— Ясно. Это Лена.

— Рязанцева, — уточняет она.

Даже не глядя на нее, я внутренним зрением чувствую за этим словом ее улыбку.

— Очень приятно. Влад.

— Градский?

— Верно.

— Наслышана. Про ваши похождения в МГУ. Брат рассказывал.

— Это вообще-то были наши секреты, — хмыкает мой брат.

— А я никому не расскажу.

— Может, только мне, — предлагает папа. — По секрету. Я о своем сыне многого не знаю.

— Офигенный секрет, — отзывается тот.

Влад молчит все время, пока длится эта болтовня.

Вокруг него немного суетится мама. Выставляет тарелку, выкладывает приборы.

— Спасибо…

Волоски на моих руках встают дыбом.

Перед глазами проплывают воспоминания двухдневной давности. Язык Влада на моем теле. Мое удовольствие. Наши поцелуи. Его пальцы у меня во рту. Вкус его члена. Его оргазм.

Как хорошо, что никто из присутствующих не умеет читать мысли, иначе все до единого перестали бы считать меня высокоморальным дипломированным музыкантом!

Прокатившись глазами по столу, я осторожно отдираю их от него. Смотрю на отца и брата, не понимая толком смысла слов, которые они произносят, но им явно не до меня и моего «отсутствующего присутствия». Перевожу глаза на Лену Рязанцеву, а потом на Егора, и это похоже на то, чтобы вдруг врезаться в стену.

Он смотрит на меня в упор через стол. На его губах уже знакомая мне кривоватая улыбка, а взгляд цепкий, как крючок.

— Тебе подложить? — Зависнув рядом со мной с салатницей в руках, мама ждет ответа.

— Нет… — смотрю на нее, повернув голову и подняв глаза.

Мой взгляд падает на лицо Влада, и той секунды, на которую мои глаза касаются его серых глаз, мне хватает, чтобы понять: он просто возмутительно спокоен, и он предлагает мне сделать то же самое. Успокоиться и расслабиться.

Его ладонь опускается вниз и треплет Беню по голове.

— Привет, друг, — обращается Градский к нашей собаке.

Пес тянется к этой ласке, переползая от меня к своему «другу».

Наблюдаю за тем, как длинные мужские пальцы чешут за его коричневым ухом.

Пью вино, чувствуя, как просыпаются жажда и аппетит. Мне жарко. Кожа под платьем пылает.

Панику сменяет азарт. Эта игра затягивает меня с головой.

— Можно мне еще? — Опускаю на стол пустой бокал.

Андрей наливает мне вина, рассказывая о том, как поднимался на Эверест в прошлом году.

— На самый верх? — с фантастическим интересом спрашивает Лена.

— Нет, — он улыбается сам себе. — На самый верх ходят только фанатики. Я любитель.

— Я ему запретила, — подает голос мама. — Вот и все.

Над столом дружный смех.

Расслабляюсь, болтая под столом ногой.

Мне становится хорошо. Просто отлично. Это другая я. Та, которая ни о чем не думает.

Градский рассказывает о своем походе в горы Шотландии этим летом. Слушаю его голос и историю десятидневного скитания под дождем на другом конце земного шара. Чувствую тоску от того, как хотела бы оказаться там вместе с ним.

— Спать в палатках — это ужасно, — замечает Лена.

— Это проверка себя, — отвечает Влад. — Самый большой кайф наступает, когда маршрут закончен и ты «это сделал».

— Я никогда не была в походе, — подаю тихим голосом. — И не ходила в горы.

Колено Влада под столом задевает мое.

Тело в момент отзывается, словно по нему тонкой змейкой прополз электрический разряд.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Перевожу взгляд на Градского, стараясь не потонуть в сером океане его глаз у всех на виду. Сажусь ровнее, посылая ему миролюбивую улыбку. Он дергает уголком губ, оставаясь невозмутимым.

— Непорядок, — замечает.

— Я тебя в поход не поведу, ты там будешь обузой, — предупреждает Андрей с усмешкой.

— Что? — возмущаюсь, накалывая на вилку помидор.

Прищурившись, делаю вид, что целюсь в светловолосую голову брата.

— Попроси Влада, — делает вид, будто испугался.

— Легко, — отзывается тот. — Но рюкзак в шестьдесят литров будешь тащить сама.

— Шестьдесят? Мне туда что, пианино положить?

Запрокинув голову, Градский смеется.

Любуюсь секунду и прячу глаза за своим бокалом.

— Я пойду с вами, — встревает Лена. — Тоже проверю себя.

Хочется демонстративно закатить глаза на этот выпад, но мне вдруг становится слишком весело и легко. Рядом моя семья, собака и Влад. Все так, как я когда-то мечтала. За исключением колкого взгляда притихшего Рязанцева, который молча курит сигару с того момента, как за столом появился Градский.

Их отношения испортились? Может быть, я спрошу его об этом.

Мы болтаем еще не меньше часа. Время всегда бежит быстрее, если Влад рядом, поэтому напрягаюсь, когда он ставит на стол стакан с выпитым соком и объявляет:

— Мне пора. Кому-нибудь нужно в город?

Сердце в груди испуганно замирает.

Мои щеки снова вспыхивают, и от притока адреналина хочется ерзать на стуле, ведь до меня вдруг доходит, что он притащился сюда за мной!

Боже…

— Мне, — мой голос звучит звонко и тонко.

Мне не терпится убраться из семейного гнезда и остаться с Владом один на один. Я слишком соскучилась по его губам. А невозможность к нему прикоснуться, когда он сидит так близко, истрепала все нервы.

— Я думала, ты останешься на ночь, — удивляется мама, приподнимая брови.

Встав со стула, говорю:

— У меня утром маникюр. Я забыла, а теперь вспомнила. Только возьму вещи. Подождешь меня? — обращаюсь к Градскому.

— Я буду в машине, — говорит он, тоже поднимаясь из-за стола.

— Я провожу, — встревает Андрей.

Ухожу из столовой, пытаясь испариться как можно скорее.

Войдя в дом, несусь в гостиную, где оставила свою сумку, потом забегаю в ванную. Меня разрывает на части от нетерпения, пока мою руки и прикладываю их к горящим щекам. Глаза блестят, как при лихорадке. Так выглядят самоубийцы?

Снаружи слышны голоса. Они стихают, когда дохожу до входной двери и выскальзываю на улицу, в прохладный летний вечер. Фонарь на крыльце освещает дорожку. Мои кеды стучат по кирпичной кладке, пока иду к воротам, стараясь не бежать. Взвизгиваю еле слышно, когда сзади на меня наваливается большое сильное тело и под грудью смыкаются руки.

— С ума сошел? — выдыхаю, вцепившись в эти руки. — Где Андрей?

Оглядываюсь на дом, но все остались на другой стороне, на веранде. Мысль о том, что нас могут застукать, адреналином щекочет нерные окончания.

— Не шуми, — Влад прижимается губами к моему уху. — Он в доме.

Градский тащит меня на улицу, за гаражную стену, туда, где в сумерках стоит припаркованный «БМВ».

— Где ты был?

— Работал.

— Я соскучилась, — признаюсь в сердцах.

— Ты уже мокрая? — перебивает, игнорируя мое признание.

— Нет! Поработаешь над этим? — шикаю, чуть повернув голову.

— Ты врешь, как школота. — Он дышит рядом с моей шеей и царапает ее щетиной.

Ощущения, к которым я успела привыкнуть.

Его ладонь ползет вниз по моему животу и ныряет под платье.

После всего, чем мы занимались два дня назад, я не могу смущаться. Я могу только гореть, когда его пальцы оказываются между моих ног, отодвигая в сторону полоску стрингов.

— Ай-й-й… — мой стон тихим шелестом разлетается по безлюдной улице.

— Мокрая…

Выворачиваясь в его руках, чтобы видеть наглые глаза и строгие упрямые губы, на которые набрасываюсь с жаром.

— Для тебя… мокрая… — говорю между поцелуями. — Хочешь… меня?

Я уже поняла, что Влада возбуждают такие разговоры. И меня тоже.

Он целует меня в ответ, обхватив ладонью щеку. Пробует меня языком глубоко. И предлагает пососать его язык, как я совсем недавно делала с его членом. Во второй раз — голая, прямо на веранде маленького загородного дома.

— М-м-м… — стону тихо ему в рот.

Пальцы в кедах поджимаются, а между ног знакомо тянет.

От возбуждения меня потряхивает мелкая дрожь.