— Неправда! — твердо сказал я. — Вот он, я, прямо перед тобой! Поэтому обними покрепче, закрой глаза и прими сердцем то, что услышишь. Итак, я неадекватно среагировал на твою клятву только из-за того, что побаиваюсь обещаний, не оставляющих свободы маневра тем, кто мне по-настоящему дорог. Говоря иными словами, если ты действительно готова променять комфортную жизнь в Большом Мире на неустроенную, но рядом со мной, то я перестану рвать себе душу и…

— Ты рвал себе душу, думая, что я останусь в Великом Новгороде? — ошарашенно выдохнула она, а когда подтвердил, активировала сумеречное зрение и уставилась в глаза: — Честно?

— Клянусь Силой!

Она закрыла глаза, на несколько мгновений ушла в себя и расстроенно выдохнула:

— Странно: я тебе верю, мысленно убеждаю себя в том, что теперь ты меня точно никуда не отпустишь, но дрожь почему-то не стихает. А еще не пропадают огненные сполохи и лица, постоянно висящие перед глазами!

— Да уж, колотит тебя неслабо… — вздохнул я, ласково провел ладонью по ее спине и оторопел, услышав горячечный шепот Дарьи Ростиславовны:

— Рат, возьми меня, как женщину! Теперь я свободна от брачных клятв, значит, могу распоряжаться и своей душой, и своим телом, а Язва на тебя не претендует и поймет, насколько мне сейчас не хватает ласки, нежности и безумного, всепоглощающего счастья…

Я потерял дар речи, а она, почувствовав это, замолчала и потухла. Там, в глубине души. А потом мертвым голосом выдавила две фразы:

— Прости, я требую слишком многого. Этого больше не повторится…

Я знал, что все это не игра, поэтому подался вперед и очень осторожно коснулся губами ее губ:

— Тебе действительно не хватает ласки, нежности и счастья?

Она едва заметно кивнула и шарахнула через щуп такой сумасшедшей надеждой, что я сломался: коснулся шеи, запечатлел на ней самый ласковый поцелуй, на который был способен, и понял, что на правильном пути — Дарья Ростиславовна сначала застыла, как испуганный мышонок, несколько секунд прислушивалась к себе, а затем вспыхнула воистину сумасшедшей радостью и легонечко потянула меня к себе!

Я коснулся ее кожи чуть выше, под самым ушком. Потом поцеловал в уголок губ и обжег такой же лаской ямочку между ключиц. В этот момент дрожь начала менять «тональность», и я добавил второй «раздражитель» — ласково провел рукой по спинке от шеи до крестца. Медленно-медленно, чтобы женщина сочла это прикосновение не домогательством, а лаской.

Не скажу, что за время романа с Лизой Перовой и за единственную ночь с Ларой стал крупным специалистом в ласках, но старался от всей души. А еще старался не думать о возможных реакциях Шаховой, прислушивался к тому, что творилось в эмоциях Долгорукой и потихоньку учился понимать ее реакции на те или иные прикосновения. Кроме того, постоянно проверял и перепроверял выводы, делал каждый следующий шаг только после того, как добивался максимума от предыдущего и исправлял ошибки. В результате в какой-то момент умудрился поймать волну. Вернее, «втолкнул» женщину на волну все усиливающегося возбуждения, целую вечность удерживал на ее гребне и поднял на пик удовольствия неожиданным поцелуем в сосочек, пытавшийся проткнуть халат.

Никуда не торопился и после этого — расчетливо сводил Дарью с ума, чтобы выбить из ее сознания любые мысли о состоявшемся воздаянии, а из своего — о клятве Силой, привязавшей ее ко мне и взвалившей на мои плечи ненужную ответственность. А для того, чтобы не потерять голову от желания и не сорваться, анализировал формулировку просьбы Долгорукой. Вернее, фразу «Теперь я свободна от брачных клятв, а значит, могу распоряжаться и своей душой, и своим телом…», заставившую зауважать эту Личность еще больше. И начал остужать себя мыслями о возможной реакции Язвы на это мое… хм… деяние. Хотя в глубине души был абсолютно уверен, что Шахова меня похвалит. А вот о реакции матушки старался не вспоминать, чтобы не «заледенеть» напрочь. В результате держался более чем достойно. Даже тогда, когда Дарья Ростиславовна, отпустив тормоза, вдруг потребовала… хм… всего и сразу.

«Сразу» у меня, конечно же, не получилось, зато получилось «все» или почти «все». Постепенно, под восстановлением и от души. И пусть в какой-то момент желание дать себе волю стало почти невыносимым, я пошел ему навстречу только после того, как почувствовал, что Долгорукая перебрала удовольствия и вот-вот… хм… сойдет с дистанции. Вот и устроил нам феерический финал. А когда оклемался, обнаружил, что лежу на спине, и открыл глаза, вдруг увидел перед собой на удивление серьезное лицо Бестии и потерял дар речи, услышав убийственный «доклад»:

— Спасибо, Рат, мне не хватало именно такого безумия. Теперь перед глазами не Мстислав, а ты. Дрожи нет. И вешаться не тянет.

— Даш, а можешь сказать то же самое, но не разумом, а сердцем?

— Могу. Но боюсь… хотя… Ладно, скажу: я твоя, Рат. В одностороннем порядке. То есть, без каких-либо обязательств с твоей стороны и ревности с моей. Решишь жениться — останусь подругой, напарницей и наставницей. А до тех пор буду рада любой толике внимания. И… с Язвой разберусь сама.

— Это тоже был разум, Даш! — мрачно вздохнул я, сначала ужаснувшись бардаку, царящему в ее сознании, а затем мысленно отметив, что Шахова с Долгорукой ведут себя почти одинаково даже в этом вопросе.

Женщина кивнула, уткнулась лбом мне в грудь и почему-то поежилась:

— Стыдно признаться, но я счастлива. И хочу еще. Как можно чаще…

Я сломал себя через колено, задвинул куда подальше мысли о том, что такого не может быть, ибо не может быть никогда, заставил себя ласково провести ладонью по все еще влажной спине и попробовал остудить Дарью Ростиславовну напоминанием о других дамах:

— Знаешь, я слышал, что говорить одной женщине о другой — идиотизм, но после предательства Лизы Перовой я подспудно ждал удара в спину от всех знакомых девушек… и продолжаю его ждать даже сейчас. А с тобой и Ларисой мне по-настоящему спокойно: я знаю, что вы меня не предадите. И это невероятно приятно.

— С Язвой сравнивай сколько хочешь! — абсолютно серьезно заявила она и… прыснула: — Все равно у меня бо-о-ольшое преимущество!

— Это какое?

— Ну-у-у, если она тощая, то я, как минимум, фигуристая!

— Шалишь?

— Ага! Захотелось.

— Здорово… — начал я, почувствовал вибрацию комма, поднял руку и, посмотрев на экран, натянуто улыбнулся: — О, а вот и твоя подружка. Видать, почувствовала, что мы ее вспомнили, и набрала.

Бестия ткнула пальчиком в нужный сенсор, выбрала режим вывода звука на динамик комма и взглядом попросила меня дать о себе знать.

Я кивнул и заставил себя собраться:

— Привет, Лар. Только что о тебе говорили. Как ты там?

— Уже не там… — устало буркнула она. — Еду домой. Голодная, как собака. Покормите?

— Конечно. Когда тебя ждать?

— Если верить навигатору, то через четырнадцать минут дороги плюс пару-тройку по дому.

— Повисишь на связи, или…?

— Или… — вздохнула Шахова. — Надо сделать еще пару звонков, чтобы потом не доставали.

— Принято. Ждем… — мысленно поежившись, буркнул я, отключился, встал с кровати следом за Долгорукой, невольно залюбовался ее фигурой и поделился своими мыслями:

— Даш, ты фантастически красивая женщина! Раньше я отмечал это краем сознания и даже не думал делать подобные комплименты, а сейчас появилась внутренняя потребность.

— Спасибо, Рат… — довольно мурлыкнула она, посмотрела на меня через плечо и добавила: — Твои комплименты вызывают томление души и слабость в ко-… Так, успокаиваемся: до приезда Язвы менее двадцати минут!

— Верно… — ужаснулся я, сообразив, что она уже считает состоявшуюся близость если не нормой, то чем-то вроде нее, закусил губу и ускорился — сбегал в ванную, ополоснулся, натянул шорты и футболку, примчался на кухню и влез в холодильник.

Увидев перед собой упаковку с куском свиной вырезки, оглянулся на добровольную помощницу и загрузил ее работой: