Ради него я бы истекала кровью. Ради него это стоит того.

Я чувствую вкус соли собственных слез, когда облизываю шов на его губах, погружаясь в его рот и пробуя его на вкус. Мои бедра скрежещут по его твердеющей длине, и я стону, когда его толстый ствол касается пучка нервов между моими бедрами.

Наши руки блуждают, тела танцуют в вальсе потребностей. Его губы перемещаются к уголку моего рта, через челюсть и вниз по горлу. Я чувствую, как его руки обхватывают нижнюю часть моих грудей, приподнимая их, а его язык проводит по моим соскам.

Горячий, влажный рот Тэтчера нежно посасывает бутон, пока я двигаю бедрами навстречу ему. Он не торопится с каждой грудью, массируя их кончиками пальцев и покусывая чувствительную плоть, прежде чем слизать жжение боли.

Я хочу держать его подальше от отца, защитить его от боли, от того изнуряющего влияния, которое Генри все еще оказывает на него. Я жажду этого, даже если это нереально, и я позволяю этой потребности подпитывать мою похоть.

Моя кровь пылает, бурлит в низу живота. Я позволяю своим пальцам погрузиться в воду и рывком спускаю пояс его боксеров, пока не обхватываю рукой его пульсирующий член.

Он стонет в мою кожу, сжимая меня крепче. Я прикусываю уже имеющиеся засосы, провожу языком по кончику его чувствительной головки.

Вместе мы стягиваем его боксеры, чтобы полностью обнажить его, и мое тело перемещается так, чтобы оказаться чуть выше его талии.

— Оседлай меня, — требует Тэтчер. — Дай мне почувствовать, как ты берешь каждый дюйм меня внутри этой одержимой киски.

Его слова ударяют по моей коже, как хлыст, заставляя тупую боль в моем сердце усилиться до почти болезненной точки. Потянувшись под себя, я обхватила рукой основание его ствола, погладила его несколько раз, прежде чем провести головкой члена по моим скользким складкам.

Я дрожу, когда он упирается в мой вход, медленное дразнение убивает нас обоих. Наконец, избавив нас обоих от страданий, я позволяю своему весу упасть, опускаюсь на его длину и вбираю его до упора одним движением.

Его неоспоримая полнота заставляет меня хныкать. Я чувствую его везде, до самых пальцев ног. Мой живот сжимается от полноты. Я наслаждаюсь этим ощущением еще несколько мгновений, крепко сжимаясь вокруг него, прежде чем установить медленный темп.

Пальцы Тэтчера обхватывают мои бедра, направляя меня вверх и вниз по его стволу. Вода переливается через край ванны на пол и колышется вокруг нас, пока он погружается в мое тело.

— Так чертовски сладко, — стонет он, откидывая голову назад и обнажая нити вен, опоясывающие его шею. — Так тесно.

Я наклоняюсь к нему, мои руки лежат на его плечах, чтобы сохранить равновесие. Когда он снова смотрит на меня, наши лица соприкасаются, губы всего в нескольких сантиметрах друг от друга, но не двигаются, чтобы поцеловать друг друга. Я покачиваю бедрами, работая его членом внутри и снаружи меня, пока мы вдыхаем друг друга, обмениваясь стонами и вздохами.

— Такая милая крошка. Такая хорошая девочка для меня, дорогая.

Это ощущение отличается от того, что было в другие разы.

С Тэтчером это было срочно, отчаянно, жестоко, мы гнались за кайфом, который исходил от тел друг друга, но это? Чувство какое-то горько-сладкое. Мы прижимаемся друг к другу, боясь потерять тепло. Мы тихо стонем и колотимся сердцами.

— Ты так чертовски хорош, — бормочу я, запустив пальцы в его волосы. — Я никогда не хочу останавливаться.

Я скачу на нем быстрее, и он встречает мои толчки снизу, врываясь в меня. Моя грудь подпрыгивает в такт моим движениям. Его губы пробегают по моей щеке, мои ресницы трепещут на его лбу.

— Тогда не надо.

Прикусив нижнюю губу, мои бедра горят, я продолжаю наш темп, пока мой оргазм не подкрадывается ко мне, как тайна. Это не взрыв, как в прошлый раз — нет, это мягкая волна, которая накатывает на меня, посылая меня в блаженство так же сильно.

Я чувствую его повсюду, спираль в моем животе щелкает, когда мои внутренние стенки прижимаются к его. Я хнычу, прижимаясь к его коже, глаза плотно закрыты, а тело напрягается от удовольствия. Тэтчер сильнее сжимает мои бедра, вдавливаясь в меня небрежными толчками.

Его бедра шлепаются о мою задницу, когда он трахает меня во время кульминации, вызывая волну за волной наслаждения, топя меня в тепле. Мой клитор трется о его тонизированный живот, когда он погружается в меня, перевозбуждение почти слишком велико, чтобы справиться с ним.

— Кончи для меня еще раз, — простонал он, задыхаясь.

Я обхватываю его шею руками, зарываясь лицом в его шею, и качаю головой.

— Я не думаю, что смогу, — шепчу я, трение моего клитора усиливается.

Он обхватывает меня рукой за талию, заставляя оставаться на месте, когда он с силой входит в меня. Шлепки мокрой кожи эхом отдаются в ванной, его сердце бьется о мое собственное, а мои ногти впиваются в его спину.

— Будь хорошей девочкой, детка. Дай мне еще один, — воркует он, ударяя в ту точку глубоко внутри меня. — Я хочу почувствовать, как твоя красивая пизда сжимается вокруг меня. Выдои из меня мою сперму.

Я издаю задушенный всхлип блаженства в его плечо, когда он трахает меня сильнее, стимулируя мой клитор в процессе. Это все так сильно, слишком сильно, что у меня нет выбора, кроме как снова упасть через край.

— Вот так, — кусает он мое плечо. — Ты чувствуешь, как мой член умоляет твою киску кончить? Ты такая сладкая для меня, любимая. Такая красивая девочка, кончающая в меня.

Это электрический ток, который гудит во мне, моя киска напрягается и отпускается несколько раз, когда я кончаю снова. Тэтчер практически рычит мне в ухо, мое имя звучит на его губах как прерывистый вздох, и он всаживается в меня еще раз, прежде чем излиться в меня. Никогда в жизни я не была так благодарна за противозачаточные средства.

Я откидываюсь назад, чтобы посмотреть на него, настолько сосредоточенная на последствиях своего оргазма, что от увиденного у меня почти перехватывает дыхание. Его брови нахмурены, а соблазнительные губы слегка приоткрыты, когда он позволяет себе потеряться в удовольствии. В этот момент он не является ни одним из тех, кем его рисует мир. Он не монстр и не убийца — он выглядит ангельски, запертый в эйфории.

Наши тела опускаются вместе, восстанавливая дыхание, когда мы погружаемся в изнеможение друг с другом. Я прижимаюсь к его груди, а он не делает никаких движений, чтобы отстраниться от меня.

Мы просто существуем друг с другом вот так.

Прежде чем я успеваю подумать об этом, я говорю.

— Мне кажется, я знала тебя в прошлой жизни. Ты думаешь, это безумие?

Кончики моих пальцев проводят по линии его ключиц.

— Нет, — я слышу улыбку в его голосе. — Но то, что я хочу знать тебя в каждой жизни после этой, возможно.

ЛЕГКОЕ ОТВЛЕЧЕНИЕ

РУК

— Где ты был?

— В аду.

Алистер уставился на меня, невесело, как обычно.

Никакая киска Брайар не сделает этого чувака менее занозой в моей заднице.

Занося последние две канистры с бензином, я оглядываю пустой вестибюль исторического здания. Ратуша находится здесь с момента основания Пондероз Спрингс. Это идеальная жертва, достаточно удаленная, чтобы огонь не перекинулся на другое здание, но при этом расположенная на вершине небольшого холма, с которого открывается вид на город. Одно из самых первых зданий, семья Ван Дорен построила его голыми руками.

Мы — наследие судей и адвокатов. Это наше наследие в этих стенах.

Поэтично, что именно я собираюсь сжечь его дотла.

— Мы уверены, что твой отец выполнит свою часть работы? — спрашивает он, беря банку с жидкостью для зажигалок из моей кучи горючей жидкости, которая лежит на полу перед нами.