Единственное, что Билли обещает верующим, — это духовное воскрешение.

Каждое свое путешествие он именует крестовым походом. Любит большие хоры и церковное великолепие. Одна из его последних проповедей сопровождалась хором в составе пяти тысяч человек и аккомпанементом самых больших органов Америки.

Билли Грэхем ежедневно меняет три пропотевшие рубашки и изнашивает за год четыре габардиновых костюма. За невысокую плату он предлагает людям соответствующие ценности, в основном метафизические: духовное воскрешение, утешение одиноких, которые не хотят быть одинокими и поэтому обращаются к Иисусу. За невысокую мзду Билли Грэхем стремится избавить их от одиночества, но при этом чувство одиночества отнюдь не оставляет их.

Этот пророк не лишен вкуса, он ежедневно бреется. На подмостках жизни он не желает играть в трагедиях, а когда обнаруживает трагедии, старается их не замечать. В организованном производстве чувств и мечтаний, которые вырабатывают кино, телевидение и грампластинки, нашлось место и для пророка.

Моторизованный человек желает иметь пророка по своему образу и подобию. Пророк должен уметь сменить шину.

Любимый цвет костюма Билли Грэхема — цвет незрелых плодов. Каждый день по нескольку часов кряду он слушает пластинки с текстами Ветхого и Нового Завета.

Он говорит: «Я должен насквозь пропитаться библией!»

Билли регулярно играет в бейсбол, женат, у него четверо детей. Ему тридцать пять лет, фигура у него спортивная. Он основал «Союз возрожденных Грэхема» с годовым оборотом в два миллиона долларов и двумястами постоянных служащих. Его лучший друг Клифф Бэрроуз сопровождает проповедь Билли кваканьем на тромбоне.

Мир слышит тромбон Клиффа Бэрроуза и голос Билли Грэхема, современного евангелиста.

В чем заключаются чары пробуждения, знают лишь бог и женщины. Может быть, это знает и Билли Грэхем, которому следует отдать должное. Он первым пережил это чувство.

Вечером я снова спросил у горничной, миссис Бетти, продолжает ли она еще чувствовать себя вновь рожденной.

— Я не люблю коварства, — ответила она с неприступным видом. — Билли Грэхем уже обращал и не таких, как вы!

Она рассказала о последнем деянии Билли Грэхема: владелец табунов скаковых лошадей поднялся вчера на собрании и громогласно объявил, что чувствует себя обращенным.

Потом она сообщила мне, что выходит замуж. А в общем была молчалива, короче говоря, вновь рождена.

Oh, how are you?..[25]

Брайан рассказал мне сегодня случай, относящийся к тому времени, когда он преподавал в небольшом университете в Т., неподалеку от Нью-Джерси. У Брайанов был коттедж, сад, бассейн, автомобиль марки «понтиак», и они провели отпуск в Калифорнии. Через год все кончилось, но тот год был из удачных. Они потом ни о чем не жалели, потому что были людьми, умевшими чувствовать себя счастливыми и без денег.

В один прекрасный день их посетили владелец местного банка, пастор, земельный агент и мэр. Гости были непринужденно веселы, говорили обо всем понемногу, но Брайан вскоре умолк, ибо любил говорить о вещах, которые понимал. Божка, по-своему объяснив загадочное посещение, принесла сэндвичи и виски с содовой. Выпили за город, потом за университет, потом за местный приход. Мэр сказал, что Брайан прекрасно устроился, хотя ему кажется, что для столовой больше подошла бы старинная мебель. Сам он любит кушетки и стулья в стиле рококо, хогя, собственно, не знает почему, как не знает и того, почему его жена сходит с ума по французскому секретеру в витрине магазина.

Брайан сказал, что он тоже любит старинную мебель. Пастор заметил, что атмосфера благополучия, царящая в доме, приносит душевное спокойствие и домашним, и гостям.

Божка сказала, что приходится много возиться с хозяйством.

Поговорили о хозяйстве.

Брайан дважды очень внимательно перелистал какие-то бумаги, лежавшие на столе. Это вызвало замешательство, которого, однако, никто не проявил открыто. Было ясно, что пора переходить к сути дела.

Тогда земельный агент заметил, что он еще ни разу не видел семью профессора в местной церкви и сожалеет об этом. В таком маленьком городке, сказал он, это производит не очень-то хорошее впечатление; конечно, вовсе не нужно каждое воскресенье слушать проповедь — в этом для них нет необходимости, — но, с другой стороны, в обычаях всякой подлинно американской семьи заботиться не только о теле, но и о душе.

Пастор сказал, что любителям старинной музыки несомненно понравится в здешней церкви.

На это Брайан заявил, что он в церковь никогда не ходил и ходить не будет.

Земельный агент дал понять, что такой ответ кажется ему недоброжелательным; к тому же он вспомнил, что его сын и сын Брайана Павел не только учатся в одном классе, но даже сидят за одной партой. И следует помнить: то, что снесут взрослые, дети, как натуры более непосредственные и менее сдержанные, безусловно не стерпят.

Брайан спросил, не угроза ли это.

Пастор поднялся и стал прощаться, заявив, что им было очень приятно познакомиться с такой прекрасной семьей.

— Славен бог наш, Иисус Христос, — произнес он.

Остальные гости распрощались молча.

На следующий день Павел вернулся из школы с огромным синяком под глазом.

В четверг его снова избили.

В воскресенье Брайан, Божка и их сын Павел отправились в церковь, где слушали старинную музыку и проповедь о блудном сыне. Земельный агент дружески похлопал Брайана по спине, а брат мэра пожал ему руку. Все они были методисты:

— Oh, how are you?..

Брайан работал всего одну неделю, сейчас он снова дома. Он долго скрывал характер своей работы, но потом оказалось, что он посещает корабли в порту и предлагает какие-то особые сорочки, незаменимые для морских путешествий. С каждой проданной сорочки ему полагались проценты, но он так и не смог продать ни одной. Я спросил, чем эти рубашки так хороши для морских поездок.

— Не знаю, — ответил он, — я ни разу не развернул их... мне стыдно... Я не могу этого вынести...

— Ничего тут постыдного нет, дорогой, — вмешалась Божка и заявила во всеуслышание, что сегодня вечером Брайан непременно начнет писать свою книгу.

— Хотя бы одну он продал, — промолвила она, подавая нам кофе, — хотя бы одну чудесную сорочку для мореплавателей!

Брайан вдруг вскочил, резко отодвинул стул и вышел. Хлопнула дверь, а лицо его жены стало удивленным и расстроенным.

— Что это с ним? — спросила она огорченно.

Приближаются выборы в конгресс.

Катарина Мускарелла, американка итальянского происхождения, живущая в Бронксе, написала письмо президенту Эйзенхауэру. Длинное и по-своему трогательное, с грамматическими ошибками. Катарина обещала президенту, что будет голосовать за республиканцев, потому что верит: президент не допустит войны.

Она писала также, что не разбирается в политике и что президент ей нравится, так как у него мужественная улыбка и он сам себе жарит бифштексы. Ей приходится перед сном расшнуровывать ботинки своему мужу. Она не ропщет, но перед тем как пожениться, этот человек говорил ей, что умеет готовить спагетти и другие итальянские блюда. За двадцать пять лет супружеской жизни он никогда ничего не сварил, в то время как президент порою надевает белый фартук и сам жарит мясо на вертеле.

Вот почему Катарина Мускарелла будет голосовать за республиканцев.

Писем было много, президент, конечно, не мог их всех прочесть. Но он сделал величественный жест и вместо ответа позвонил по телефону десяти разным людям в разные штаты Америки. Позвонил миссис Миллер, безработной секретарше в Окленд, учительнице воскресной школы, медицинской сестре и некоей миссис Ремер, вдове.

В квартире миссис Ремер послышался телефонный звонок, и далекий голос произнес: