Адепты закончили распределение. На лицах сосредоточенная решимость. То что нужно в данный момент.

- Расходимся веером. Напоминаю, зафиксированный мёртвый обозначается нулём. Чёрная лента – тяжёлые с вероятностью выживания менее пяти процентов. Красные – тяжёлые и очень тяжёлые. Жёлтые – лёгкие раны. Пока оказываете помощь только красным. Кто закончит с красными подходит ко мне.

- Что будет с «чёрными»? – староста группы адепт Дорони, огромный детина под два метра ростом сведя чёрные брови на переносице с угрожающим видом двинулся на меня. Бас, угрюмый вид и сжатые в пудовые кулаки огромные ладони. Я могла бы испугаться такой очевидной ярости.

Но две влажные полосы на бородатом лице, говорили о слишком многом.

Это гнев от ужаса окружающего нас. От непонимания, можем ли хоть как-то помочь. Кажется что тела в дыму за спиной уже все потеряны для нас. Но это не так. По опыту знаю, что так жутко лишь вначале. Когда приступаешь к работе ощущение ужасающей беспомощности и бессмысленности вытесняется и приходит бешенная работоспособность. И вытаскиваешь одного за другим. Их много. И они ждут.

- Ими займёмся мы с адептом Саливани. Пошли! – гаркнула я.

Притихшая адептка Миловани ощущалась тугим комком страха и облегчения в уголке сознания. Ненавижу это ощущение, любая яркая эмоция и мгновенная потеря концентрации.

Запретив себе чувствовать. Запретив воспринимать происходящее как бы то ни было. Я развернулась и приготовилась делать то что умею лучше всего. Спасать жизни.

- Сали, потоки на тебе, контролирую я. Идём. – вооружившись лентами на пару с молчаливым адептом, первым красавцем университета, флиртующим с лёгкостью дыхания со всеми от самых юных наших пациенток до пожилой кастелянши в общежитии. Сейчас с плотно сжатыми губами, с кожей натянувшейся на скулах, с глазами полными пепла уничтоженной простой и понятной картины мира. Мы приступили к осмотрам.

Работы предстоит много. Дайте боги, чтобы Миловани хватило сил продержать плетение, пока не прибудет подмога. Не хотелось бы оставлять своих адептов наедине с такой трагедией. Первой и надеюсь последней бойней в их жизни.

Архарон Сайлас Деарсвит

Наверное именно в это мгновение я окончательно определился. С тем что заберу её себе.

Глядя на то как мгновенно переключилась смущённо улыбающаяся, нежная и заботливая Соаль, став силой и опорой для тех, кто нуждался. Слёзы текли по нежным щекам, делая глубокие голубые глаза еще пронзительнее, маленькие сильные руки сжаты в кулаки до побелевших костяшек, но голос звучит жёстко, спокойно, властно. И я понимал её в этот момент как никто другой – бывают ситуации, когда ты отбрасываешь свои эмоции и чувства как шелуху и делаешь то что должен. Я понимал её. И значит она поймёт меня.

Я направил приказ выдвигаться в приграничную зону, чтобы подстраховать тех детей. Чтобы она не тревожилась за их безопасность, когда вернётся к нам. Чтобы у меня были ответы для неё что там произошло.

И стал ждать не скрывая больше жадного и алчного взгляда от своего побратима. Это всё что я мог для него сделать – не скрывать намерения отобрать его жену.

Зан шумно выдохнул слегка оскалившись пристально глядя на меня, но я лишь поморщился. Не сейчас. Мы решим этот вопрос позже.

Не хватало еще устроить поединок при Соаль.

Мне нельзя пугать её ещё больше. Она должна привыкнуть ко мне, довериться, и тогда я сделаю её своей.

Волна облегчения затопила нутро. Наконец я перестал сопротивляться и принял единственно верное решение.

Я ощутил аромат своей цяоси (подходящая) едва вошёл в приёмный зал, бал устроенный из любопытства и желания поддержать. В честь свадьбы моего побратима на так неожиданно обретённой любви среди людей. Тут же окинул взглядом зал выискивая её среди собравшихся. Каково же было моё разочарование, когда я понял, что единственным свежим лицом при дворе стала жена Зана.

Не поверил себе. Противился. Каждый шаг в её сторону и я убеждаюсьубеждаюсь. И тут же отторгаю. Человечка и чужая жена идеальная пара для Архарона? Бред. Матерью будущих наследников Империи всегда становились сао-даоры. Чистые. Те кого не касался другой мужчина. Те на ком нет чужого аромата.

Мешанина ярости и предвкушения, и я направляюсь к ней. Стремясь не то доказать, что это не она, то ли просто удовлетворить желание прикоснуться, прижать к себе, вдохнуть её запах, заполнив себя им. Полностью погрузиться в каждый оттенок, чуть терпкого тягучего аромата ягод малины и летнего утра после дождя.

Вот она в моих руках. Испуганная. Дрожащая. Моя.

Она смотрит. Снова в глаза. В отличие от всех всегда прямо в глаза. Без вызова, но с какой-то затаённой равнодушной насмешкой. Словно пытается понять что во мне особенного. И я словно юнец желаю ей понравиться. Заслужить признание и любовь. Заслужить право обладать ей.

Я потерял контроль заблудившись в ощущении её тела в моих руках. Её завораживающая хрупкость заставляла быть более бережным. Делая меня нежным и внимательным к ней. Я сосредоточился на скольжении пальцев по гладкому шёлку не скрывающему ничего – ни высокой полной груди, ни округлого мягкого животика, ни линии хрупких рёбер, тонкая талия и крутые бёдра с мягкой попкой, толкали за грань. Всё чего я хотел это содрать с неё эту тряпку и ворваться в желанное тело. Заполнить собой.

В последний момент спохватился глядя как в её пшеничных волосах сверкает родовая шпилька клана Ае. И снова по кругу прямо в личную бездну, которой не существовало до встречи с ней.

Я скрыл нас от жадных взоров, зная что мне предстоит объясниться с побратимом, с тем кто закрывал меня своим телом не один раз спасая от гибели, с тем кто как и я остался сиротой по окончании Цитадели из за войны кланов. С тем, кто вместе со мной залил столицу реками крови отвоёвывая своё по праву.

Помнил всё это и испытывал отвращение к себе. Потому что больше чем потеря побратима меня расстраивало то, что придётся выпустить её из своих объятий. Передать тому кто владеет ей по праву. И давить глухую злобу наблюдая как он прикасается, прижимает её к себе и как она с той же улыбкой на пухлых словно в вечной обиде надутых губах смотрит на него.

И снова отрицать свою тягу к ней.

Нет.

Только не она.

Я не назову её своей цяоси.

Принять решение, а потом каждый день призывать к себе Зана, чтобы ощутить на нём её аромат, едва уловимый, словно они не проводят ночи вместе. Молиться Сакдаору, чтобы это было так. И одёргивать себя. Это не моё дело.

Она не моя цяоси.

Сдаться и позволить себе направить ей маленький подарок. Эгоистично радуясь, что именно я открыл её коллекцию. Именно мой подарок она возложит на самое почётное место. Начинить голубые, уступающие в красоте оттенку её глаз стократно, камни всеми возможными видами следящих заклинаний. И оправдывать себя тем, что я должен заботиться о жене побратима. Она теперь косвенно тоже часть ближнего круга.

Наблюдать за ней, хотя бы через эмоциональный фон, отслеживать плетения вокруг неё пытаясь по окружающим заклинаниям понять где она и что делает. Любимое развлечение каждую свободную минуту.

И снова одёрнуть себя. Она не моя.

Перестать выдумывать причины, чтобы оправдать своё внимание к его жене. И давя глухое бешенство молчать на все вопросы побратима. Давить желание вцепиться ему в глотку, потому что сильнее я, а владеет ею он.

Напоминать в тысячный раз, что она не для меня.

И потеряв голову броситься в портал ощутив нападение и смертельную опасность. Грозящую той, которая никогда не станет моей цяоси. Не родит мне наследников.

И как вор, украдкой красть мгновения в их доме, представляя, что я, а не он после ухода навязчивого гостя поднимется с ней в спальню и будет ублажать её, изучая её тело. Искать и находить точки, заставляющие её выгибать спину, кусать губы в кровь сдерживая крики и врываться в неё, наслаждаясь горячей теснотой, слизывать влагу текущую по бёдрам как самое любимо лакомство и свидетельство своей победы и её признания.