Тем не менее у Таркина имелась собственная теория насчет прошлого темного повелителя, основанная на информации, по крупицам собранной из конфиденциальных файлов и разговоров, а также из открытых источников. Он знал, что герой войны джедай Энакин Скайуокер предположительно погиб на Мустафаре, и знал, что тело его так и не нашли. Конечно, оно могло просто исчезнуть в раскаленном лавовом потоке. Но неужели то, что Дарт Вейдер, заключенный в доспехи, поддерживающие в нем жизнь, и демонстрирующий совершенное владение Силой, которого, по общему мнению, мог достичь лишь могущественный джедай, стал новым фаворитом Императора сразу же после того, как Скайуокер сошел со сцены, в самом деле простое совпадение?

Таркин вздрогнул. Неважно, откуда взялся этот Вейдер, – он обладал властью и расположением Императора. Однако все это ерунда. Для Таркина имело значение лишь то, что строительство станции шло быстрыми темпами. Если Вейдер или кто-то другой попытается этому помешать, с ними придется разобраться раз и навсегда. Его самая большая мечта должна воплотиться. Все остальное по сравнению с этим неважно.

Неважно.

Тила Карз сидела, уставившись на пустую стену слева от себя. В пассажирском трюме челнока отсутствовали иллюминаторы, поэтому и смотреть было не на что – разве что на других заключенных. Их было сотни три – представители десятка различных гуманоидных рас, плотными рядами набитые в транспортник. В воздухе стоял сильный кислый запах – смесь испарений разнообразных тел. Кроме нее, других мириалан видно не было. Она знала, что вместе с ней на проклятую планету Безнадега попало еще несколько обитателей ее родного мира, и они должны находиться здесь, если еще живы. На тюремной планете опасность подстерегала повсюду: дикие животные, ядовитые растения, ужасающие бури и резкие перепады температуры, причиной которых являлась непостоянная орбита. Ни один из представителей ее расы, да и любой другой, не поехал бы сюда добровольно – разве что имея суицидальные наклонности.

У Тилы таких наклонностей не имелось, но ее желания здесь никого не интересовали. У нее отобрали право на желания вместе со всеми остальными правами. Она больше не являлась гражданином Галактики. Один стандартный год назад она стала преступницей и заключенной.

«Преступление» Тилы состояло в том, что она поддержала не того кандидата на планетарных выборах. Император решил, что он предатель и его самые влиятельные сторонники – тоже. Поэтому имперские власти собрали два десятка состоятельных мириалан, устроили над ними короткий «судебный процесс» и признали виновными в государственной измене. Из опасения народного гнева в отношении этой пародии на правосудие было решено, что казнить их здесь и сейчас политически нецелесообразно. Поэтому Тилу и ее соотечественников отправили умирать за много световых лет, на далекую планету – мир настолько опасный и недружелюбный, что казалось, он был создан с единственной целью: служить тюрьмой.

Ее потрясло, что она оказалась среди уголовников. За один оборот планеты она из влиятельного и состоятельного специалиста превратилась в преступницу и пребывала в этом состоянии весь последний стандартный год. На ее счастье – и к ее глубочайшему удивлению, – Тиле удалось прожить этот год. Она была архитектором, специалистом по герметизированной аркологии[5] – вовсе не та профессия, которая могла бы подготовить к выживанию в мире, где любое животное считает тебя добычей, а крохотная царапина, оставленная побегом или колючкой, заставит корчиться от боли, пока яд в конце концов не оборвет мучения.

До того как на нее обрушилась беда, Тила была на хорошем счету, ее услуги были нарасхват, по ее проектам построили инкапсуляцию Ралтхок на Кореллии и кольцо «Черная звезда» в системе Сагар. Ей воздавали почести, ее принимали монархи и сенаторы, министры и адмиралы. Ей ничего не стоило слетать на воздушном скиммере на другую сторону Мириала, чтобы пообедать с друзьями.

Нынче же просто пообедать было роскошью.

Тиле повезло, но выжила она не только благодаря везению. Ее отец увлекался спортивным туризмом, и в детстве она частенько ходила с ним в походы. Отец научил ее жить в лесу, и хотя растения и животные на тюремной планете Безнадега, мягко говоря, отличались от мириалских, основные принципы отношения к ним остались те же. Если у них есть зубы и когти, их лучше избегать. Если есть колючки и острые края, не стоит подходить слишком близко. Нужно четко осознавать, где находишься, и не позволять себе роскоши грезить наяву или мечтать, пока надежно не укроешься за стенами из списанных бронелистов или на кое-как огороженных полях. И даже там не следует терять бдительности, поскольку внутри лагерных стен тоже имелись хищники – не на четырех или шести ногах, а на двух, но от этого не менее смертоносные.

Один год. И до сегодняшнего утра у нее не было причин надеяться, что она когда-нибудь покинет Безнадегу, вне зависимости от того, сколько ей еще оставалось жить. Но когда за стенами, окружавшими городок, который сами заключенные называли Склепом (он представлял собой просто кучку хижин), высадились имперские войска, слухи распространились быстро. На орбите планеты что-то строится, и нужны рабочие руки.

– Я слыш’л, на эт’й шт’ке раб’тают двадц’ть тыс’ч раб’в-вуки, – сказал один из попутчиков. Он обращался к своему соседу с другой стороны, но Тиле надо было бы оглохнуть, чтобы не слышать их разговор. Ее собственным соседом оказался грубый бакурианин, осужденный, как он похвастался своим спутникам, за многочисленные преступления: грабеж, насилие, контрабанду оружия и убийства. От него пахло болотом.

– Правда? – Его собеседником был бригиец, высокий гуманоид с пурпурной кожей, которого Тила несколько раз встречала в Склепе. По слухам, он был единственным бригийцем в городке. Когда он отвечал бакурианину, его голос был тих, но она также слыхала, что он был убийцей – и убивал голыми руками, редко прибегая к оружию. Еще рассказывали, что однажды он убил вирвола – разновидность крысы размером с волка и с острыми, как сабли, зубами, водившуюся только на Безнадеге, – обыкновенной палкой. А потом зажарил и съел.

Грабители и убийцы. Отличная компания для женщины, которая до ареста даже правила воздушного движения никогда не нарушала. Но рассказывать об этом она не стремилась. В Склепе чем более опасным преступником тебя считают, тем больше шанс, что тебя оставят в покое. Когда Тилу спрашивали, за что ее посадили, она лишь загадочно улыбалась. После такого интересующийся дважды подумает, прежде чем что-то замыслить.

– Ага, – кивнул бакурианин. – Полмиллиона дроид’в плюс множ’ство стр’ительных роб’тов – экструдеры, резчики, пресс’вальщики и все т’кое. Б’льшую шт’ку стр’ят, чт’ бы за д’рьмо это ни было.

Пурпурный гуманоид пожал плечами:

– Помереть в космосе или на планете – без разницы.

Транспортник сбавил скорость и остановился. Через секунду раздался скрежет, и весь корабль содрогнулся.

– Похоже, спустили трап, – сказал бригиец. – Значит, прилетели.

Бакурианин повернулся к Тиле, смерил ее с головы до ног долгим плотоядным взглядом и осклабился:

– Есл’ бут тесно, бум спать в одной койке.

– Последний парень, с которым я спала в одной койке, случайно умер во сне, – сказала Тила и улыбнулась.

Бакурианин моргнул:

– Да?

Она не стала ничего добавлять. Просто продолжала улыбаться. Ухмылка сбежала с лица бакурианина.

Появился охранник.

– Всем встать и выстроиться в затылок, – приказал он.

Ближе всех к проходу находился бригиец, за ним бакурианин, за ним Тила. Бакурианин все еще оглядывался, бросая на нее нервные взгляды, пока они шли друг за дружкой по кораблю и по извилистой переходной кишке герметичного трапа.