— Ну, я просто хотел зайти и поздороваться. Выразить свои соболезнования и сказать, что надеюсь, что они скоро найдут Тэтчера. Так странно не видеть его со всеми вами, — Стивен лучится, как будто это шутка.

Я убью его на хрен.

Если он тронет Тэтчер, я похороню его, черт побери, и мне не понадобятся никакие доказательства его вины. Мои пальцы сжимают ткань платья, и я чувствую, как теплая рука обвивается вокруг моего запястья.

Посмотрев вниз, я обнаружила, что рука Алистера обхватила мою собственную, удерживая меня на месте.

— Дамы, — Стивен наклоняет голову в нашу сторону и смотрит мне прямо в глаза. — Постарайтесь быть осторожными. Я бы не хотел, чтобы кто-то из вас пострадал.

Ночь подходит к концу. Музыка стала тише, и пары вышли на танцпол. Нежная мелодия напоминает о том, что посреди хаоса мы все еще есть друг у друга.

Мой гнев утих после того, как Стивен откланялся и исчез, чтобы пообщаться с другими светскими львицами и членами совета директоров. Когда его нет, я пытаюсь сосредоточиться на чем угодно, только не на Гало.

Я улыбаюсь за своим бокалом шампанского, наблюдая, как Рук заключает Сэйдж в свои объятия, танцуя скорее как один человек, чем как два разных человека. Они выглядят такими влюбленными в этот момент, что я почти забыла о причине, по которой мы сюда пришли.

Брайар и Алистер ушли сразу после того, как Стивен отстранился от разговора, а это значит, что я застряла здесь, потому что эти двое на танцполе — моя поездка домой.

Решив дать им насладиться этим моментом, я пробираюсь сквозь толпу людей и прокладываю себе путь на второй этаж, глядя с перил на всех людей внизу.

Я прохожу еще немного, щелкая каблуками по полу, прежде чем вижу две французские двери справа от себя. Попытав счастья в поисках свежего воздуха, я нажимаю на ручку и обнаруживаю, что она не заперта.

Морозный ночной воздух сразу же обжигает меня, и я благодарна, что надела платье с длинными рукавами. Однако дождя нет, что просто чудо, учитывая, что в Орегоне сейчас февраль.

С террасы, увитой плющом, на которую я выхожу, открывается вид на общий парк. Она освещена дорогими сказочными огнями, и я вижу, как несколько человек покидают бал, чтобы пройти к машинам. Это достаточно далеко, чтобы я слилась с тишиной темноты, но я все еще слышу музыку с вечеринки.

Внизу я вижу, как пара гоняется друг за другом по снегу. Когда мальчик ловит ее, они кружатся, и их смех щекочет мне шею. Я опираюсь локтем на перила, глядя на двух очень влюбленных людей.

День святого Валентина всегда был моим любимым праздником.

Шоколад и конфеты — это лишь малая часть.

Я обожаю празднование любви во всех ее проявлениях. Большой или маленькой, между влюбленными или членами семьи. Это не просто предложение руки и сердца, это размышление о тех отношениях, которые у вас сложились.

Я люблю, когда мне напоминают, что, несмотря на все плохое, в моей жизни так много людей, которыми я дорожу. В детстве я так завидовала всем ученикам, которые получали валентинки для одноклассников. Это была единственная часть домашнего обучения, которую я ненавидела.

Наше определение любви вышло далеко за рамки простого романтизма. Я долго ждала, когда у меня появятся такие связи, которые стоит праздновать, и, возможно, поэтому я так долго любила День святого Валентина.

За надежду на то, что у меня есть сегодня.

— Одиночество — опасное место, чтобы найти себя, Лира.

Мои каблуки подгибаются, когда я поворачиваюсь так быстро, что чуть не падаю. Мои пальцы хватаются за перила, пытаясь найти равновесие.

— Какого черта ты здесь делаешь? — шепчу я. — Весь смысл того, что ты остаешься в хижине, заключается в том, чтобы действительно оставаться там, Тэтчер. Тебя увидят.

Он выходит из завесы теней дальше на платформу. Светящиеся огни из зала освещают гладкую красную коробку в его руках. Упаковка в форме сердца заставляет мое сердце замирать.

— Разве не для этого нужна маска? — указывает Тэтчер.

Она такая же, как и у других мальчиков, — рогатого упыря, только у Тэтчера матово-черная. Она натянута по контуру его лица, оставляя открытым только рот. Я мельком замечаю его зачесанные назад белые волосы прямо за рогами.

Трудно оспорить его точку зрения.

Издалека его невозможно отличить от любого другого студента в маске в кампусе. Но если подойти достаточно близко, шансы узнать его возрастают.

А может, и нет.

Может быть, это только я могу различить его черты, даже в маске. Он так глубоко запечатлелся в моей памяти, что я узнаю его с закрытыми глазами, начиная с запаха его одеколона и заканчивая тем, как мое тело просыпается в его присутствии.

— Что-то случилось? Что было настолько важным, что не могло подождать, пока я вернусь домой?

По понятным причинам Тэтчеру пришлось остаться в стороне от нашей операции в День святого Валентина, о которой он неоднократно делился своим неприятием. Я знаю, что он неугомонный, и заточение в стенах хижины медленно убивает его.

Но ради себя самой я хотела бы, чтобы он оставался на месте.

Он идет вперед, задевая мое плечо, когда подходит к краю террасы и смотрит вниз. Длинные линии его тела втиснуты в сшитый на заказ костюм, почти идентичного оттенка с моим платьем, что, я знаю, не было случайностью.

Повернувшись так, что его спина опирается на перила, он покачивает коробку в руках.

— Я нетерпеливый даритель, — говорит он просто, как будто это более чем достаточная причина, чтобы показаться на людях прямо сейчас.

— Я не знала, что у тебя вошло в привычку дарить подарки, — я обхватываю себя за талию, когда прохладный ветер проносится мимо.

— Нет такой привычки.

Я не вижу его глаз, и это меня беспокоит. Матовый материал закрывает меня от голубого цвета его радужки, а его рот сидит в жесткой линии.

— Но… — его грудь расширяется, когда он вздыхает, протягивая коробку ко мне. — День Святого Валентина — твой любимый праздник. Так что считай это благодарностью.

Я прикусываю нижнюю губу, улыбка прорывается наружу, когда я беру коробку из его рук. Гладкая ткань коробки теплая под моими пальцами. Она выглядит дорого. Несмотря на то, что я ем пирожные и печенье на свой вес, мой желудок урчит от возможности съесть шоколад.

— За что ты должен меня благодарить? — я поднимаю бровь, перебирая пальцами по шву упаковки, осторожно пытаясь открыть ее.

— Больше, чем я способен понять.

Когда верхняя часть коробки отрывается, моя челюсть едва не падает на землю. Я думала, что он подарит мне конфеты, может быть, украшения, потому что я знаю, что большинство парней предпочитают именно это, и я была бы более чем счастлива от всего, что он решил мне подарить.

Но это? Этого я никак не ожидала.

— Тэтчер, — шепчу я, ветер подхватывает окончание его имени. — Это… О Боже.

Это все, что я могу придумать, глядя вниз на участки, где обычно в таких подарках лежит шоколад, но все десять мест заменены различными видами пауков, каждый из которых так же редок, как и другой. Я записывала их в дневник в надежде заказать одного из них для своей новой экспозиции, но каждый из них, которого я задокументировала, сидит в идеальной таксидермической позе прямо передо мной. Все, что мне нужно сделать, это вернуться домой и стратегически расположить их вдоль искусственной паутины, которую я построила. Слезы застилают уголки моих глаз, моя рука лежит прямо над ртом, и я чувствую, как дрожат мои пальцы.

— Это самая приятная вещь, которую мне когда-либо дарили, — говорю я. — Как ты их достал? Их почти невозможно найти.

Засунув руки в карманы, он пожимает плечами, как будто в этом нет ничего особенного.

— Рук оказал мне услугу.

— Спасибо, — я осторожно ставлю крышку обратно на них, ухмыляясь. — Как ты узнал, что День святого Валентина — мой любимый праздник? Неужели я настолько прозрачна?

Тэтчер отталкивается от перил, быстро преодолевая расстояние между нами, пока не прижимается ко мне. Я чувствую запах его мятной жвачки с каждым вдохом, который обдувает мое лицо. Он берет коробку из моих рук и ставит ее на скамейку рядом с нами.