Немного посидев, он встал, проверил, не развязался ли фриц и заткнул тому рот запасной портянкой, чтобы не выдал их в случае чего, после чего выдал еще кусочек хлеба Машеньке, чтобы она не нервничала, задумавшись о последовательности действий. По идее, надо было девочку помыть, но одновременно и покормить. Как здесь разжигать печь, которую Гриша не увидел, сержант не знал. Но вот огонь нужен был — и воды согреть, и супа приготовить. Думая о том, что опять придется использовать фрица, Гришка двинулся было к тому, когда в замке провернулся ключ.

Резко развернувшись, воспитанник медсанбата вскинул автомат, готовый защищать девочку любой ценой. Палец уже выбирал свободный ход спускового крючка, когда входная дверь раскрылась.

[1] Руки вверх! (нем)

[2] В английском языке Смерть мужского рода, но мы пишем по-русски

[3] Вперед! (искаж. нем.)

Мистер и миссис Стоун возвращались домой. Весь день, который уже месяц взрослые люди ожидали новостей о своей дочери, напрягая все связи, но кто-то не хотел помогать, кто-то, пряча глаза, говорил, что девочка, скорей всего, уже погибла и что именно происходит Стоуны понять не могли. Особенно не могла понять этого миссис Стоун. Долгие годы женщина работала в секретной службе, но стоило ей попытаться выяснить, почему тормозится расследование и на следующий день женщина была уволена без объяснений причин. Так Стоуны поняли, что дело очень нечисто, ощущая себя преданными своей страной.

В этот день, возвращаясь домой подавленными мужчина и женщина увидели прямо возле дома незнакомый седан с полуоткрытыми дверцами, в котором никого не оказалось, только на пассажирском сиденье лежала какая-то серая фуражка, непохожая ни на полицейскую, ни на военную. Переглянувшиеся Стоуны шагнули к двери в дом.

Стоило только открыть дверь и что-то громко клацнуло. Посреди гостиной стоял юноша, почти мальчик. В его руках был советский пистолет-пулемет из очень далеких времен, а сам он был одет в военную форму той войны. Стоуны просто застыли на месте. Миссис Стоун оценивала то, как стоит парень, как смотрит, ну и выражение лица ребенка тоже показывало, что тут не до шуток, а вот ее муж гипнотизировал взглядом «отважную» медаль.

— Представьтесь, — коротко приказал незнакомый вооруженный юноша.

— Мистер и миссис Стоун, — ответила ему женщина. — А ты-то кто?

— Сержант медицинской службы Лисицын, — ответил юноша и мистер Стоун почему-то вздрогнул, вглядываясь в лицо юного солдата.

— И чем обя… — начала миссис Стоун, но осеклась, увидев, кто лежит на диване. Желая уже побежать, она была остановлена сержантом.

— Стоять! — приказал он. — Документы есть какие-нибудь? — поинтересовался Гришка.

— Это мама… — проговорила номер девять-ноль-четыре-пять. — И папа…

— Это, может, мама и папа, — хмыкнул воспитанник санбата. — А ты уверена, что они не предадут?

Перед Стоунами в какой-то странной одежде лежала их потерянная дочь. Она была очень худа, бледна, но это абсолютно точно была Летта. Услышав мычание, мистер Стоун с трудом оторвал взгляд от ребенка, взглянув влево, где обнаружился сидевший на коленях связанный мужчина в мундире офицера вермахта.

— Летта… — прошептала женщина, шагнув вперед, даже не глядя на направленное оружие. — Малышка, что с тобой случилось?

— Известно что, — откликнулся юноша с автоматом. — Концлагерь.

— Как… концлагерь? — ошарашенно замерла миссис Стоун. — Откуда?

— Не притворяйтесь, что не знаете, — зло выплюнул сержант. — И не дергайтесь, а не то…

— Что именно с ней случилось, парень? — спросил мистер Стоун, уже понимая, что произошло что-то фантастическое. Но вот «концлагерь» вполне объяснял то, как с ними поступили.

— Кровь выкачивали, били, ну и… — юноша вздохнул. — Держитесь подальше, стреляю я хорошо.

— Значит, вот почему… — проговорил мужчина, еще раз взглянув на сильно испуганного коллегу по полу в немецкой униформе. — Мать пустишь?

— Машеньку надо искупать и покормить, — ответил юноша, причем частично по-русски, заставив мистера Стоуна вздрогнуть. То, что мужчина видел, просто не могло быть, но перед ним действительно стоял юный солдат, пришедший из той войны.

— Почему Маша? — поинтересовался мистер Стоун.

— Имени своего не помнит, — спокойно произнес сержант. — У них бывает, значит, долго там пробыла. Ее бы в госпиталь, но…

Что хотел сказать юноша, мистер Стоун понял даже слишком хорошо. Учитывая, что их фактически предали, то этот «концлагерь» мог расти с самого верха, поэтому в больницу дочери было опасно — могли просто сделать так, чтобы все замолчали, мужчина этот вариант вполне допускал.

Переглянувшаяся с ним миссис Стоун этот вариант тоже допускала, решив в первую очередь заняться дочерью. Опустившись перед диваном на колени, женщина бережно погладила девочку, так сильно изменившуюся за семь месяцев, прошедших с момента пропажи ребенка. Увидев, что Летта от нее шарахнулась, миссис Стоун убрала руки, подняв их вверх. Дочь смотрела на нее со страхом.

— Что происходит? — поинтересовалась женщина.

— Гри… Гри… Гри… — номер девять-ноль-четыре-пять почти не могла говорить.

Опустивший ППС Гришка быстро подошел к девочке, наклоняясь к ней. Внимательно посмотрев ей в глаза, он все понял. Сколько их таких прошло через санбат — не сосчитать.

— Согрейте воды, пожалуйста, — попросил он миссис Стоун. — Надо Машеньку помыть и перебинтовать.

— Почему она так… — женщина всхлипнула. — Так реагирует?

— Так бывает… — объяснил ей Гриша. — Когда пугаются вообще всех взрослых, значит, плохо маленькой… Боится она от этого.

— Почему боится? — поинтересовалась миссис Стоун, не принимая еще факт того, что видела.

— Слабых или немощных убивают, — ответил Гришка, поглаживая Машеньку по голове, что ту явно успокаивало. — Могут просто убить, а могут и в печь засунуть…

— Я… я… — женщина чувствовала себя так, как будто все сейчас вообще не с ней происходит.

— Я подготовлю воду, — решил мистер Стоун. — Насколько горячая нужна?

— Ведро кипятка на два ведра холодной воды, — сержант среагировал автоматически, сообщив знакомый рецепт, а вот мужчина задумался — в ведрах он воду не мерил.

Миссис Стоун тоже была несколько ошарашена такой пропорцией, еще раз взглянув в глаза явно боявшейся ее дочери. У женщины оставался еще один, самый последний вариант, правда, если там результат будет такой же, то из страны придется быстро убегать. Впрочем, Эмма понимала, что, если ничего не делать, из страны тоже придется уходить чуть ли не с боем.

С подозрением посмотревший в сторону женщины Гришка решил поверить, потому повесил ППС на плечо, занявшись Машенькой. Осторожно погладив девочку, мальчик вздохнул, медленно стягивая кальсоны, по которым было заметно, что бинты не справились. То есть надо было их отмачивать, да и сюрпризы ожидались. Также бережно стягивая гимнастерку, сержант вполне спокойно относился к обнажению девочки, а номер девять-ноль-четыре-пять своему спасителю уже доверяла.

— Что это?! — прошептала миссис Стоун. — Как это?

— Концлагерь это, — объяснил ей юный солдат. — Били, не кормили, кровь сливали…

— Н-не может быть! — воскликнула женщина, отказываясь верить тому, что видела.

— Как тебя называли там, доченька? — послышался голос мистера Стоуна от двери в ванную комнату. Он говорил с усталыми интонациями, по-видимому, вполне ожидая сюрпризов.

— Я, номер девять-ноль-четыре-пять… — заговорила девочка, но тут ее прижал к себе Гриша, прерывая.

— Ты не номер! Не номер! Ты девочка! Машенька! Не номер, понимаешь? — с болью в голосе говорил ей Гриша, а мистер Стоун слушал. Казалось, он не понимает, о чем говорит юный сержант, потому что говорил тот по-русски.

— Ты хочешь позвонить Дэвису? — заметил движение жены мужчина, сразу же покачав головой. — Не делай этого.

— Почему? — удивилась она, воззрившись на мужа.