— Благодарю, — Алексей Игнатьевич даже втянул живот.

Николай еще сомневался, но посмотрел на листы с тестом и решился:

— Эта ваша дружина, не подведет?

— Помощь полицейским. Обучим, накормим, оденем, будут помогать государству, а не о гнусности думать, — заверил императора Месечкин.

— Ну хорошо, начинайте свой эксперимент.

— Слушайте сюда шваль, большие люди договорились, и теперь вы получите не только право попасть в наши ряды, но еще и справку о гражданстве, — Кондрат надрывал горло перед нестройными рядами мужиков в потрепанной одежде.

Их набирали из бедного квартала, обещая должность в организации. Тех кто согласился, собрали на перроне, выдали каши и круглые деревянные палки. А потом пришел Мясник Кондрат.

— Станете не беглыми крестьянами, а городскими с настоящими документами. Больше не нужно будет прятаться по халупам от околоточных, не надо будет попрошайничать, бегать от хозяина лавки, потому что стащил кусок хлеба! Докажите, что вы хотите лучшей жизни! Что вы достойны ее!

Люди в серых шинелях открыли двери вагонов и мужики погрузились внутрь. На улице стояли холода, но никто не жаловался. Шанс вырваться из бедного квартала выпадал редко, и мужики не собирались его упускать.

Загудел паровоз и состав тронулся. Через щели в стенах вагона задувал ветер, пока мимо проносились деревья. Мерное покачивание усыпляло, гипнотизировало. Состав остановился, и по улице прошелся свист. По вагону постучали, прежде чем Кондрат распахнул двери.

— А ну, живо! Пошли, пошли! — он выгонял дружинников на перрон.

— Что здесь происходит?! — из новенького вокзала вышел дозорный.

— Плановая проверка! — крикнул Кондрат и огрел служащего по голове рукоятью револьвера, — Проверить вокзал, вязать всех!

Дружинники оцепили станцию, хватая грузчиков и служащих, чтобы собрать их в маленькой теплой коморке.

Кондрат следил за новичками со стороны, пока они не отловили всех.

— Уважаемые, ответите на вопросы, и мы вас отпустим. Недавно здесь проходил состав, — Кондрат облизнул палец и перелистнул страницу записной книжки, — тринадцатый состав. Все бы хорошо, но после вашей станции пропало двадцать пудов красителя. Нехорошо, правда?

Начальник станции тяжело сглотнул. По голове у него стекала капля крови из разбитого лба.

Через час отряд дружинников уже пробирался к отдаленной деревеньке. Они мерно тряслись на изъятых в вокзале телегах по разбитой погодой дороге.

Десяток домов, покрытых снегом, стоял посреди ничего. Покошенные домики, за которыми, похоже, никто не ухаживал последние пару лет. И деревенька бы выглядела заброшенной, если бы не густой дым из труб.

— Разойтись по кругу, будем заходить сразу вместе, — скомандовал Кондрат.

Дружинники выпрыгнули из телег и пошли к домам, пробираясь через мелкие сугробы.

Кондрат достал из пальто револьвер и взвел курок. Он нервничал, нервничал, что оставил большинство бойцов вместе с Захарченко, а сюда пошел с салагами. На крышу дома села жирная такая ворона и громко каркнула, как бы насмехаясь.

— Тьфу, нечисть, — сплюнул Кондрат и пошел к самому большому дому. Хлипкую дверь он выбил ударом ноги. Дружинники заваливались толпой. На Кондрата поднялся здоровый бугай с слипшейся бородой.

— Сидеть! — Кондрат встретил его пинком в грудь, отправив в чулан. Поднялось облако пыли, бугай болезненно застонал.

Под ругань и звуки ударов дружинники выгоняли мужиков на улицу.

В доме на окраине прогремели выстрелы. Посыпалось стекло. Дружинники и мужики на улице пригнулись. Дверь домика открылась, оттуда вышел бандит с многоствольным ружьём Нока.

— Вы ко мне пришли?! Ко мне!

— Черт, — Кондрат прыгнул за забор, чтобы спрятаться от пальбы.

Выстрел, выстрел, выстрел прогремели подряд. Доска над головой Кондрата разлетелась на щепки.

— Это четвертый? — спросил Кондрат у дружинника, который прятался рядом.

— Пятый вродь, вашмилость.

— Посмотри, — попросил Кондрат.

Дружинник шмыгнул носом и поднял голову, глянуть.

— Вроде все, ваша… — выстрел не дал ему закончить. Пуля пробила лобную долю и расколола затылок.

Кондрат подхватил опадающее тело и прикрылся им как щитом. Свежая кровь пахла до тошноты ужасно.

— Что, портки намочили? — орал стрелок с дымящимся ружьем в руках.

— Пока, — Кондрат навел револьвер и выстрелил. Стрелок дернулся, между глаз у него потекла кровь.

После боя к Кондрату подошел дружинник, чтобы доложить:

— Вашмилость, груз нашли, но мы тут с ребятами покумекали, лежанок много, а мужиков в деревне мало.

Кондрат мысленно оценивал, какого размера отряд и как давно ушел из деревни. Здесь двадцать человек караулили украденный с поездов товар, пока больше сотни ушло в сторону столицы.

— Собираемся и уходим, этих с собой берем, — Кондрат указал на пленных, — мы же дружина, сдадим полиции.

— Хех, понял, — улыбнулся дружинник и убежал.

***

Тяжелая карета с четверкой лошадей подъехала к дому доктора Гаазы. Вадим вышел в черной шубе и подставил лицо под свежий ветер. Было что-то такое в солоноватом запахе, что будоражило его рецепторы дейтерия. Ведь на кубический метре морской воды приходилось тридцать три грамма этого фантастического изотопа.

— Пахнет домом, — прошептал Вадим и пошел к дверям дома, в которых его ждала старая ключница.

— А что будет, ваш милость, если я не разрешу вам зайти? — хитро прищурилась она.

— Ничего такого, — Вадим пожал плечами, — я крикну погромче, придет доктор и поругает вас, что вы меня на улице морозите.

— Тьфу, нечисть, — сплюнула старушка и уступила дорогу.

— Все мы не без недостатков, — улыбнулся Вадим, заходя в прихожую.

Доктор работал в кабинете, зарывшись по голову в бумаги. Вадиму пришлось несколько раз постучать по дверной раме, чтобы отвлечь Федора Петровича.

— Кто там?

— Свои, — отозвался Вадим, проходя в кабинет. — Вас можно поздравить, профессор?

— А-а-а, Вадим! Проходи проходи, сейчас прикажу подать чаю, — доктор уже встал, чтобы крикнуть слугу, но Вадим остановил его жестом, и Гааза поправил очки, продолжая разговор, — Доктор Пирогов, сказал, что если я не пойду к нему на кафедру, то он станет приводить сюда студентов. Как же я тогда буду работать?

— А работы много? — Вадим подошел к столу и взял почитать один из листов доктора.

— Полно! Мы сейчас пробуем ваши лекарства и какой эффект! Я уже четырех человек вылечил от зубной боли! Да что там, у меня самого голова прошла.

— Рад слышать, — честно признался Вадим, — как себя чувствует Дмитрий?

— О, богатырь, а не человек. Еще месяц и бегать будет! Ну почти. Ваши лекарства хороши, но не настолько. У него сильно атрофировались мышцы за время бездействия, я пока не представляю, как их возвращать в рабочее состояние. Но доктор Пирогов обещал подумать, и даже что-то говорил про массаж.

Вадим улыбнулся. Для действительно мощных лекарств, а не на основе анилина, из которого он еще делал краски, просто не хватало мощностей его завода. Даже чтобы запустить серийное производство зеленки и ацетанилида, нужно будет целый комплекс. Пока же он мог поставлять доктору небольшие дозы, которые, впрочем, на полках не залеживались. Очереди не стояли к Гаазе только из-за узкого круга посвященных.

— Если Дмитрий идет на поправку, то у меня будет к вам просьба посмотреть одного очень уважаемого человека.

— Это конечно, но мне нужно закончить исследование, — Федор Петрович показал на бумаги.

— Я понимаю, но там случай не простой. Застарелая рана, я думаю, что осколочное ранение еще со времен Отечественной.

— Вадим Борисович, я даже не знаю, — Федор Петрович с сомнением погладил перьевую ручку.

— Не хотите рисковать?

— Да нет, риска я не боюсь.

— А что тогда? — Вадим подошел ближе, взял свободный стул и сел рядом с доктором, сравнявшись с ним взглядом, — доктор, мы оба понимаем, что с началом полноценной учебной практики, у вас не останется времени на врачевания. А доверить своего друга, я могу только самому опытному специалисту вроде вас.