В квартире затрещал соловьиными переливами дверной звонок. Я приподнялась на локтях, с удивлением смотря на дверь. Потом быстро вскочила, натянула халат и выскочила в коридор. Денис уже открывал дверь, громко кого-то приветствуя. В квартиру, расшаркиваясь на половичке, вошел Семен Сергеич.
– Ты хоть в глазок то посмотрел, прежде чем открывать дверь? – толкнула я в бок брата.
– Конечно. После вчерашнего я теперь сто раз посмотрю, да еще паспорт попрошу показать, прежде чем открывать двери.
– Ну что, ребята, как вы тут? Я всю ночь за вас волновался, думал, как вы и что. Что-нибудь получилось узнать? Нашли Антона?
– Найти-то нашли, – замялась я, – только тут такое дело. Да вы проходите, не в дверях об этом говорить.
– А вы что-то готовите? – Семен Сергеич скинул куртку, повесил на вешалку и вдохнул несколько раз воздух.
– Это Юлька, – отвел взгляд Денис, – готовит рыбу по-польски.
Мы прошли на кухню, где стояла Юлька, одетая в фартук, с огромными рукавицами на руках. Она только что достала из духовки противень и ставила его на плиту. Я давно заметила, что каждый переживает стрессы по-разному. Юлька никогда не впадала в хандру или меланхолию. Ее стихия – действие. И чем больше проблем на нее наваливалось, тем больше ей нужно было занять себя. Поэтому в ее арсенале было не только плаванье, но и готовка, и занятия по фитнесу и рисование картин. Готовка была худшим занятием.
– О, Семен Сергеич, – заметила она вошедшего на кухню дворника, – а я как раз обед приготовила. А то пока эти спят, помереть можно от голода. Хотите попробовать?
Семен Сергеич с сомнением посмотрел на дымящуюся массу, растекшуюся по противню.
– Можно мне просто чаю?
– Конечно, – Юлька бросилась ставить чайник.
– А вы, ребята, расскажите мне, что вчера произошло. Вижу, подругу вы вызволили. Но сегодня никто не может связаться с Антоном, дома его нет.
Он внимательно вглядывался в наши лица. Мы все отвели взгляд в сторону, Денис прикусил губу, а Юлька отвлеклась на чайник, и вода потекла через край.
– Понимаете, – первым заговорила я, – Антон оказался не предателем. Тут очень долгая история.
Я рассказала про все. Про то, как пришли к Антону, как проследили за ним, про то, что Максим оказался братом Антона. Семен Сергеич слушал внимательно, несмотря ни на кого, только один раз он поднял глаза на меня, когда я заговорила о том, как ранили Антона.
– В какой он больнице? – жестко спросил он, глядя мне в глаза, будто я была ответственна за ранение Антона.
– В двойке, в Озерках, – я смотрела на него не отрываясь. Очень хотелось отвести глаза, спрятаться от пронизывающего взгляда, но холодные глаза Семен Сергеича будто приковывали.
– Это все?
– Нет, – в разговор вступил Денис, – это не все.
Я обменялась взглядом с братом.
– Ну, что вы молчите? – начал раздражаться Семен Сергеич. – Что-то может быть еще хуже?
– Понимаете, я видел того человека в капюшоне, – Денис никак не мог подобрать слова, – который прыгнул.
– Это я понимаю. Не томи уже.
– Это был Хан, – выпалила я.
Денис выдохнул и благодарно взглянул на меня.
– Хан? – лицо Семена Сергеича изменилось. – Тебе не показалось?
– Не показалось. Я хорошо его разглядел.
Несколько минут дворник сидел молча. Все тоже молчали и не двигались с места. Даже Юлька замерла с чайником, так и не поставив его на плиту.
– Об этом никому ни слова, поняли? Никаких подозрений и никаких действий, – наконец выговорил он, вставая со стула.
– А Антон? – тихо спросила Юлька. – С ним что?
– Что с ним вы выясните сами. Если Хан будет спрашивать, а он должен будет спрашивать, расскажите все как есть. Кроме того, что его видели. Тебя видел Максим, он же и доложил Хану о ранении Антона и о том, что заложницу они упустили. Это не скрывай и не придумывай, – обратился он ко мне.
– А что же теперь делать? Все зашло слишком далеко. Если им настолько нужны герои, что они готовы и похищать, и убивать, то, что ЭТО?
Я не сказала, что именно, никто из нас так и не представлял, для чего же нужны герои Искателям. Семен Сергеич замялся в дверях, потом сел обратно на стул.
– Сядьте, ребята. Не хотел вас вмешивать, но, видимо, придется. Я провел эту ночь за компьютером, делал разные тесты. В общем, это не важно. Суть в том, что я, кажется, понял, зачем им нужны все герои. Точнее, не все, а лишь некоторые.
Мы расселись на стулья и стали внимательно слушать.
– Энергия героя, та самая Сила Слова, это очень сильный энергетический заряд. Силы слова одного героя, даже сильного, может хватить только на трансформацию в человеческий облик. Ну максимум накостылять Хранителям, когда они пытаются их поймать. Но тот случай, когда погиб один из наших, показал, что Силу Слова можно увеличить. Я думаю, что они собирают Силу с небольших героев, таких как Акакий Акакиевич, и передают ее сильным. Тогда герой получает силу и могущество в необъятных объемах.
– Подождите, – не выдержал Денис, – но Раскольников не был сильным героем. По крайней мере, сильным духом.
– Силу дает не только сила духа, мужество или агрессия. Сильной эмоцией может быть раскаяние, боль потери, безвыходная ситуация. Любая эмоция, которая трогает читателя. «Преступление и наказание» – сильное произведение, потому что в него вложена сильная эмоция. И вы не думайте, что герой, который раскаялся в книге, будет также вести себя в нашем мире. Здесь его переживания могут отразиться совсем не так, как вы себе представляете.
– И что они получат, накачав героев этой энергией? – спросила Юлька.
– Группу террористов, – коротко ответил Семен Сергеич. – А уж на что ее направить – дело ее руководителя. Но если речь идет о Хане, то тут речь пойдет о власти. Он все время говорил о том, что современное мировое господство неверно с точки зрения литературы. И по хорошему сценарию наша страна должна поднять голову и показать кузькину мать.
– Чью мать показать? – Юлька удивленно посмотрела на дворника.
Тот только махнул рукой.
– Так что игры закончились. Это место не для детей, но, надеюсь, что вы поможете в борьбе с Ханом. В стане Хранителей мне больше не на кого полагаться.
– Мы уже не дети, – насупилась Юлька.
– Конечно, поможем, – толкнул ее Денис, – тем более у меня с ним личные счеты.
Все повернулись ко мне.
– Только если вы расскажите все про отца. Все-все.
Семен Сергеич молча закивал головой.
– Конечно. Та книга, которую я тебе дал, все еще у тебя?
Я кивнула.
– В комнате.
– Принеси, с той технологией не справиться с возросшей Силой Слова. Я немного ее усовершенствую.
Я принесла черную книгу, которую вчера получила. Семен Сергеич повертел ее, что-то нажал, открыл маленькую крышечку и вложил туда небольшое устройство, которое достал из кармана.
– Вот теперь ты сможешь поймать даже самого Раскольникова.
– А теперь что? – спросила Юлька. – Нужно поймать этого гада?
– Да, – сказал Семен Сергеич, – но сначала – полить цветы.
Ребята с удивлением посмотрели на него.
– У нас нет цветов, – медленно с натягом проговорил Денис.
– У вас нет, а на клумбе есть. Я тебя оставлял здесь не для того, чтобы ты по городу за героями бегал. А чтобы за порядком во дворе следил. Цветы все пожухли. А про количество мусора в урнах я уже молчу.
– Но как же Раскольников, Хан? Они же Антона чуть не убили. Мы будем поливать цветы, пока они будут мир захватывать?
– Не мы, а ты. Я посижу здесь, надеюсь, чашечку чая мне все-таки нальют, – подмигнул он Юльке. – Денис пока найдет все адреса, где может быть Раскольников. Вечером мы туда поедем. А сейчас – цветы.
Я сложила руки на груди и демонстративно надула щеки.
– Не будь как Ден, – толкнула меня в бок Юлька. Ты же все-таки дворник, и у тебя есть свои обязанности. Представляешь, если бы все так относились к своей работе.
Ничего не оставалось как выйти из кухни, взять ключи и спуститься во двор. Дворницкая была закрыта, никто не пытался в нее вламываться, и это радовало. Облачившись в ярко-оранжевый жилет, я одела большие рукавицы и вышла во двор. Поменять мешки в каждой урне заняло не так много времени. Дольше пришлось возиться с поливом. День был в разгаре, вокруг сновали дети, которых я боялась больше взрослых.
