Ее щеки вспыхивают, дыхание учащается и она отводит глаза.

— Главное, что наконец мы все выяснили. Я просто хочу, чтобы ты понял меня. Я так устала, Руслан. Мне нужно найти успокоение и не знаю как. Может, если бы ты сказал мне, что я поступила правильно, что я не ошиблась…

— Я никогда так не скажу, — горько усмехаюсь и завожу мотор.

Мы едем в тишине, пока не сворачиваю на трассу, ведущую на объездную.

— Куда ты едешь? Впрочем неважно. Высади меня пожалуйста на следующей остановке.

— Нет.

— В смысле нет?

— Просто нет. Прокатимся немного.

Аня

Мы действительно просто катались. Как раньше. В прошлом, когда у Руслана выдавались тяжелые дни или не было настроения он любил выезжать за пределы города и отправляться в дальний путь без цели, любуясь пейзажами. Мы набирали с собой разнообразной еды, напитков и просто колесили часами, слушая музыку и болтая обо всем на свете.

Со временем эта привычка перешла и ко мне. Я часто прибегала к этому методу снятия стресса, которая действовала лучше любой медитации.

Сейчас же мы в пути больше часа, но так и не заговорили. В этом не было нужды. Мы ехали по тому же маршруту, что и раньше, но местность за окном уже была едва узнаваемой. На полях, где мы когда-то собирали полевые цветы разрослись коттеджные поселки, на обочинах возвели магазины и придорожные кафе. Многое изменилось с тех пор.

Сквозь толщу воспоминаний пробивается болезненная мысль — прошло слишком много времени.

Чувства и воспоминания свежи, встряхивают память мучительно-яркими вспышками. Мне бы запротестовать, потребовать остановиться или отвезти обратно в город. Но я, как мазохистка позволяю себе наслаждаться этой сладкой пыткой.

— Тебе разве не нужно на работу? — не удерживаюсь от вопроса. Я специально приехала ранним утром, чтобы успеть перехватить его перед офисом и в то же время, чтобы у меня была возможность вновь позорно сбежать, если мое покаяние и исповедь не приведут к логичному финалу. В дороге Руслан отклонил несколько звонков и отправил пару сообщений.

— Расскажи мне лучше, как ты жила, Анют? — не отрываясь от дороги попросил он хмуро.

— Что именно ты хочешь знать?

— Все. Что тебя радовало? Расстраивало. Куда любила ходить? Про новых друзей и работу. Как познакомилась с Лансом… Вспоминала ли ты меня, хоть изредка?

Многое произошло за эти годы. Многим хочется похвастаться, особенно своими достижениями в карьере. Но вопреки всему я не могу выдавить из себя ни слова. Боюсь, что это укрепит его мысли, что мне было легко, что я была счастлива без него.

Мне претит роль жертвы, ведь я столько лет отгоняла прочь мысли о своей ущербности. Но сейчас эгоистично хочу воспользоваться этим правом. Рассказать, как мне было тяжело, как я страдала без него. Хочу, чтобы мы заехали в то укромное место, у пруда, где любили устраивать пикники. Забраться к нему на колени и позволить себе излить душу и все те обиды на судьбу, что травили меня все эти годы.

— Когда я уезжала отсюда, то меня гложили разные чувства. Среди них было и чувство вины перед тобой, но в гораздо большей степени я жалела себя, — признаюсь ему. Возможно, это единственный шанс быть честной с ним. — Ты бы меня не узнал в то время. Я была похожа на тень…

Удивительно легко и гладко лилась моя речь. Я не думала, а просто говорила, не искала подходящие слова. Время от времени Руслан обращал свой взгляд на меня, крепче сжимая руль.

Напряжение начало спадать, когда я плавно перешла к рассказу о новой жизни и переосмысления ценностей.

Он смеялся в голос вместе со мной над историями о том, как я искала съемную квартиру и какое-то время мне пришлось жить с фокусником. Или как надо мной решил поглумиться одногруппник и на презентации в колледже, почти три минуты с важным видом я разглагольствовала о важности правильной утилизации мусора, в то время, как на проекторе одна за другой сменялись фотографии с девичника моей подруги Клэр. Даже рассказ знакомства с Ромой и о том почему я стала с ним встречаться дался мне легко.

— Рома в курсе, что ты не можешь иметь детей?

— Да, я рассказала ему с самого начала.

— Мне вот, что интересно, Анют, — его голос стал вкрадчивым, вся легкость и веселье вмиг испарились. Резко вывернув руль свернул на обочину и припарковался. — Ты сказала, что сбежала потому что не хотела обрекать меня на бездетное будущее. Но с Ромой ты по этому поводу угрызений совести не чувствуешь. Почему? Считаешь, что он достойнее меня справиться с этим?

В его глазах вновь плескались знакомые мне гнев и обида.

— Вовсе нет. Дело не в этом. Просто со временем я поняла, что для него это действительно не имеет значения.

— Ясно. Извини, что опять злюсь, но я не могу понять почему не удостоился такой же привилегии? Почему мне ты не захотела дать это самое время?

— Рус, прошу тебя прости меня. Но пойми… я тогда была растеряна, раздавлена, а еще была очень молода. Мне был всего 21 год. Во мне было очень много юношеского максимализма. Поверь мной двигала лишь любовь. Да, не стоило принимать решение за двоих, но я верила, что поступаю правильно. Возможно сейчас я бы так не поступила.

— Значит жалеешь все-таки? — ухмыльнулся Руслан, зацепившись за последнюю фразу.

— Почему ты до сих пор так злишься?

— Нам пора обратно, — буркнул отвернувшись.

В город мы возвращались в полной тишине. Не знаю почему, но у меня язык не повернулся признаться, что с Ромой я рассталась в тот же день, когда он высадил меня у пекарни.

Это был самый тяжелый телефонный разговор в моей жизни. С того дня прошло столько времени, но в груди до сих пор становится тесно, стоит только подумать о том, сколько боли я принесла Роме.

Я не смогла вытравить из себя чувства к Руслану, но Рома мне дорог. И как бы не любила Руса, Ромы мне тоже не хватает, я скучаю по нему. Но так хотя бы честно.

Рома один из самых благородных людей на свете, и скрывать от него измену я бы не смогла.

— Какие планы на жизнь? Наверное уже планируете свадьбу? — Руслан заехал во двор моего дома и поинтересовался, как бы между делом.

— Нет, о свадьбе речи не идет. В конце недели я уже возвращаюсь обратно. Мама полностью восстановилась.

— Ясно, — Руслан нахмурился, глядя в глаза и потянулся ко мне. Целовал жадно, остервенело. Сердце ухнуло куда-то вниз от невыносимой горечи, даже мысли не возникло оттолкнуть. Он прощается со мной. Я чувствовала это. — Будь счастлива, Анют, — прошептал мне в губы.

— И ты, — это все, что я смогла выдавить из себя.

На негнущихся ногах поднялась на свой этаж пешком. Легче было бы вызвать лифт, но тело само понесло меня вверх по ступеням.

Ну, что мне стоило просто сказать несколько слов: “Мы с Ромой расстались”?

Руслан был прав, называя меня трусихой. Потому что если бы на мое признание он ответил мне равнодушием или сочувствием, кажется я бы умерла на месте.

А еще я лицемерка.

Где-то в глубине души я убеждала себя, что мое самопожертвование и побег — признак силы духа и непоколебимой воли.

Но я врала самой себе. Суровая правда заключается в том, что я просто трусиха. Мне было легче сбежать, чем попробовать преодолеть все трудности вместе с ним, или же с достоинством принять его решение расстаться.

Возможно, поэтому на работе я с таким упорством демонстрировала твердость характера. Пыталась доказать себе и окружающим, что я не тряпка.

В итоге, сейчас я опять, словно страус спрятала голову в песок, прикрываясь Ромой.

Мне вновь некого винить в своих бедах, кроме себя самой.

Даю себе возможность отдышаться прежде, чем войти в квартиру. Не хочу расстраивать родителей.

— Анютка, вернулась, — мама радостно встречает меня в коридоре, но от меня не ускользает ее нервозность.

— Да. С тобой все хорошо? — растягиваю слова с подозрением.

— С моим здоровьем все в порядке. Не волнуйся. Мы с папой хотели поговорить с тобой.