— Хэллоооо, миссис Ремер, слушайте внимательно. С вами будет говорить президент Соединенных Штатов.

— Положите трубку, хулиган! — воскликнула возмущенная миссис Ремер. — У меня нет времени на такие шуточки!

Но телефон зазвонил снова.

И вот она разговаривает с президентом, и президент ее спрашивает, как она поживает, отобедала ли уже сегодня,

— Это очень мило, что вы звоните мне, — кричит в трубку миссис Ремер. — Мой муж был ветеран. Вы слышите меня, уважаемый мистер президент?

— Да, слышу, — отвечает голос на другом конце провода. — Я рад, что ваши дела идут хорошо, миссис Ремер.

— Идут, идут, — кричит миссис Ремер в телефон. — Идут, мистер президент, я говорю, мой муж ветеран американо-испанской войны. Мой внук был ранен в Корее. У нас неплохая семья, мистер президент, понимаете? У моего внука всего одна нога, мистер президент, вы меня хорошо слышите?

— Слышу, — отвечает голос. — Я рад, что мог с вами познакомиться, миссис Ремер. Вы говорите, ваш муж ветеран?

— Да, — кричит миссис Ретиер, взволнованная до глубины души. — Он был ветеран. Все пережил. Но уже после войны его придавило деревом. Вы меня слышите, мистер президент?

— Будьте здоровы, миссис Ремер, — говорит президент, — желаю вам счастья. Голосуйте, пожалуйста, за нашу партию, за республиканцев!

— Конечно, — ответила совершенно искренне миссис Ремер. — За кого же еще я могу голосовать, ведь вы такой хороший, мистер президент. Вы меня слышите?

Но на другом конце провода уже было тихо.

Миссис Ремер была растрогана до слез.

— До чего он мил, — рассказывала она потом репортерам. — Знаете, мне еще никто в жизни не казался таким милым. И потом, представьте, ведь это же сам президент!

Президент звонил еще в Калифорнию, в Юту, в Техас и в Нью-Йорк.

Всего было десять телефонных разговоров, они продолжались тридцать пять минут.

«Нью-Йорк геральд трибюн» пишет, что «президент готовил свои сэндвичи в рекордном темпе».

— Вы думаете, он слышал меня? — спрашивала миссис Ремер у корреспондента местной газеты. — Ах, как это было мило с его стороны! Следите, говорит, за своим здоровьем, обратите внимание на камни в почках, миссис Ремер...

Журналист назвал свой репортаж «Она плакала, потому что ей позвонили из Белого Дома».

Поздно вечером у киоска мистера Купферберга останавливается Джо С. Кратохвил, полисмен-чех. Он служит в нью-йоркской полиции уже двадцать пять лет. Это человек с фигурой Яношика[26], неразговорчивый, лишенный чувства юмора, обалдевший от беспрестанных обходов участка и пораженный в самое сердце какой-то семейной драмой, о которой ничего не знает даже мистер Купферберг. И еще его мучит ревность к так называемым plainclothmen (выражаясь профессионально — шпикам) по причинам отнюдь не принципиальным: его побуждают к этому самые земные соображения, о которых речь пойдет ниже.

Мистер Купферберг поддерживает знакомство с полисменом Кратохвилом по двум причинам. Во-первых, он не настолько богат, чтобы давать взятки официальным лицам. Поэтому он считает нужным проявлять к ним внимание, так сказать, обязательного характера. Во-вторых, мистер Купферберг человек ехидный, а полисмен-колосс Джо С. Кратохвил доставляет ему немало поводов для тайной насмешки. Этим тщедушный мистер Купферберг достигает превосходства над огромным мистером Кратохвилом; это — его человеческая слабость, ибо и он из тех людей, что не замечают бревна в собственном глазу.

Впрочем, в их отношениях, быть может, заключено и нечто большее; возможно, мистер Купферберг и Джо С. Кратохвил просто любят друг друга. Оба они люди одинокие и обедают в драгстори и в маленьких кафе за непокрытыми скатертью столами.

— Что-то не видно сегодня полиции, — с сожалением говорит мистер Купферберг, если Джо С. Кратохвил не появляется вечером у киоска в урочный час.

Но Джо С. Кратохвил в конце концов всегда приходит.

—How are you? — говорит он басом.

Потом они долгое время не разговаривают; мистер Купферберг продает вечерний выпуск «Дейли ньюс» и «Нью-Йорк пост», а Джо С. Кратохвил провожает каждого покупателя многозначительным взглядом, как будто полиции о нем решительно все известно.

— Как поживает мистер Кратохвил? — спрашивает затем мистер Купферберг.

— Как полисмен, — отвечает на это мистер Кратохвил. — Как полисмен в мундире, дружище. Если бы я, братец, был plainclothman, у меня обязательно был бы собственный счет в каком-нибудь небольшом банке. Скажем, как у вас, дружище...

Таких намеков мистер Купферберг не любит.

— Это у меня-то счет? — говорит он, повысив голос. — Да, у меня есть счет... У меня есть счет у Моргана, мистер Кратохвил.

Было ясно, что полисмен Кратохвил видит в бизнесе мистера Купферберга неограниченные возможности, в то время как мистер Купферберг тайно завидует тому, что у мистера Кратохвила есть постоянный, хотя и скромный доход. У одного явное почтение к бизнесу, у другого тайное — к государственной службе. Оба хотят того, что им не дано. Только глядя друг на друга, они чувствуют себя в стране неограниченных возможностей.

Любимая тема полисмена Кратохвила — коррупция.

— Я знаю человека, — говорит он, — имени его я вам не назову, который получает взяток на пятьдесят долларов в день. Это когда день неудачный. Sure[27].

Потом он смотрит в упор на мистера Купферберга и спрашивает:

— Вас это не волнует?

— Меня? — удивляется мистер Купферберг. — Почему меня? Это вас должно волновать, мистер Кратохвил, потому что вы тоже брали бы.

— Брал бы, — сокрушенно признается полисмен Кратохвил. — я этого не отрицаю. Но все загребают plainclothmen. Каждый уважает мундир. Решились бы вы, например, подкупить меня?

— Не решился бы, — лукаво отвечает мистер Купферберг.

— Везде коррупция, — разочарованно констатирует полисмен Джо С. Кратохвил.

И мистер Купферберг сочувственно поддакивает.

— Все загребают plainclothmen, — упорно повторяет Кратохвил.

— Да, да, — уже безучастно отвечает мистер Купферберг.

Перед тем как уйти, очнувшись окончательно от грез, полисмен Джо С. Кратохвил задает своему приятелю каверзный вопрос:

— Сбережения растут, мистер Купферберг?

— Да ведь у меня их нет, — сухо отвечает тот, радуясь, что полиция уже уходит.

Одну вещь еще нужно добавить: у мистера Купферберга действительно нет никакого счета. А Кратохвил, действительно ли он такая лиса? Он, кажется, родом из Сушице. Кто знает семью с такой фамилией, сообщите, пожалуйста, размер ее вклада в деревенскую кассу взаимопомощи.

Правда, если рассматривать это дело исторически, семья скорее всего еще должна в эту кассу. Почему бы иначе огромный Джо С. Кратохвил, полисмен в мундире, появлялся на нью-йоркских улицах?

Выяснилось, что парикмахер Джованни Маруццо женится на горничной Бетти. Когда они познакомились и как развивалась их любовная история, осталось тайной, только у Маруццо слегка округлилось лицо, он казался помолодевшим и немного смущенным.

— Так вы все-таки собираетесь жениться? — не без ехидства спросил я.

Он держался теперь более чопорно и намыливал меня молча. Я спросил о его бывшей невесте.

— Мы не подходим друг другу, — нехотя пробурчал он, — характерами не подходим, понимаете?

А потом усмехнулся той неприятной напускной усмешкой, с помощью которой человек словно оправдывается перед самим собой.

— Ведь я еще совсем не жил, — пожаловался он, — а мне скоро шестьдесят. Скоро шестьдесят, сэр...