Я усилием воли задвинул куда подальше все лишние эмоции, заставил себя перевернуться на спину и посмотрел Дарье Ростиславовне в глаза:

— Воспитываешь?

— Ага! — подтвердила она. — Возвращаю потерянную было уверенность в себе и предостерегаю от ошибок.

— Спасибо…

— Спасибо на хлеб не намажешь! — сварливо проворчала она и щелкнула меня по лбу: — Так что дуй в ванную и успокой свою женщину: ей сейчас не по себе…

Язве действительно было не по себе. До тех пор, пока я не вломился в душевую кабинку, не обнял «свою женщину» со спины и не поцеловал в шею. Не сразу отпустило и после этого. Но щуп, вбитый в жилу, исправно подкидывал «разведданные» и помог развеять все сомнения. Да, в процессе пришлось последовать совету Дарьи Ростиславовны и принять ситуацию, зато конечный результат порадовал всех, включая Долгорукую: мы заявились в гостиную, улыбаясь во все тридцать два зуба, плюхнулись за накрытый стол, отдали должное очень позднему ужину и приняли активное участие в игривой пикировке. А чуть позже легко и непринужденно переключились в рабочий режим.

Кстати, в этот раз Язва гоняла нас по плану операции от силы четверть часа. Потом довольно заявила, что мы готовы, и дала команду собираться. А в половине второго первой вышла из квартиры, спустила нас в подземный гараж, в который к этому времени пригнали невесть когда купленную «Онегу», и села за руль. Перед тем, как вывезти нас в город, запустила в сеть столичной СКН вирус, создающий иллюзорный маршрут виртуальной копии нашей машины и скрывающий передвижение настоящей. Потом прокатила по центру и завезла в подземный гараж под трехэтажным особнячком, построенном веке в девятнадцатом. А там начала удивлять — затормозила в середине спирального спуска между минус вторым и минус третьим ярусами и зачем-то ткнула коммом в ничем не примечательный участок стены; на минус четвертом въехала сначала в самый обычный бокс, а затем через стену, оказавшуюся голограммой, в лифт, рассчитанный на внедорожник; спустила… довольно глубоко, погнала по тоннелю в темноту, остановилась возле металлической двери с надписью «Хладагент», выскочила наружу и исчезла.

— Этого в плане не было… — буркнул я сразу после того, как ее силуэт исчез за границей области досягаемости чувства леса.

— Было! — сообщила государыня, подалась вперед и начала массировать мои трапеции. — Но мы были уверены, что коды доступа к резервному командному пункту, сгенерированные моим ублюдочным муженьком лет семь тому назад в состоянии дичайшего опьянения, давно дезавуированы. Тем не менее, прописали в исполняемый алгоритм автоматическую проверку их валидности и, как видишь, получили неожиданный результат. Так что Лара унеслась сочетать несочетаемое — подкреплять возможности правящего Императора своими профессиональными навыками.

— А чуть поконкретнее можно?

— Тебе можно все… и всех! — зачем-то спошлила Долгорукая, после чего дала нормальный ответ: — Спустилась в бункер глубокого залегания, о существовании которого знали только Мстислав и я; обманула артефактный сканер, сдав вместо своей мою кровь, добровольно напитанную Силой; вот-вот возьмет под контроль систему управления, обладающую абсолютным приоритетом, и превратит нас в призраков…

…Как выяснилось после возвращения Шаховой, фраза про призраков описывала обретенное «могущество» недостаточно хорошо. Уже минут через пятнадцать мы загнали машину в очередную иллюзорную «стену», бросили в небольшом боксе и загрузились в лифт; постояв в кабинке секунд сорок, вышли в «зеркало», встали на траволатор и прокатились по безликому тоннелю; доехав до мощного гермозатвора, открыли его одним касанием к сенсору комма Язвы и так далее. А уже без пяти три активировали сферы, сдвинули в сторону фальшь-стену и вышли из паутины «альтернативных» коридоров в спальню государя, «выключенного» Язвой в удаленном режиме!

— А вот и мой ненаглядный муженек! — нехорошо оскалилась Дарья Ростиславовна, замерев возле широченной кровати с балдахином и с лютой ненавистью во взгляде уставившись на спящего мужчину.

Я тоже прикипел взглядом к лицу, виденному только на фотографиях и в Сети. А Шахова деловито обошла кровать с противоположной стороны, прижала шприц-пистолет к шее сладко спящей княжны Валентины Палей и нажала на сенсор. Затем сорвала с женщины одеяло, высвободила левую руку, оказавшуюся зажатой между премиленьких ножек, достала из кольца какую-то странную штуковину, натянула ее на коммуникатор любовницы Императора, порядка тридцати секунд колдовала над появившимся экраном и удовлетворенно кивнула:

— Все, об этой красотке можно забыть часов, эдак, на пять.

— А комм и артефакты этого красавца отключила? — спросила Бестия.

— Неа. Перекинула на «пустышку». На ту же самую, на которую замкнула датчики этой спальни.

— Отлично! — предвкушающе оскалилась Императрица, огляделась по сторонам и обратилась ко мне: — Рат, будь добр, пересади этого ублюдка вон в то кресло и дай мне четыре самые узкие стяжки!

Пересадил, влез в перстень, достал требуемое, протянул Долгорукой и невольно поежился, увидев, с какой силой она притянула правую руку мужа к подлокотнику! Впрочем, сочувствие к твари, убившей Ярину, исчезло еще до того, как полностью проявилось и начало напрягать. Поэтому я спокойно дождался завершения процесса, понаблюдал за тем, как Бестия возится с «трофейным» коммом и порадовался деловитости, с которой Язва создавала картинку «княжна, заснувшая после буйных ночных утех».

— Все, вызвала. Теперь ждем… — заявила Императрица буквально через минуту, развернула кресло с мужем спинкой ко входной двери, подкатила к столу и приглушила свет. Потом прочитала ответ, набрала и отправила еще пару слов, подождала получения второго сообщения и хищно оскалилась: — Спешит! Будет через две-три минуты, так что уходим под марева и ждем моей команды.

Великий Князь Владислав Мстиславович нарисовался на пороге через шесть. В кое-как запахнутом банном халате, с отпечатком подушки на правой щеке и босиком. Дверь захлопнул на автомате, ибо спал на ходу, покосился на пассию отца, с которой «во сне слишком сильно сползло одеяло», и недоуменно нахмурился:

— Пап, если вопрос настолько серьезен, то почему мы собираемся его обсуждать в твоей спальне и в присутствии… этой?

— «Эта» находится в медикаментозном сне и не помешает… — сообщила государыня, проявившись в реальности прямо перед сыном и требовательно шевельнув рукой.

Жест предназначался мне, и я заблокировал дверной замок. А через миг услышал ошарашенный выдох наследника престола:

— Мама?! Но… как?! Ты же погибла!!!

— Сейчас узнаешь. Во всех подробностях… — холодно пообещала она и с хрустом сжала кулаки: — Я, Дарья Ростиславовна Воронецкая, клянусь Силой, что химические соединения, синтезированные климатической установкой этой спальни и отправившие в сон моего мужа перед богом и людьми, никак не воздействуют на сознание и свободу воли!

— Мам, что тут происходит?! — напрягся Долгорукий, услышав в голосе женщины злое предвкушение.

— Я же сказала: сейчас узнаешь! Сядь, вон, на кровать и смотри во все глаза. Язва, покажи Славе ампулу…

Шахова скинула марево, поздоровалась с Великим Князем и выполнила приказ. А после того, как увидела в его глазах понимание, развернула кресло на сто восемьдесят градусов, деловито вставила ампулу в шприц-пистолет, уткнула в шею Императора и ввела препарат.

— Эта дрянь сработает только минуты через четыре… — окончательно проснувшись, буркнул наследник престола. — Может, не будешь тратить это время впустую и расскажешь хоть что-нибудь?

— Как скажешь… — холодно усмехнулась Долгорукая, села на край стола и пару раз качнула ножкой: — Начну с истории обретения твоей младшей сестрой второго сродства.

— Да ладно?! Ей это удалось?! Но как?!!!

— Мутировала. За Стеной. Под присмотром близкого друга-засечника. В результате стала чрезвычайно сильной воздушницей, научилась пользоваться Природой и проверила новые навыки в реальных, а не постановочных боях с корхами!