— Когда я уходила, строили планы на ближайшее будущее… — не менее лениво отозвалась женщина. — А планирование — это не мое. Опять же, после стольких лет разлуки им не мешает пообщаться наедине, а мне по-настоящему комфортно только рядом с тобой. Хотя ты это знаешь не хуже меня.
— Угу… — буркнул я, успел порадоваться, что она просто констатировала факт, а не пыталась выжать из меня ответное «признание», как когда-то делала Лизавета Перова, и снова отключился. А через какое-то время вдруг услышал возмущенный голос матушки и, «застряв» где-то на границе реальности и сна, успел уловить конец предложения:
— …это называется?!
— Не шуми, Оль. И дай сыну хоть немного отдохнуть: он пребывал в постоянном напряжении с восьмого июля, а сегодня, между прочим, двадцать второе! — шепотом ответила Шахова. — А если что-то не нравится, то задавай вопросы мне — я, в отличие от него, расслаблялась хоть иногда. И в данный момент бодрствую.
— Хорошо, вопрос тебе! — нисколько не успокоившись, процедила мама: — Язва, как это называется?
— Сейчас расскажу. Первая, но далеко не самая главная причина — моя добросовестность: я, как мы с тобой и договаривались, изображаю женщину, безумно влюбленную в твоего сына. Кстати, изображаю настолько хорошо, что в это поверила даже Императрица. И пусть в данный момент она на нашей стороне, но о том, что между Баламутом и мной ничего нет, не знает. Причина вторая, в разы более серьезная: менее, чем за месяц Ратибор потерял двух очень близких подруг и в данный момент эмоционально мертв! Да, он делает все, что должно, но без души, а я пытаюсь его расшевелить всеми возможными способами, включая этот. Увы, пока безрезультатно, что меня уже начало пугать!
Тут моя родительница пробурчала что-то невнятное. Судя по голосу, почувствовав себя не в своей тарелке. А Шахова и не думала замолкать:
— До третьей причины моей «бесстыжести» ты при большом желании смогла бы допереть сама, вспомнив рассказ о том, каким образом и сколько времени твой сын выводил меня из мутации. Ну, а четвертая, пожалуй, самая интересная: вливания Сути твоего сына дали неожиданную побочку — теперь я чувствую себя по-настоящему комфортно только рядом с ним, а как только он пропадает из поля зрения, возникает плавно усиливающийся дискомфорт. И, как ни странно, этот эффект нисколько не напрягает. Хотя нет, не так: мне нравится заботиться о Ратиборе, и я искренне рада тому, что во мне появилась внутренняя потребность это делать!
— Надеюсь, с государыней он Сутью не делился? — угрюмо спросила моя родительница и заставила Шахову хихикнуть:
— Делился. Похлеще, чем со мной. И тоже вынужденно. Так что эта побочка потихоньку проявляется и у нее.
— Да уж, ситуация — хоть стой, хоть падай!
— У-у-у… — изумленно протянула Лариса Яковлевна и не на шутку разозлилась: — Оторва, может, перестанешь строить из себя возмущенную мать и включишь, наконец, голову?! Менее получаса назад ты страдала из-за того, что появление Долгорукой на Базе поставит на уши всю общину и, вероятнее всего, выйдет боком и ей, и мне, и всей вашей семье! Так почему бы не продолжить уже начатую игру, но с заметно большим размахом?
— Какую игру?
— Оль, не тупи!!! — шепотом рявкнула Язва и затараторила: — На мой взгляд, ситуация ДОЛЖНА выглядеть приблизительно так: покушение, чудом не увенчавшееся успехом, гибель любимой дочери, предательство мужа и «ад» мутации на ранге «Гранд» выжгли душу беглой Императрицы, и теперь в ней живет только два невероятно сильных чувства – ненависть к Мстиславу Долгорукому и преклонение перед Ратибором Елисеевым. И если с первым чувством все понятно, то второе превратило эту женщину в другого человека. Ведь твой сын не просто уберег ее от гибели и выходил во время тяжелейшей мутации, а пообещал помочь отомстить. Прямо там, у горящего вертолета! Вот Дарья Ростиславовна и поклялась Силой отдать Жизнь за Жизнь. Поэтому живет Баламутом и ждет возможности вцепиться в глотку ублюдочного мужа.
— В теории звучит неплохо… — признала матушка. — Ведь такая клятва, кроме всего прочего, автоматически превращает государыню в женщину Рата, а этот статус подпадает под положения Права, то есть дает ему возможность привести ее в общину.
— А теперь добавь ко всему этому такую «мелочь», как характер твоего сына, и скажи, как он отреагирует на наезды тех, кто посмеет предъявить ему какие-нибудь прете-…
— Лар, какой смысл строить планы, которые нереально реализовать?! — запоздало взорвалась моя родительница. — Да, он за нее порвет кого угодно. Но я ни за что на свете не рискну предлагать государыне идею, в которой прозвучит словосочетание «клятва Силой, обещающая Жизнь в обмен на Жизнь»!
— Эту идею предложила сама государыня. После того, как ознакомилась с положениями вашего Права.
— Не может быть!!!
— Почему? Она прекрасно понимает, что это единственный реальный вариант не только выжить, но и не навредить вашей семье. И пусть на твоего мужа и свекра Долгорукой пока плевать, зато не плевать на нас и Баламута. Кстати, она просила забыть о титуловании, обращениях на «вы» и обо всем этикете отнюдь не для красного словца: от нас ей нужна не служба, а дружба, а Баламут уже стал для Дарьи единственной надежной опорой на всем белом свете…
Что они обсуждали дальше, честно говоря, не знаю, так как на этом этапе разговора снова отключился и проснулся от тычка в левое подреберье только в десятом часу утра. Причем в своей кровати. Открыв левый глаз и обнаружив, что левое плечо и левое бедро плотно оккупированы Язвой, отрешенно удивился «лишней» тяжести справа и вскоре выяснил, что правое плечо и правое бедро тоже заняты. Бестией. Потом Шахова приложила меня восстановлением, дала пару секунд на возвращение в сознание и царапнула ноготками:
— Так, Баламут, соберись и слушай внимательно! Через несколько минут Оторва сообщит мужу о том, что ты вернулся чем-то загруженным и завалился спать. По ее словам, Игорь к тебе вламываться не станет, но гарантированно поделится этой новостью со своим отцом, а тот сразу же рванет к любимому внуку, ибо извелся от беспокойства. Так вот, Святослав Борисович должен увидеть тебя спящим в компании двух женщин. И вот почему…
Пока она пересказывала самые последние новости общины засечников и посвящала в план противодействия возможной агрессии в адрес Долгорукой, я удивлялся не идиотизму ситуации, а легкости, с которой спелись матушка, Язва и Бестия. Нет, я ни на миг не забывал о том, что когда-то эту троицу связывали очень близкие отношения, но был уверен, что для новой притирки им потребуется хоть какое-то время. Ан нет: поставив перед собой цель и определившись с имеющимися возможностями, они сходу придумали более-менее реальный план, распределили роли и начали игру без раскачки или каких-либо сомнений!
Последнее грузило сильнее всего. Слава богу, не так уж и долго: стоило сообразить, что на кону стоит выживание и государыни, и моей семьи, как все вопросы отпали сами собой. Поэтому я включился в работу, то есть, дослушал монолог Язвы, раскидал щупы и заявил, что не подведу. А когда почувствовал в эмоциях Дарьи Ростиславовны искреннюю радость, переключился в режим Баламута: принял активнейшее участие в обсуждении вариантов «самой правильной» композиции, вложил максимум Силы в чувство леса, порядка четверти часа изнывал от предвкушения, а после того, как увидел в общем коридоре нужный силуэт, заявил, что пора.
Язва сползла чуть пониже, приспустила одеяло до середины своей спины, положила голову мне на грудь и обхватила за талию, а Долгорукая, наоборот, переползла повыше, оккупировала плечо и подтянула свой край одеяла так, чтобы оно скрыло шорты и плотный спортивный топ, зато привлекло внимание к «обнаженной» руке, обнимающей меня за шею. Потом, подумав, закинула колено на мое бедро и удовлетворенно закрыла глаза.
Я, в отличие от нее, удовлетворения не ощущал: если объятия Шаховой никакого дискомфорта не вызывали, то подобная близость Бестии более-менее нормально воспринималась только «в комплекте» с острой болью в ее душе. А тут боли почти не было, а спокойная уверенность в правильности происходящего ее не заменяла. Впрочем, рефлексировать было некогда, так что я, мысленно вздохнув, опустил руки на плечи «своих женщин» и сделал вид, что сплю.
