— Подождите, Александр Иванович, наш же офицер, этот, как его, — Николай Павлович погладил лысеющую голову, вспоминая фамилию, — Беркутов. Он же прикончил турка и свидетели были.
— Все так, но, если позволите, — Чернышев посмотрел перед собой и заговорил, как начал читать заученный текст, — в порочных связях не замечен, характер — нордический, выдержанный, с братьями по оружию поддерживает хорошие отношения. Безукоризненно выполнял служебный долг. Беспощаден к врагам Империи.
— Это кто такую справку написал, — император облизнул карандаш, чтобы записать “героя”.
— Местечкин, — с готовностью выдал Чернышев.
— Александр Иванович, вы это бросьте, Алексей Игнатьевич отлично выполняет свой долг. Количество жалоб уменьшилось. Как он пришел в столице и не только, стало заметно тише, — прежде чем Чернышев перебил, Николай предупреждающе поднял палец, — тише среди народа. Мнение беспокойных торговцев или оплывших жиром лавочников меня не так волнуют. От него идут здоровые прожекты.
— Ваше императорское величество, если мне будет позволено сказать, то на месте главы жандармского корпуса должен быть Леонид Леонтий Васильевич Дубельт.
— Позволено сказать, почему нет? Только Дубельт мне нужен на западной границе. У Австрийцев последнее время неспокойно, венгры что-то задумали. И я думаю утвердить Алексея Игнатьевича в должности, — император облокотился на спинку кресла, — Беркутов надежен?
— Лучше, если вы сами посмотрите…
***
На открытую лекцию “журнального выскочки”, как завистники в научной среде его прозвали, приехали далеко не студенты. В зале инженерного императорского училища сидели представители флота во главе с Горыниным, собственные подчиненные Вадима из числа инженеров и несколько корабелов от Новых адмиралтейских верфей. Бывший военный инженер Дмитрий Павлович Волович, который отличился на заводе Невы у Миколы и Алексея, сидел в пятом ряду с тростью для ходьбы. Но его военная выправка и бритое круглое лицо откровенно терялись за научной комиссией от училища и моряками.
В зал зашло несколько представительных фигур в мундирах. Они заняли последний ряд, чтобы не привлекать внимания.
— Вадим Борисович, давайте начнем, — предложил глава комиссии, он же декан кафедры военной инженерии.
— Спасибо уважаемым членам комиссии, — Вадим поклонился и подошел к доске, чтобы написать тему публичной лекции, — хотел бы представить вашему вниманию работу, на тему "Винтовые движители в мореплавании и их превосходство".
В любом бюрократическом заведении существуют традиции и особые обряды. Университеты, училища и институты не стали исключением. Преподаватели и члены комиссии открыли раздаточный материал с конспектами лекции.
— Эпоха пара началась еще в прошлом веке, а мы до сих пор используем паруса… — Вадим позволил себе грустную улыбку, — мы должны не просто идти по следам европейских стран, уже сейчас мы можем бежать, оставляя всех позади, глотать пыль, для этого нужно только…
***
По деревянным перилам корабля стучал холодный дождь. Молодой Эрнест Романов, известный в банде как Ромашка, обзавелся жиденькой бородкой и тяжелым взглядом за месяцы плавания. Его брюки покрыли разводы соли, пушистый воротник дубленки слипся от дождя. Он щурился, пытаясь разглядеть в уходящих лучах солнца вырвавшиеся вперед корабли компании. Караван из пяти клиперов растянулся на десятки километров в почти домашних водах Балтики, спеша в столицу.
— Скоро прибудем домой, — рядом с Романовым встал капитан. Опытный моряк, нанятый уже на третий поход. Он любил появляться на палубе в длинном плаще и широкополой шляпе.
— Жаль, что новости не так хороши, — поморщился Романов и зацепился за пару точек на горизонте идущих с востока.
— Новости, это ваше дело, мое — груз, — хохотнул капитан и зашагал на палубу, — груз и ветер.
Он поднял палец и показал на паруса. Из за резко наступившего штиля корабль окончательно отстал от конвоя.
— Меньше всего в жизни, я хочу застрять посреди Балтики. Старые волки, вроде меня, — капитан скромно погладил кучерявую бороду, — называют Балтику — вражьим морем. Потому что, куда ни плюнь, везде враги.
Он снова засмеялся и замолк. Точки на горизонте быстро увеличивались. При встречном ветре клипер двигался неспешно по диагонали, двигаясь скорее к Риге, чем к Петербургу, но главно, что двигался после дня простоя. А вот неизвестные корабли при попутном ветре шли в лоб, наперехват.
— А ну, собаки ленивые, все по местам! — заорал на всю разработанную глотку капитан, — похоже, что нас не пустят просто так домой.
— Может, развернемся? — спросил Эраст, доставая подзорную трубу.
На полных парусах к ним шла пара потрепанных временем бригов. По две мачты у каждого брига. Эраст не видел орудийные палубы, но в любом случае их клипер нес по десять карронадных орудий на борт. Их поставили из-за меньшего веса и большей скорострельности.
Ветер усилился уже в наступившей темноте. Клипер не успевал отойти к берегу или банально убежать. С ветром пришла сильная качка, больше напоминавшая начало шторма.
— Проскочим? — Эраст спросил капитана, заряжая револьверный карабин.
— Если там, — капитан указал на бриги, — такие же старики, как я, то хрен у них кто проскочит.
Говорил он, плюясь от злости.
Первые орудийные выстрелы совпали с первыми вспышками молний в небе. Клипер резко взял вбок, не давая зажать себя с двух сторон. Эраст ухватился за мачту, чтобы не упасть. Вдруг рядом что-то просвистело и с треском впилось в палубу. Щепки разлетелись в стороны, прошивая оснастку. Клипер ответил парой выстрелов, и послал по дуге связку цепных ядер. Первая из двух мачт на бриге надломилась и повисла на такелаже до первого рывка.
— Надо уходить! — капитан схватил Эраста за плечо. Моряк держался за торчащую из шеи щепку и булькал, подступающей кровью, — Уводи корабль!
— Не уйдем! — Эраст показал на поврежденный такелаж клипера.
— Ты всех погубишь, щенок! — прохрипел капитан и опал на перила.
В ночи раздался треск дерева, это у вражеского брига сломалась мачта. Она упала в море, потащив с собой нерасторопных матросов с палубы.
— К бою! — Эраст орал, разворачивая корабль. Правый борт прогремел второй серией выстрелов окатив врага картечью. Они подошли так близко, что горящие пыжи залетали на бриг, а пороховой дым вслед за картечью залетал на орудийную палубу.
Сильнейший удар сотряс палубу. Эраста кинуло о штурвал, но он удержался. Корабли сошлись вплотную, притираясь друг к другу бортами.
— Огонь! — Романов вскинул карабин и выстрелил, сбив с ног моряка, который лез на целую мачту брига с ружьем за плечом. Он упал, глухо хрустнув спиной об палубу.
Клубы дыма скрыли абордажные команды, которые бросились на врага под дружные выстрелы товарищей. Эраст расстрелял весь барабан карабина и отошел от борта, чтобы перезарядить оружие, когда с другой стороны клипера показался второй бриг. Он обошел сцепившиеся судна, чтобы зажать и добить корабль компании.
Эраст спустился с квартердека и заглянул на артиллерийскую палубу. Десяток уцелевших юнг помогала перезаряжать два орудия.
— Где мать вашу канониры? — зарычал Эраст.
Юнга — совсем мальчишка, показал в угол, где лежал командир орудия с дырой в груди. Эраст выругался и встал к корранде, наводя ствол. Моряки на верхней палубе схватились с врагом и не видели угрозы в виде второго брига, который шел по волнам. Сквозь открытый порт Романов разглядел приближающийся корабль, его артиллерийскую палубу и орудия. По щеке Эраста скатилась капля пота, ведь он увидел лица вражеских канониров, готовых к стрельбе. Хватило одного мгновения, чтобы корабли сравнялись по высоте палубами.
— Плииии! — заорал Романов, юнга дернул веревку, кремневый замок высек искру, и карронада выплюнула облако огня. Эрнест перекрестился, когда ядро вальяжно залетело в открытый артиллерийский порт врага, прошлось по стволу двенадцати фунтового орудия и раскололось, перебив расчет артиллеристов. Эраст прикрыл глаза, готовясь к вражескому залпу, но от брига донесся только один залп. Из-за попадания в ствол двенадцати фунтовое орудие сорвало со станины, оно откатилось и уперлось в нижнюю палубу. Хватило упавшего масляного фонаря, чтобы заряженная пушка выстрелила. И бриг пережил бы пару пробитых ядром палуб, если бы не горящий пыж, который вместе с облаком огня и несгоревшего пороха соизволил залететь в пороховой погреб.
