У меня была полная корзина, когда я повернулся, чтобы идти по последнему проходу, который мне был нужен. Алкоголь. Я планировал захватить ящик пива, так как мой холодильник быстро пустел. Когда я повернул за угол, маленькая брюнетка с длинным листом бумаги в руке врезалась прямо мне в грудь. Она смотрела вниз вместо того, чтобы обращать внимание на то, куда идет. У меня был выбор: смотреть, как она падает навзничь, отскочив от моей груди, или бросить корзину из моих рук надеяться, что ничего не разобьется. Я выбрал корзину. Она приземлилась с глухим стуком, когда я протянул руку и схватил ее за талию.

Мой Жнец бросился вперед, и мне пришлось оттолкнуть его назад, застигнутый врасплох сильным и опьяняющим притяжением, которое я испытал к женщине в моих руках. Дело было не только в том, что она была хорошенькой. В ее ярких карих глазах были золотисто-зеленые искорки, которые завораживали. В них была глубина боли, которую я не часто видел в других. Я не мог описать остальные ее черты, потому что был загипнотизирован ее взглядом и тем, как ее изгибы облегают мое тело, как будто они должны были быть там. Мое внимание привлекло то, как ее дух мерцал, как мой собственный, затененный и испорченный потерей.

Пораженная, она моргнула, а затем толкнула меня в грудь, отшатнувшись назад. Жар расцвел на ее груди над краем темно-синей рубашки, которую она носила, и быстро охватил горло, поднимаясь вверх и распространяясь по щекам. Этот розовый румянец сотворил что-то ужасное с моим телом. У меня мгновенно встал, когда я подумал, краснела ли она так же, когда кончала. Мой жнец хотел перенять стиль пещерного человека и утащить ее прямо домой, погрузив свой язык в ее лоно, чтобы попробовать сладость этой женщины, которая, как мы оба могли сказать, будет захватывающая и чертовски сексуальная.

— Извините меня, — пробормотала она, ее глаза расширились, когда она подняла голову. — Мне следовало быть более внимательной.

Прежде чем я успел ответить, она развернулась на каблуках и быстро пошла в противоположном направлении, как будто хотела уйти достаточно далеко. Мой Жнец зарычал, и я громко вздохнул, разочарованный и слегка разозленный тем, что меня, очевидно, судили по моей внешности. Взяв свою корзину, я направился к кассе самообслуживания. Кое-что просто не могло измениться, и мне пришлось признать, что мои татуировки, кожа и ассоциация с "Королевскими ублюдками" были пугающими. Несмотря на это, я почувствовал укол сожаления, что у меня не было шанса узнать ее имя.

У меня дрожали руки, когда я загружала продукты в кузов своего Rav4 и закрывала люк. Сегодня я использовала последнюю подарочную карту и наполнила корзину, чтобы в морозилке было чем накормить Ноя до следующей зарплаты. Я работала всего несколько недель и с нетерпением ждала следующей пятницы, когда получу свои первые восемьдесят часов непрерывной оплаты.

За последние пару месяцев мы с Ноем вошли в рутину. Он ходил в школу, а я работала. Я выбирала смены, которые позволяли мне оставаться с ним дома по ночам и выходным. У меня не было няни или кого-либо, кому я доверила бы присматривать за моим сыном в мое отсутствие. Я чувствовала себя комфортно, покидая его, только когда знала, что в школе он в безопасности.

Ной хорошо адаптировался в школе. Он завел друзей и играл с детьми на нашей улице до шести вечера каждый день. Я приходила домой и готовила ужин за несколько минут до того, как он выходил из автобуса. Мы разговаривали о его прошедшем дне, а затем он принимал ванну, прижимаясь ко мне, пока не приходило время ложиться спать. Я гордилась своим сыном и была благодарна, что его ночные кошмары, казалось, стали реже. Сосание большого пальца тоже почти исчезло, его заменил плюшевый малыш Йода в руках.

Несмотря на положительные изменения в Ное, я все еще продолжала сомневаться, что сделала правильный выбор. Я знала, что уйти от Чета было самым умным поступком, который я когда-либо делала, но переезд так далеко и начинание всего сначала, были большим стрессом и беспокойством, чем я ожидала. На работе я пыталась завести новых друзей, но все вопросы и любопытство по поводу нашего приезда в Тонопу были слишком велики. У меня не было хорошей истории, которую можно было бы рассказать, и придумывать ложь становилось все сложнее. Кабинет стоматолога был в основном занят, и, к счастью, у меня было слишком много работы, чтобы заполнять карты и отвечать на звонки в качестве секретаря в приемной, чтобы вести много разговоров.

В результате я чувствовала себя подавленной и пыталась это скрыть. Я думала, что проделала хорошую работу, пока однажды вечером не услышала голос Ноя, после того как он лег спать. Я лежала на диване, плакала в свою кружку с горячим чаем и жалела себя.

— Мама? В чем дело?

Уронив кружку на стол, я провела пальцем под глазами и увидела, что он стоит в дверях своей комнаты, прижимая к груди свою игрушку. Выражение беспокойства на его лице заставило мое сердце чуть ли не замереть.

— Ничего, Буга, — заверила я его. — Я в порядке. Правда.

— Но ты плакала.

— Мне было немного грустно, но теперь мне намного лучше, когда я знаю, что ты присматриваешь за мной.

Ной выпятил грудь от гордости.

— Это моя работа. Я мужчина в доме.

— Да это так. Я так счастлива, что у меня есть ты.

Он широко улыбнулся, а затем зевнул.

— Ты всегда будешь у меня, так же как у тебя всегда есть я.

— Это верно. — Я поцеловала его в макушку, а затем отправила обратно в постель. — Утром тебе в школу. Пора немного поспать.

— Спокойной ночи, мама.

— Спокойной ночи. Люблю тебя. — Я почти закрыла его дверь, но оставила ее в нескольких дюймах от закрытия, как он предпочитал. От мандалорианского ночника в его комнате было видно зеленое свечение.

Остаток вечера я прибиралась в доме, а затем, наконец, поднялась наверх, чтобы принять горячую ванну. Именно тогда я решила, что мне нужно отпустить прошлое, потому что я не хотела, чтобы Ной снова застал меня в слезах в ближайшее время. Я знала, что это расстраивает его, и ему не нужно сейчас беспокоиться обо мне ко всему прочему.

Когда наступило воскресенье, я поняла, что забыла несколько вещей в магазине, и составила список, направляясь на улицу, чтобы найти Ноя. Он прыгал на батуте по соседству с двумя маленькими мальчиками примерно того же возраста. Я остановилась у ворот на заднем дворе и помахала рукой.

— Мне нужно сходить в магазин.

Ной соскользнул с батута и приземлился на ноги, подбежав к забору.

— Могу я остаться здесь? Я очень хочу поиграть с Томасом и Райли.

Моим первым побуждением было сказать ему "нет", но я знала, что это несправедливо. Он просто хотел быть ребенком, и я должна была дать ему шанс, даже если это заставляет мой желудок сжиматься от беспокойства.

— Тебе нужно спросить разрешения у мистера и миссис Хилл.

Ной отдал честь… откуда он это взял, я понятия не имею, и затем побежал обратно к Томасу и Райли. Пять минут спустя я выезжала с подъездной дорожки после того, как миссис Хилл (Тоня) заверила меня, что она не возражает, и мальчики останутся в доме, пока я не вернусь. Я обменялась номерами и сказала ей звонить по любому поводу. Ничто не было слишком банальным, когда это касалось Ноя.

В ту минуту, когда я заехала на парковку продуктового магазина, я поняла, что это была ошибка. Нигде рядом с магазином не было пустого места. Мне пришлось парковаться сзади рядом с огромным мотоциклом, на баке которого сверкали череп и корона. Мотоцикл был весь из хрома и гладкого черного дерева, и я вздрогнула, любопытствуя, что за человек мог справиться с такой массивной машиной.

Когда я вошла в здание, в поле зрения не было ни тележки, ни корзинки, и мне пришлось задуматься, не пропустила ли я памятку о чем-то важном. Угроза ядерной атаки например? Потому что полки во многих проходах были пусты или заполнены наполовину, и люди хватали товары быстрее, чем я могла пробиться сквозь толпу. Когда один из сотрудников поднял руки и сказал, что надвигающийся шторм не помешает им доставить товар, который должен прибыть завтра, и пополнить запасы на полках, люди, казалось, немного расслабились.