На этот раз м-р Купферберг был похож на Бестера Китона[23], его голос был полон иронии, а лицо оставалось серьезным.

Пса привела старая негритянка. Она реагировала на экспансивное высказывание м-ра Купферберга усталой и понимающей улыбкой и заметила, что ему не следовало бы смеяться над Помпеем, пусть он, пожалуйста, не делает этого.

— Я ни над кем не смеюсь, — заявил м-р Купферберг, — во всяком случае, не над своими покупателями.

Он продал негритянке вечернюю газету и какой-то кинологический[24] журнал с огромной собачьей головой на обложке.

— У этой женщины, — сказал он, когда покупательница отошла, — положение, если хотите знать, привилегированное. Она — дитя фортуны. Живет, представьте себе, на Парк-авеню, тут за углом. Но что будет, когда умрет Помпей?

— Когда умрет Помпей?

— Да, — продолжал м-р Купферберг, — да, с вашего разрешения, эта самая слезящаяся, косматая тварь...

Вот каким образом у нас пробудился интерес к судьбе Джесси Т., дочери фортуны.

В Нью-Йорке живут негры богатые и негры бедные. Есть там негры, которые ездят в собственном кадиллаке, и негры, собирающие объедки хлеба в урнах. Нельзя сказать, что у всех негров в Нью-Йорке одинаковая участь. Есть негры, которым разрешается любить белых женщин, негры, выступающие кандидатами на выборах в городское самоуправление, негры — профессора университета.

— Разные бывают негры, с вашего разрешения.

Но в одном у негров судьба совершенно одинаковая: еще никому из них не удалось до сих пор снять квартиру на Парк-авеню или между 30-й и 90-й стрит. В этом проявляется молчаливый, нигде не зафиксированный сговор между владельцами недвижимости. Владельцы недвижимости тоже бывают различные. Один из них даже подписывается на коммунистическую газету. Но в одном они сходятся: Парк-авеню улица необычайно чистая (на ней даже цветут деревья). Непосвященные полагают, что в этом мире денег за доллары можно получить все. Да, все, но не квартиру для негра между 30-й и 90-й стрит, на Парк-авеню или на Пятой авеню. Это невозможно, абсолютно невозможно. Здесь проходит граница бизнеса.

Поэтому и можно говорить о необыкновенном счастье негритянки Джесси Т., с которой жизнь вообще-то обходилась не слишком ласково. Только на склоне лет, благодаря случаю (а также протекции) ей улыбнулась невероятная удача: Джесси Т. переселилась из Гарлема в один из домов великолепной Парк-авеню; в этом доме — мраморная лестница, и стены его украшены фресками. Джесси Т. обладает большим талантом в области ухода за собаками, кроме того, у нее отличные рекомендации от лучших семейств. Здесь, на Парк-авеню, она стала компаньонкой песика пекинской породы по имени Помпей, который принадлежал вдове богатого дельца миссис Элеоноре Ван Доорен.

Обязанности дочери фортуны Джесси Т. определялись ее профессией: по утрам она покупала печенку и тушила ее с рисом. Затем она ежедневно промывала глаза Помпея опталем, чтобы пес мог предстать пред очи своей госпожи свежим и бодрым. Миссис Ван Доорен кормила его конфетами и называла своим «ненаглядным сокровищем». То была одинокая женщина с чувствительным сердцем, и пес Помпей был для нее дороже всего на свете.

Час, который миссис Ван Доорен целиком посвящала Помпею, Джесси Т. должна была посвящать самообразованию: ей было приказано читать кинологические журналы. Так в эту необыкновенную историю оказался замешан и м-р Купферберг, газетчик.

Около полудня Джесси Т. обыкновенно выводила Помпея на прогулку. С некоторых пор она стала с тревогой замечать зловещую безучастность своего подопечного, равнодушно проходившего мимо самых прекрасных фонарей и самых соблазнительных сук. Джесси Т., этой опытной собачьей воспитательнице, невольно начала приходить в голову мысль о возможности близкой кончины Помпея. А так как она была стара и одинока, то ей становилось не по себе. Вечерами она не раз задерживалась возле киоска м-ра Купферберга, мудрого продавца газет, в ожидании «Дейли ньюс» и участливого слова. Однако мистер Купферберг бывал в это время очень занят, и она терпеливо ждала, пока он, по обыкновению, спросит ее:

— Как поживает ваш господин пес Помпей?

— Вам не следовало бы смеяться над Помпеем, — говорила Джесси Т. — Может быть, он издохнет раньше, чем вы думаете.

— Вполне возможно, — вздыхал озабоченный своими делами м-р Купферберг и спрашивал, не собирается ли миссис Ван Доорен завести себе другую собаку.

— Ну уж нет, м-р Купферберг, — отвечала задетая за живое Джесси Т. — Миссис Ван Доорен слишком любит Помпея, чтобы другой пес мог занять его место в ее сердце!

И она уходила с мрачным, тяжелым предчувствием в душе, пока однажды деловитый м-р Купферберг не сказал:

— Собаки этой породы удивительно похожи одна на другую. Я полагаю, если вы покажете миссис Ван Доорен такую же тварь, но только помоложе, она ничего не заметит. Притом вы всегда можете сослаться на статью И. Геловея «Как улучшить характер вашего пса».

— Вы действительно полагаете, мистер Купферберг, что миссис Ван Доорен так глупа? — простодушно спросила Джесси Т.

— Нет, но в ней живет беспредельная потребность любви, — уклончиво заметил м-р Купферберг.

С тех пор Джесси Т. безмятежно любуется милой ее сердцу Парк-авеню.

Возвращение в Гарлем ей теперь больше не угрожает.

Пес Помпей стал в некотором роде бессмертен.

Утром миссис Бетти убирала комнату довольно долго. Она была чем-то обеспокоена и неразговорчива. Сказала только, что приедет великий проповедник Билли Грэхем и что, к сожалению, его можно увидеть лишь по телевизору, так как все билеты уже распроданы. Говорят, Билли Грэхем уже многих наставил на путь истинный, и после его проповеди в человеке происходит перелом.

— Вам хочется, чтобы в вас произошел перелом? — спросил я.

— Человеку нужна надежда, — ответила она серьезно.

Потом вместе с миссис Бетти мы сидели у телевизора и смотрели на великого проповедника. Он говорил быстро и передвигался по импровизированным подмосткам еще быстрее. У него характерное лицо молодого американского солдата, на шее тугой воротничок. Голос тоже молодой и удивительно естественный, без какой бы то ни было экзальтации — скорее назойливо убеждающий. Он говорил, как хороший американский проповедник. Я его не понимал. Миссис Бетти тоже. Но ей было достаточно духа Билли Грэхема, его голоса, его очей. Она была растрогана до слез.

А юный воин божий с тугим пасторским воротничком окончил свое выступление и застыл в библейской позе с поднятым кверху пальцем: палец этот некоторое время укоризненно торчал на телевизионном экране.

Потом диктор сообщил, что Билли Грэхем начинает крестовый поход (против кого, сказано не было), что во время этой проповеди он отшагал полтора километра и должен был немедленно сменить рубашку. Что он носит рубашки фирмы Эрроу с особым покроем воротничка «Грэхем».

— Что вы на это скажете? — спросила миссис Бетти.

— Любопытно, — ответил я.

— Я будто вновь родилась, — вздохнула женщина. — Словно перевоплотилась... Мне жаль вас, неверующих.

Почему она родилась вновь, миссис Бетти так и не сказала — просто родилась вновь.

Таково воздействие Билли Грэхема, модного евангелиста. Его карьера — одна из многих поразительных американских карьер, непонятных консервативным по своему мышлению европейцам.

Билли Грэхем был самым заурядным студентом захудалого колледжа в Северной Каролине; он играл в бейсбол и баскетбол, водил автомобиль, превышая дозволенную скорость, и отличался непостоянством в своих отношениях с женщинами; но в один прекрасный день он был обращен неизвестным проповедником в истинную веру. Билли охотно взялся проповедовать сам, и оказалось, что эта вера пользуется успехом.

За пять лет своей деятельности проповедник Билли Грэхем приобрел около десяти миллионов постоянных радиослушателей и телезрителей; рубрику «Билли Грэхем отвечает» читают еще пятнадцать миллионов жаждущих спасения. У него собственный штаб, где работает около тридцати секретарей.