Я переворачиваю страницы, копаюсь, ищу слова, которые, как я знаю, должны прозвучать. Внутри меня все кипит, горит, и я чувствую, как это нагревает мою кровь.

Он здесь не для того, чтобы отомстить Тэтчеру за то, что тот ранил его.

Он здесь ради меня.

Запись № 45

Стивену все еще трудно понять мое увлечение Лирой, но я не ставлю под сомнение его желание держать Коралину Уиттакер в своем подвале, хотя мы должны были продать ее год назад. Думаю, теперь он знает, что единственный способ для меня начать подражать этому одержимому эгоизмом таракану, Генри, — это получить Лиру в конце всего этого. И Стивен нуждается во мне, знает, что я единственный, кто способен это сделать. Возможно, больше всего он борется с тем, что я больше не жажду денег и власти, о которых мы говорили много лет назад. Все, чего я хочу — это она.

Запись № 50

Она не моя мать. Она не из тех женщин, которые раздают свое тело или мучают тех, кто ее любит. Она не похожа на тех грязных, отвратительных женщин, которые заражают этот мир своими манипуляциями. Я знаю это. Я знаю, что моя нежная девочка просто… отвлеклась. Но, тем не менее, это обескураживает, зная, что она с ним. Бежит к нему. Я заставлю его страдать за то, что он прикоснулся к ней.

Запись № 58

Я не могу дождаться, когда оставлю это место позади. Постоянное стремление Стивена вернуть город, который по праву принадлежал его семье, начинает утомлять. Это та же самая история, что и когда мы встречались в колледже. Однако я не могу судить о его мотивах. Не тогда, когда он всегда знал, кто я, чем занимаюсь за закрытыми дверями с тех пор, как мы встретились много лет назад. Я могу продолжать убивать этих девушек ради его выгоды, если это означает, что у меня есть его защита с обратной стороны. Если только я смогу быть с ней в конце концов. Интересно, куда мисс Эббот хотела бы поехать? Я отвезу ее куда угодно.

Запись № 62

Я убью этого маленького тупого урода. Я убиваю дольше, чем он живет, а он думает, что он страшный, размахивая ножом?

Ударить меня ножом в рот? Он и понятия не имеет, какую боль я могу ему причинить. Еще несколько недель. Еще несколько недель, и я перережу ему горло, пока она будет смотреть. Она увидит, что я единственный мужчина для нее. Она извинится за то, что не уважала меня.

Я перестаю читать, насмотревшись.

Коннер Годфри — Имитатор.

Именно его руками были найдены все эти мертвые девушки. Невинные девушки, которые не сделали ничего, чтобы заслужить уготованную им судьбу.

Жуткое спокойствие поселилось в моих костях. В моей душе началось гниение, и я чувствую, как внутри меня, словно орда мух, копошится зараза тьмы.

Я чувствую не гнев и не печаль. Нет, это полное опустошение. Мир оставил меня бесплодной, и я хочу заполнить пробелы, которые он оставил во мне, такой местью, что одной ее хватило бы на тысячу войн.

Я положила книгу на стол, уставилась на него, но не увидела его. Возможно, это адреналин, который поглощает мой страх перед пистолетом, который он все еще держит в руках, но в этот момент выстрел не беспокоит меня.

Ничто не беспокоит.

— Ты убил Мэй.

Это не вопрос, просто бесстрастное заявление, сказанное ровным тоном и мягким тоном. Меня снова оставили, чтобы показать миру, насколько холодным может стать мое нежное сердце.

— У меня не было выбора, — он сдвигается с места, торопливо обходя стол. Присев передо мной на корточки, одной теплой рукой обхватив мою щеку, он смотрит на меня глазами, полными извращенного обожания. — Разве ты не видишь? Я сделал все это для нас, чтобы мы могли быть вместе. Ты и я, мы одинаковые. Ты не боишься темноты — ты принимаешь ее. Мы должны были быть вместе, Лира.

— Ты знал мою мать.

— Я пытался защитить ее от Генри, пытался. Я пытался любить ее, Лира.

Я холодно моргаю.

— Из-за тебя полиция охотится на Тэтчера.

Мотивация утихомирить его до прибытия помощи иссякла во мне. Я больше не нуждаюсь в помощи и не хочу ее. Меня вполне устраивает то, где я сижу.

Его хватка немного ослабевает, губы сжимаются в тонкую линию при упоминании о Тэтче.

— Не говори о нем. Мы можем побеспокоиться о нем позже, — он вздыхает. — Я хочу поговорить о нас. Это начало нашей вечности, милая девочка. Я ждал тебя всю свою жизнь, ту, которая понимает меня. Видит меня.

Во мне появляется трещина. Трещина.

Я не уверена, слышит ли он это или цепи, звенящие, волочащиеся по моей грудной клетке. Это стройное существо ползет из глубин моей души, разевая рот, щелкая зубами.

Я стала ничем иным, как забвением. Нет ни начала, ни конца. Я просто живой, разлагающийся труп. Подняв глаза, я смотрю в карие радужки перед собой.

Они слегка расширяются, когда я двигаюсь.

Я облизываю свои клыки. Моя месть лежит на блюдечке прямо передо мной, и я не жалею ни секунды, чтобы вонзить зубы в спелую плоть возмездия.

Внезапно мир кружится и кружится, пока я не покидаю его, окрашенный в прекрасный оттенок вермильона.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

ТЭТЧЕР

— Я гарантирую, что у Лиры есть еда, в отличие от вас, неудачников, — заявляет Рук, распахивая заднюю дверь моей машины еще до того, как я поставил ее на стоянку. — В следующий раз, когда захочешь отвлечься, попроси об этом Алистера.

— Заканчивай с этим, дитя, — простонал Алистер, устав от жалоб Рука. — Мы не можем помочь, все было закрыто по дороге сюда.

Рук срывается с места и идет к кабине, Алистер вплотную за ним, когда он выскальзывает с пассажирского сиденья.

— Уже соскучился по тишине? — спрашиваю я человека на заднем сиденье, который все еще не двинулся к двери.

— Я никогда не возражал против шума, — отвечает он негромко. — Пока он не в моей голове.

Сайлас Хоторн выглядит… хорошо. Кожа живая, глаза чуть менее мертвые, тело крепкое.

Я знаю его много лет, видел, как он меняется и растет. Я был свидетелем многих его версий, но сейчас он выглядит лучше всех за последние годы. Здоровый. Мучительный образ его в те дни, когда мы нашли тело Розмари, был выжжен на моих веках в течение нескольких месяцев.

Приятно знать, что он смог вернуться после этого, независимо от того, какую часть себя ему пришлось оставить, чтобы сделать это.

— Ты в порядке? — спрашиваю я. — Я знаю, что ты скажешь «да» перед Руком, независимо от того, как ты на самом деле себя чувствуешь, поэтому я подумал, что должен спросить.

Он задерживается на секунду, глядя в лобовое стекло. Я всегда находил, что мои разговоры с Сайласом были долгими из-за длительных моментов тишины, которые в них присутствуют.

Мы очень разные, он и я.

Я буду говорить недобрые, лживые вещи, чтобы отвлечь людей, чтобы избежать вопросов, на которые я не хочу отвечать, но он? Он до жестокости честен. Я никогда не слышал, чтобы он лгал. Он не торопится, убеждаясь, что когда он говорит, он имеет в виду именно то, что думает.

Нет никакого чтения между строк или ошибочных слов. Если он это сказал, значит, так оно и есть. И точка.

Я всегда завидовал этому.

— Я принимаю это день за днем. Лекарства — это здорово, но у меня бывают плохие моменты. Я рад быть дома, видеть свою семью, но в некоторые дни я все еще чувствую себя обузой. Это постоянный прилив сил; я просто пытаюсь понять, как его пережить.

Я киваю.

— Значит, сегодня. Как ты сегодня?

— Сегодня хорошо, — он дает мне крошечную ухмылку, достаточно, чтобы я увидел.

Думаю, я один из немногих, с кем он так поступает.

Он всегда немногословен.

Когда мы были моложе, я чаще всего бывал у него дома. Я жаждал тишины, которую он мне обеспечивал. Нам не нужно было говорить, мы просто как бы существовали в обществе друг друга, осознавая демонов, которые преследовали нас, но не говоря об этом.