полетел мне в лицо. Я зажмурилась, готовясь к удару, но его не последовало. Открыв глаза, с удивлением увидела протекторов. Эдвард и Рейн стояли передо мной, бок о бок, сомкнув плечи и сжав кулаки. В руке Эдвард держал пойманный мяч.

— Нападение? — юноша пнул ногой снаряд и выхватил меч, — Как вы посмели?

И не успела я вскрикнуть, как он разрубил моего одноклассника — того, чей мяч отбил — пополам. Я закричала. Физрук засвистел в свисток и заорал: "Не пинать волейбольные мячи!" А потом Эдвард погнался за моими одноклассниками, и стал полосовать их мечом направо и налево. "Выше колени!" — орал физрук, — "Интенсивнее, интенсивнее!»

Рейн тоже достала меч и замахнулась, метя в шею преподавателю.

— Прекрати! — я схватила Рейн за руку, — Пожалуйста, Рейн!

— Алекс? — девочка обернулась, — Мы дали клятву защищать тебя.

— Но я в порядке! Вы не имеете права убивать всех подряд!

— Если с тобой что-нибудь случится, Вселенная пошатнется. Она уже шатается, да что там — трещит по швам, поэтому важен каждый живой анкер!

— Но они не угроза! — я вырвала у нее меч, и в зале словно ударил громовой раскат.

Рейн, как подкошенная, рухнула наземь. Изо рта её потекла струйка крови. Освещение мгновенно стало багрово-черным, одноклассники, Эдвард, физрук — все почернели, обратившись в бесформенные темные силуэты, рухнувшие на пол и поднявшиеся призрачными тенями.

— Верни, — шептали они, — Верни меч. Верни меч!

— Ал-лекс, — хрипела Рейн, — Прош-шу.

— Нет! — вопреки дрожи, охватившей меня, я не собиралась отступать, — Я не позволю убивать невиновных!

Рейн бледнела всё больше и больше. Ослабевшими руками она тянулась к своему мечу, в глазах ее стояла мука. Она схватилась за шею, в агонии стала ее царапать, глаза ее жутко выпучились, покраснели, вместо слез полилась кровь.

— Верни меч! — стонали силуэты, — Воровка! Воровка!

— Нет!

Я отступила назад, оставив девушку корчиться на полу. Рейн распласталась на линолеуме, в последнем, предсмертном усилии потянулась ко мне, ухватилась за ногу. По коже пробежал мороз, и я услышала раскатившийся голос: «Ты сделала выбор!»

Брыкнув ногами я сбросив с себя одеяло и вскочила в холодном поту, задыхаясь. Тело бил озноб, лоб пылал, голова кружилась. Почему кошмар настолько реалистичный? Не об этом ли говорила Рейн, предупреждая о неизбежной акклиматизации в новом мире?

Сощурившись, я выглянула в окно — там ярко светило утреннее солнце, слышалось щебетание птиц, плыли высоко в небесах кучевые облака.

А я стояла нагишом посреди комнаты.

Быстро одевшись и умывшись, я решила найти своего регента. Что-то мне подсказывало, что он мог ответить на все мои вопросы, а я больше не желала пребывать в неведении.

Однако на выходе из комнаты меня ждал сюрприз. Точнее, даже два. Слева и справа от двери, сидя по-турецки на полу, ждали мои протекторы. Эдвард сидел с закрытыми глазами, отдыхая, а Рейн держала свой меч на коленях, бережно натирая его поверхность шероховатой тряпочкой. Мне на мгновение почудилось, что Рейн тоже спит, а полировать меч умеет во сне, однако они о чём-то негромко беседовали. Мне удалось выхватить лишь обрывок реплики Рейн:

— …и есть разница между врагами и предателями, — девочка оглянулась и умолкла. Сунула тряпочку в карман рубашки, встала и поклонилась, — Приветствую, госпожа. Удалось выспаться?

— Вы здесь все это время были? Почему не в своих комнатах?

— Ты знаешь ответ, — сказал Эдвард, по-прежнему с закрытыми глазами.

— Ерунда, не станете же вы ходить за мной всюду! — сказав это, я поймала настороженный взгляд Рейн, в котором явственно читалось «будем», — Хотя бы перестаньте называть меня… как вы меня называете! Мы ведь друзья!

— Тройка бы с тобой не согласился, статус у нас разный, — отрезал Эдвард. Юноша открыл один глаз и, как кот, сонно потянулся, — К тому же, твое имя священно. Вне твоей колыбели и бывшей обители, Земли, ему не пристало звучать по всяким пустякам, — он встал и потянулся, — Проголодалась?

Меня без лишних слов повели по коридору к широкой винтовой лестнице. В стенах ее были оставлены ниши, в которых стояли белоснежные мраморные скульптуры, смахивающие на статуи времен Древней Греции. На какой-то миг мне даже показалось, что это и есть мыслители и императоры, но на деле в камне были запечатлены обычные люди: были и мои ровесники, и совсем взрослые, и даже несколько детей.

Чем выше мы поднимались, тем искуснее становилась проделанная мастером работа. У подножия изваяний появлялись золотые таблички с надписями на непонятном мне языке.

— Кто это?

Эдвард и Рейн переглянулись.

— Анкеры, — ответил юноша, — Все, кто когда-либо жил в одном из десяти миров. Эти скульптуры воздвигают посмертно, и их здесь сотни. Те, что старше тысячи лет, пришлось перенести в музейные залы.

Нам по пути встретились двое близнецов лет двадцати, при каждом был меч.

— Эдвард! Рейн!

— Трой, Дрой? — Эд пожал им руки, — Что вы здесь делаете?

— Мы? Охраняем анкера, — оба неловко заулыбались, — Директива его светлости Тройки. Вы освобождены от ваших обязанностей на неопределенный период, мы вас заменим.

Рейн и Эдвард переглянулись.

— Значит, выбрали вас, — протянул Эдвард, — Надеюсь, нас хотя бы не сошлют на плантации и не предадут суду.

— Вы мои новые протекторы? — я окинула взглядом двоих белобрысых молодцев, улыбающихся во весь рот, и поморщилась, — Что же, охраняйте. Но Рейн и Эд меня будут сопровождать.

Мы поднялись на самый вверх, где на мраморном подиуме, всем на обозрение, стояла двухметровая золотая скульптура двух подростков.

— Спасибо, вы можете быть свободны! — я кивнула близнецам, — Благодарна за сопровождение, дальше моей защитой снова займутся Эд и Рейн.

— Но, анкер! — оба растерянно переглянулись. — Нам велено защищать вас!

— Вы и защищали меня на лестнице! Обещаю, что поговорю с Тройкой и все улажу. Вы можете быть свободны.

Протекторы какое-то время постояли. Потом поплелись вниз, мрачно оглядываясь на меня и кидая неприязненные взгляды на Рейн и Эда.

— Спасибо, — Эд почесал в затылке, — Но это было излишне.

— Да и бесполезно, — хмыкнула Рейн, — Нас сместил не один лишь Тройка — было голосование, и отстранение приняли консенсусом. Никто не может его оспорить, даже ты.

— Посмотрим, — я пожала плечами, мимолетом изучая золотую скульптуру.

Та оказалась ещё интереснее, чем мне сначала показалось. Девочка и мальчик были искусно выполнены: с детально проработанной одеждой и пластичной мимикой, жутковато живыми глазами, точно ищущими что-то впереди. Им было лет по тринадцать-четырнадцать, они были похожи, но не как брат и сестра.

Запечатленные в металле подростки стояли полуобнявшись, на лицах их застыла грустная улыбка. Они смотрели вперёд, и казалось, что они знают что-то неведомое и ужасающее. Мальчик вытягивал вперёд правую руку, девочка левую. На открытых ладонях балансировали, уперевшись в них остриём, мечи протекторов — будто падающие с неба.