Тут Бестия прервала рассказ, несколько секунд невидящим взглядом смотрела сквозь подругу, а затем виновато вздохнула:

— Я ценила ее самоотверженность и преданность, но как Императрица, то есть, награждала, дарила дорогие подарки, жаловала неслыханные права и привилегии и искренне считала, что оказываю невероятную милость…

— Даш, не криви душой! — еле слышно прошептал я, сообразив, что это не так. — Если бы то, что ты только что сказала, было правдой, то ни Язва, ни моя матушка не считали бы тебя подругой и не любили!

— Моя дружба была «вертикальной», Рат: даже выворачивая перед ними душу, я чувствовала себя неизмеримо выше, ибо являлась Императрицей, а они, по сути, были обычными охранницами. Да, доверяла, как самой себе, да, делала для них неизмеримо больше, чем любой другой член рода Долгоруких делал для своих телохранителей, но Язва с Оторвой не были центрами моей личной Вселенной.

Я прислушивался к ее эмоциям, чувствовал, насколько ей стыдно, и в какой-то момент нашел нужные слова:

— Милая, «неправильная» дружба осталась в далеком прошлом, а мы живем настоящим. Поэтому воздавай им сторицей каждый божий день, и…

— Уже! — не дав мне договорить, выдохнула она. — Этот монолог — часть моей благодарности: я хочу, чтобы ты увидел ту часть жизни Лары, которая осталась в Большом Мире, понял, насколько эта твоя женщина надежна, и берег ее, как зеницу ока.

Надрыв, появившийся в ее душе в этот момент, здорово напряг, и я принял меры:

— Даш, совет примешь?

— Да.

— Отпусти ВСЕ прошлое раз и навсегда. И живи ТОЛЬКО настоящим. Тем, в котором ты любишь Ларису и мою матушку, ни разу не проявляла ни высокомерия, ни вздорности, ни барства и поровну делишь с ними новую жизнь!

Надрыв исчез, сметенный чувством благодарности, и Даша, вжавшись в меня всем телом, горячечно зашептала:

— Я люблю и тебя, Рат! Как выразилась бы Язва, «намного шире, чем ты можешь представить».

— Я чувствую… — без тени улыбки заявил я и переключил ее мысли на более комфортную тему: — Поэтому гоню вас вглубь Зоны, чтобы побыстрее «вытянуть» сродства к Разуму.

Она ласково коснулась губами моей щеки, несколько секунд воевала сама с собой, а затем отстранилась:

— Спасибо за поддержку — мне полегчало. А теперь спи, а то меня вот-вот загрызет совесть.

Я закрыл глаза, очень быстро заснул и «сразу же» проснулся. От тихого шепота Ларисы, склонившейся к другому уху:

— Рат, детектор…

Чувство леса активировалось само собой, и я, разобравшись, по какой траектории к нам приближаются силуэты ривзов, невольно скрипнул зубами:

— Дождь. Затерлись не все следы. Вот зверьки и пожаловали…

— Завалим?

— Ага! — кивнул я и влил восстановление в спящую Бестию. А когда она проснулась, продолжил говорить: — Ривзы. Надо валить, а потом уходить. Так что одеваемся, собираемся и готовимся к бою.

Оделись в сухое, благо, комбезов, ботинок, белья и носков накупили предостаточно. Пока закидывали в перстень и кольца все добро, увешались пассивками и полным комплектом плетений. Затем выскользнули под дождь и, не прячась под маревами, рванули навстречу охамевшим хищникам.

Техно-магических защитных комплексов и пелены у них, естественно, не оказалось, поэтому с тактикой особо не мудрили: с предельной дистанции всадили в самку сразу три обезглавливания, остановили самца, рванувшегося в атаку, силками и добили испепелением, усиленным Ларкиным ветром.

— Быстро мы… — буркнула Язва, вглядевшись в тлеющий труп. — А еще совсем недавно звери с Той Стороны вызывали во мне трепет.

— Двойная синергия, более высокие ступени развития, опыт… — заявила наша венценосная подруга и недовольно посмотрела на низкую облачность. — Эх, дождь прекращаться не собирается.

— Угу… — подтвердил я, обнаружил на самом краю зоны досягаемости чувства леса четыре мелких силуэта и вздохнул: — Ладно, уходим. А то, вон, элохи пожаловали. Шли по следам более сильных хищников, надеясь поживиться частью их добычи. А теперь самые сильные особи начнут рвать ривзов, а обиженная мелочь начнет шариться по окрестностям.

— Нам бы до ветру. Здесь или где-нибудь не очень далеко… — попросила Долгорукая.

— Здесь учуют… — заявил я, пообещал остановиться через полкилометра и первым сорвался с места. А минут через пятнадцать, после остановки «по требованию», подумал, что лафа действительно закончилась: закончив свои дела, Даша превратилась в строгую наставницу, заявила, что каникулы уже закончились, а значит, пора возвращаться к тренировкам. И загрузила такими замороченными заданиями, что мы с Ларой взвыли. Естественно, в шутку. Потом сосредоточились и попробовали залить Силой все плетения, висящие в аурах, дождаться полного восстановления резерва и «сбросить» заклинания так, чтобы откат неиспользованной Силы рывком «растянул» резерв.

В принципе, схема оказалась несложной, но дарила не самые приятные ощущения, особенно в ядре. Но упражнение было полезным, поэтому мы не роптали и выкладывались до предела до начала двенадцатого ночи. А потом я вывел группу на опушку перед слиянием двух небольших речушек, кинул взгляд в начало ущелья, в которое планировал забежать после переправы, и почувствовал, что очень не хочу туда идти!

Для того, чтобы дотянуться до силуэтов своих женщин и притянуть их к себе, потребовалось буквально две секунды. А затем я склонился к головам и еле слышно прошептал:

— Предчувствие заговорило. Очень не советует входить в левое ущелье. В принципе, это место можно обойти, но, думаю, стоит выяснить, что нас там ждет…

18 августа 2112 г.

…Ловушка, которую на наших глазах готовили корхи, получалась на редкость серьезной! Даже по отдельности те заклинания, плетения которых я умудрился идентифицировать с самой границы «заряженной» области, могли уничтожить чрезвычайно серьезно экипированный отряд. А одновременное срабатывание должно было превратить центр ущелья в лунный пейзаж! Само собой, такое «творчество» на нашей стороне Червоточины мне очень не понравилось. А когда я соорудил некое подобие «светлой комнаты», изучил карту и разобрался, по какому принципу могло подбираться место под эту дрянь, так вообще.

Нет, ломиться в атаку, чтобы уничтожить к чертовой матери и корхов, и их творение, я даже не подумал, ибо трезво оценивал свои силы и понимал, что заниматься этим делом должно наше боевое крыло, причем под чутким руководством артефакторов. В итоге зарисовал на чистом листе бумаги ту часть схемы установки плетений, которую запомнил, вернул в перстень ХИС, разобрал «комнату», вылез из схрона и объяснил встревоженным женщинам ситуацию:

— Почти уверен, что таким образом перекрываются наиболее вероятные маршруты подхода наших рейдовых групп к обелискам. Если это так, то все очень грустно: объем вложений в эти мероприятия вынуждает сомневаться в правильности выводов, сделанных во время нашего прошлого выхода…

— Ну да: если корхи вкладываются в создание артефактных ловушек, значит, вцепились в новые территории руками и ногами… — угрюмо буркнула

Долгорукая. — И, вероятнее всего, готовятся к дальнейшему продвижению!

— Что делаем? — деловито поинтересовалась Язва, как обычно, готовая ко всему на свете.

Я отрешенно удивился ее вере в меня, задвинул лишние мысли куда подальше и озвучил свое решение:

— Делаем ноги. В смысле, забываем про отдых и стараемся как можно быстрее добраться до Базы. Маршрут придется изменить, чтобы не вляпаться в такие же ловушки. И, Даш, извини, но обещанное место я тебе покажу как-нибудь потом.

— Не грузись: ты все делаешь правильно! — мягко сказала она и взяла меня за руку, чтобы дать возможность почувствовать эмоции.

Я легонечко сжал ее пальчики, дал команду начинать движение. Потом плавно разогнался и, забив на все упражнения, чтобы, ненароком, не зевнуть что-нибудь важное, сосредоточился на скольжении по аурам леса. Гнал, как на пожар, устраивал привалы каждые четыре часа, при любой возможности выбирал не самые, но неудобья и везде, где мог, путал следы. А еще, следуя советам проснувшейся паранойи, несся не к Базе, а точно на Червоточину. На всякий случай. В итоге вымотал себя и своих спутниц по полной программе, зато увел группу на Ту Сторону уже в половине восьмого вечера следующего дня. А в двадцать один сорок шесть прижал ладонь к сканеру юго-восточного входа Базы, дождался открытия колодца, выполнил обязательную программу и, пожав руку дежурному, спустил смертельно уставших женщин в комнату передержки.