Первые признаки более агрессивной политики французского Совета уже появились на юго-западе. Жан де Клермон, сменивший Ги де Неля на посту маршала, был назначен лейтенантом Иоанна II в западных провинциях между Луарой и Дордонью. Клермон был опытным придворным, одним из поколения французских военачальников, которые легко находили общие интересы с англичанами своего класса. Это был человек, который за год до этого совершил частный визит в Англию для выплаты выкупа и был великолепно принят в Вестминстере Эдуардом III и его министрами, пока французские армии сражались с подданными Эдуарда III в Сентонже и Руэрге. По словам рыцаря и писателя Жоффруа де Ла Тур Ландри[231], "вежливое общество было у него на ладони". Но он был полководцем весьма ограниченного таланта. В конце того же месяца он вторгся на оккупированную англичанами территорию на северном берегу Жиронды и атаковал важные гарнизонные города Либурн и Сент-Эмильон. Это предприятие не увенчалось успехом. Но вскоре после этого английская делегация в Авиньоне начала получать сообщения о значительном увеличении численности войск во французских гарнизонах на юго-западной границе. Это было прелюдией к более угрожающим операциям[232].

Отношения между королем Наварры и его тестем становились все более прохладными, а к октябрю и вовсе испортились. Карл считал, что король планирует его арестовать. Поскольку у него было много хорошо осведомленных друзей, которые сообщали ему о том, что происходит при дворе, он, вероятно, был прав. Карл послал одного из своих доверенных слуг в Авиньон, чтобы тот попросил Папу ходатайствовать за него в Париже, а когда это не помогло, решил сам отправиться в Авиньон. Он выехал в начале ноября и, проделав извилистый путь через французские провинции, чтобы избежать агентов короля, прибыл в папский город в первой декаде декабря 1354 года. Возможно, Карл рассчитал, что французский король не осмелится напасть на него, пока он находится при папском дворе, особенно когда у него было столько возможностей для интриг с агентами Эдуарда III. Если это так, то он недооценил вновь обретенную решимость Иоанна II. В конце ноября 1354 года французский король объявил о конфискации всех владений Карла Наваррского во Франции. В качестве причины он назвал самовольный отъезд Карла из королевства. В Нормандию сразу же были направлены войска, чтобы завладеть конфискованными землями. Король отправился в Кан, чтобы лично проконтролировать ход операции. Большинство городов сдались без боя, как им и было приказано и только шесть устояли: Эврё и Понт-Одеме, а также цитадели Шербура, Авранша, Гавре и Мортена на полуострове Котантен. Все они были заняты гарнизонами из наваррских войск, которым не было дела до власти короля Франции, они были непоколебимы перед лицом его офицеров и заявили, что не будут подчиняться никому, кроме своего господина[233].

Герцог Ланкастер и граф Арундел прибыли в Авиньон со своей свитой вскоре после Рождества 1354 года. В двух милях от города их встретила внушительная делегация кардиналов, епископов и чиновников. Торжественный кортеж из 200 всадников во главе с тридцатью двумя полностью убранными лошадьми проводил их через большой каменный мост через Рону, на котором собралась такая толпа, что мост был непроходим весь день. Но когда Ланкастер и его спутники добрались до своих жилищ в городе, они обнаружили, что остальные члены английского посольства подавлены и деморализованы. Уильям Бейтман находился при смети. Хотя он пробыл в папском городе около двух месяцев, а Майкл Нортбург — почти три, они не смогли вести практически никаких дипломатических дел. От короля Франции не прибыл ни один посол, и не было предложено никаких объяснений задержки. Английские агенты делали свои собственные выводы на основе обрывков информации, поступавшей к ним от свит французских кардиналов и беглецов с севера, усиленной слухами и сплетнями папского города. Король Наварры был принят Иннокентием VI по прибытии в присутствии всей коллегии кардиналов и по меньшей мере дважды обедал с Папой наедине. Стало известно, что он скрывается во дворце одного из французских кардиналов, где ведет долгие консультации с Ги Булонским и Робертом де Лоррисом. Сделки Англии и Франции, казалось, отошли на второй план. "Говорят, что некоторые из тех, кто ранее участвовал в этих переговорах, уже не так благосклонны к своему королю, как раньше, — докладывал Эдуарду III один из английских агентов в конце декабря, — по этой причине интерес остальных к заключению мира значительно уменьшился"[234].

В Париже Иоанн II провел большую часть января и начало февраля, уединившись со своими военными советниками: коннетаблем Жаком де Бурбоном, двумя маршалами Арнулем д'Одрегемом и Жаном де Клермоном, а также графом Арманьяком. Они начали планировать возобновление крупномасштабной войны. Летом должна была состояться продолжительная кампания против англичан в Гаскони. Остальные земли Карла Наваррского в Нормандии должны были быть захвачены. А в Шотландии планировалось новое амбициозное предприятие. Инструкции герцога Ланкастера, составленные в Вестминстере в уверенном неведении за три месяца до этого, оказались мертвой буквой[235].

Посольство короля Франции наконец-то прибыло в Авиньон примерно в середине января 1355 года. Его главными членами были канцлер Пьер де ла Форе и герцог Бурбонский (старший брат коннетабля). Им нечего было предложить. Как только конференция открылась, англичане призвали своих противников ратифицировать договор в Гине. Их поддержал кардинал Булонский, который подтвердил условия договора и рассказал об обещаниях обеих сторон ратифицировать его в Авиньоне. Но французы не желали ничего подобного. Они отвергли идею о том, что Аквитания или любая другая провинция, занятая англичанами, может находиться под полным суверенитетом короля Англии. Король Франции, говорили они, не имеет права санкционировать расчленение королевства, которое он поклялся сохранить во время своей коронации. Англичане ответили, что права, на которые претендовала французская корона в Аквитании, были источником ожесточенных споров и постоянных войн в течение многих лет, и что никакой мир, достойный такого названия, невозможен, пока эти права сохраняются. Если препятствием является коронационная клятва, то решением проблемы является папская диспенсация. Не было никакой возможности примирить такие бескомпромиссные позиции, даже если бы инструкции послов были более мягкими, чем они были. Конференция продолжалась около месяца. Герцог Ланкастер держал открытый двор в своих апартаментах, развлекал кардиналов и чиновников папского двора с большим великолепием, потратив на это 100 бочек вина и несколько тысяч фунтов стерлингов. В атмосфере папского города, где царили про-французские настроения, несомненно, было что сказать в пользу такого решительного утверждения присутствия Англии. "Воистину, — говорили люди, — мир еще не видел равного ему". Но мира не было[236].

Король Наварры с заговорщическим видом слонялся по задворкам конференции, извлекая из ситуации все возможные выгоды. Он сделал вид, что с большой помпой и поспешностью покинул Авиньон вскоре после прибытия французских послов. Но, отъехав на небольшое расстояние от города, он остановился и ночью тайно вернулся в апартаменты во дворце Ги Булонского. Здесь в течение примерно двух недель Карл вел ряд тайных бесед с герцогом Ланкастером. Французские министры узнали о случившемся только через год, когда подробности были выведаны под пытками у одного из приближенных короля Наварры. Эти два человека договорились, что Карл в союзе с англичанами начнет открытую войну против короля Франции. Детальная стратегия будет разработана позже. Основные положения заключались в том, что Карл как можно скорее вернется в Наварру, чтобы собрать армию. Летом он высадится со своими людьми в одном из гасконских портов и вернется в Нормандию по морю. Генри Ланкастер соберет вторую армию в Англии. Затем оба полководца должны были объединить силы на полуострове Котантен и провести совместное вторжение в Нормандию. Вся эта договоренность должна была быть одобрена Эдуардом III и закреплена официальным союзным договором. Генри согласился встретиться с королем Наварры на Нормандских островах непосредственно перед высадкой его армии в Нормандии, чтобы скрепить договор и сделать последние приготовления. Но он научился не доверять Карлу и добился от того торжественной клятвы, что англичане не будут обмануты, как это было в прошлый раз[237].