Против такого довода жены трудно было что-либо возразить, Николай задумался.

— Наталья, не брал я, — тихо и безнадежно сказал Валов.

— Факт — не брал, — подтвердил Николай, но уже как-то не очень горячо.

— Я тебе сказала: замолкни!

— Не скандальте вы, — поднялся Василий.

— Ты чего? Погоди.

Николай тоже поднялся.

Наталья толкнула его ладонью в грудь:

— Сядь!

— Я щас к тебе приду, — сказал вдогонку Николай.

«Нет, Колька, — подумал Валов, — слабак ты против нее. Хороший парень, но — слабак…»

Валов брел по улице, воткнув взгляд под ноги. По сторонам смотреть боялся: ему казалось, что все прильнули к стеклам окон, показывают на него пальцами и говорят нехорошие слова.

В проулке, который вел к почте, меж домами мелькнула желтая «лада». Катила она сюда, на главную улицу. «Белохвостов», — испугался Василий. Желтая машина была в селе только у него, Мирона Белохвостова, парторга совхоза. Валов на мгновение представил, как сейчас выскочит из проулка «лада», поравнявшись с ним, остановится и Белохвостов, приоткрыв дверцу, скажет с ласковым — один он так умеет — ехидством: «Что же это ты, товарищ Василий, а? Хоть бы предупредил, а то для меня эта статья как снег на голову. Нехорошо-о-о, нехорошо-о, товарищ Василий». — И поддаст газу.

И Василий заметался по дороге. Справа ограда механических мастерских. До ворот не успеть добежать — «лада» выскочит из проулка раньше. Слева — дома: главного агронома — у него Валову делать нечего, следующий — Ивана Кудинова, совхозного механика. Вот к нему… к нему можно. Даже не то что можно, а сразу б к Ивану идти. Кудинов человек прямой, юлить не станет.

Он в любом деле: ДА или НЕТ. Валова, своего подчиненного, наизусть знает, как и любого тракториста.

Переступив порог и мельком взглянув в лицо Кудинова, Василий понял: читал.

— Проходи. — Иван подвинул Валову стул, достал папироску, закурил.

— Ну, как меня разделали-то? — полюбопытствовал Василий, вымучив улыбку.

— Не разделали, — Иван тоже скупо улыбнулся, не любил улыбаться, — а только, как говорится, под девятое ребро.

— С людьми совестно встречаться. Дожил, мать честная. — И пересилив себя, Василий сразу же перешел к делу: — Ты, Иван, знаешь меня…

— Да, наверно, знакомы.

— Так вот, как руководитель мой, значит, начальник, можешь написать опровержение?

Кудинов ответил сразу, будто ждал этого вопроса:

— По работе, Василий, как механик, я все могу написать, что хочешь. А опровержение, согласись, это уже не работа.

— Значит, не веришь. Да не брал я шифера, ни листа. А баню перекрыл еще восемь лет назад. Все ж знают.

— И я знаю. Знаю, что ты толковый, работящий и все прочее. Конечно, я не видел, что б ты шифер брал, нет доказательств. Но и что не брал, у меня доказательств нет. Не сердись. Ты знаешь: я что думаю, то и говорю. Может, ты его, шифер-то, налево спустил. Чужая душа, сам знаешь…

— Да ты что, Иван!..

— А давай так рассудим: не про меня же почему-то или про кого другого написали, а — про тебя. Значит, что-то такое было?..

— Да если б было, пришел бы я к тебе? Ты подумай…

— Опять же — не сердись, Есть такие деятели, которых за руку схватят, а они клянутся: «Не брал!». Знаю: не жулик ты, не ловкач, но… — Кудинов развел руками. — Хватит об этом. Давай о другом. Ты как раз нужен мне. Трактор у тебя на ходу?

— Как всегда.

— Завтра с самого утра поезжай в Сельхозтехнику. Я два коленвала выбил, надо срочно забрать. Вот доверенность…

— Надо, значит, надо, — Василий встал.

— Ну, будь здоров.

Галина вошла в дом, когда Василий выгребал из поддувала золу.

— Кто ж так делает, Василий? Смотри, пылища-то под самый потолок!

— Пылища, пылища! — взорвало Валова, — Ты вон газетку почитала бы!

— Знаю, — ответила жена. — Со всем Валентининым семейством читали.

— Ну, и как?

— Посмеялись. А что еще?

— Успокоила: посмеялись. А тут хоть в петлю.

— Если бы люди по всякому пустяку в петлю лезли — на земле уже давно пусто было бы. Завтра сходи к Белохвостову, пусть он тебе объяснит, что к чему. А потом уж и вешайся.

Валов обругал себя самыми последними словами. Ну не бестолочь ли?! Вместо того, чтоб к Мирону Белохвостову, он по дворам пошел. Не сообразил с горячки.

— Может, сейчас сходить?

— Чего людей беспокоить. Ночь уже…

Получив коленчатые валы, Василий, не мешкая, тронулся в обратный путь. На центральной усадьбе он рассчитывал быть часам к одиннадцати. В это время парторга еще можно застать в конторе. Позже — почти безнадежно: поедет по отделениям или в район укатит.

Когда проезжал по улице Горького, глаза скользнули по фасаду белого одноэтажного особнячка и вцепились в вывеску, которой раньше Василий не замечал: «Редакция районной газеты «За урожай». Валов затормозил.

Постучал в дверь с табличкой «Редактор» и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь от себя.

Редактор не успел ответить на приветствие: зазвонил телефон.

— Новиков слушает… Разобрался, Мирон Иванович. — Редактор покосился на Валова. — Вся штука в том, что инициалы и фамилия те, а хозяйство другое. «Заря» имеется в виду… Да нет… В оригинале и корректуре «Заря» стоит. Но, понимаешь, по номеру дежурил литсотрудник, новичок, всего три месяца работает. Он о вашем-то, — редактор опять покосился на Василия, — зарисовку недавно писал. «Наставник» называлась, помнишь?.. Так вот. Видит, фамилия та же, а хозяйство другое — исправил. Вот тебе и ляп… Так не оставлю, конечно… Оправдаем, Мирон Иванович. В завтрашнем номере дадим поправку… Дадим, дадим, Мирон Иванович… И я бы, конечно, возмутился. Понимаю, чего же. Ну, будь здоров… Не сержусь. Нет. Будь… — редактор положил трубку и обратился к Валову:

— Слушаю вас.

Василий встал.

— Да вы сидите.

— А чего рассиживаться? У вас своя работа, у меня — своя.

— Но вы же, наверное, по делу.

— Мое дело, понимаю, уже решенное, Валов я. Из «Восхода».

— Так это вы, — смутился редактор и тоже поднялся.

Тут в кабинет редактора вошел — Василий сразу его признал — тот самый парнишка-корреспондент, который пытал Валова осенью на поле. Парнишка тоже узнал Василия и оробел, даже остановился, не дойдя до стола редактора. Немного придя в себя, пролепетал:

— Здравствуйте.

— Да уж здравствую. А что делать-то, — сказал Василий. — Я тебе, парень, вот что доложу. Нас, Валовых, в районе… Считай, вся деревня Валово из Вятской губернии сюда переселилась. Еще до революции. Деревня-то одна, а люди — разные. Так вот.

— Я не здешний, не знал…

Валову хотелось сказать корреспонденту что-нибудь резкое, колкое, но до того же жалкенько парнишка выглядел.

— До свидания, — кивнул Валов редактору.

«Положим, не знал. Не успел. Ладно. Хуже, парень, другое, — думал Василий, идя к своему трактору. — Тот раз ты до стыдобушки похвалил меня, а на этот раз — изругал. И глазом, поди, не моргнул. Так, все-таки, кто же я по-твоему: герой или жулик?.. Нет, не уважаешь ты людей…»

Во вторник давали зарплату.

Валов — специально так подгадал — подошел к кассе, когда возле нее уже никого не было. Над окошечком висела приколотая кем-то сегодняшняя газета «За урожай». Справа внизу Василий заметил жирно подчеркнутый синими чернилами заголовок: «Поправка». Ниже — маленькая статеечка. Василий не стал ее читать. Сказал в окошечко.

— Здорово были, Наталья.

Наталья Басова вместо ответа на приветствие спросила:

— Чего не читаешь-то?

— Ладно. Давай ведомость, да пойду я.

— О! Заторопился он! Что мне, Василий, вчера Валька, секретарша директорова, говорила! С самого утра, говорит, директор и парторг как начали возмущаться, как начали. Мол, на весь район Валов опозорил. В народный контроль, потом в редакцию звонили. Полдня разбирались. Вот сегодня-то и напечатали. Оказывается, это заринский Валов-то, Витька. Его Мишка Котов хорошо знает. Говорит, пропойца и вор…