Куда он пошёл?! Скоро ночь! Я что, останусь здесь одна? Запертая в этом непонятном доме?

А если он не вернётся?!

— Эй! Найк! Вернись немедленно! Эй! — я замолотила кулаком по стеклу. В какой-то момент едва не решилась вообще его выбить: взять кочергу, что стояла в углу, и с размаху... Но что толку, снаружи довольно крепкие на вид решётки.

Он вернётся! Не оставит меня здесь. Отец же его просто в порошок сотрёт!

А если... он просто не сможет вернуться? Попадёт в какой-нибудь капкан или его сожрёт медведь?!

Господи, медведи... А вдруг в этом лесу водятся дикие звери?.. Да наверняка водятся, это же лес!

Мне стало очень страшно, даже страшнее, чем было в клубе. Страшнее, чем когда очнулась в машине и попала сюда впервые. По крайней мере тогда я была не одна, а теперь…

Где-то вдалеке заухал то ли филин, то ли ещё какая-то птица, а потом в гуще деревьев началось какое-то нездоровое движение – ветки хрустели, словно кто-то, приближаясь, ломал их своей огромной тушей.

И я не знала, кого мне бояться больше – дикого зверя или того, кто нас всё-таки отыскал... Мы же здесь не просто так. На меня кто-то пытался покушаться! Прошли целые сутки, а я всё ещё тут, значит, ситуация серьёзнее, чем её пытается показать мой немногословный охранник.

Ветки пошуршали ещё, в кустах что-то быстро мелькнуло, и стало тихо, только где-то в кронах деревьев продолжал ухать одинокий филин…

Я так сильно перенервничала, что неожиданно для самой себя заревела. По-настоящему. Впервые за всё время нахождения здесь. Я даже во время давки в клубе не рыдала, только исключительно из-за того газа. Я была собраннее, сильнее, а теперь…

А если он на самом деле не вернётся? Я же даже не знаю, где я! Как отсюда выбираться? Дверь заперта, на окнах решётки, нет телефона и наверняка ни одного живого человека за сотни километров отсюда. Я умру тут от голода и жажды!

Перед глазами проплыли картинки из всех пересмотренных мною триллеров и криминальных сводок новостей. Я представила заголовки о том, что дочь фармацевтического магната Саркисова найдена мёртвой в лесном доме. Представила, как будет горевать отец... Я ведь вообще ещё пожить толком не успела, у меня даже секса никогда не было. И умереть так бездарно…

Я сидела на пыльном полу и, накручивая себя, рыдала как маленькая напуганная девочка. Девочка в вечернем платье за три тысячи долларов…

Когда я услышала поворот ключа, и на пороге появился Найк... не знаю, что на меня нашло. Я пружиной подскочила на ноги и, размазывая слёзы, бросилась ему на шею.

Вот только недавно же хотела придушить этого мерзавца, а теперь была счастлива видеть как самого дорогого и родного для себя человека.

Меня не съедят медведи. Я не умру от голода, и когда-нибудь у меня будет секс. Господи, какое счастье!

Кажется, он не ожидал от меня такого порыва – его огромное тело было напряжено словно камень. Только лишь спустя несколько секунд он опустил на пол сумку, которую держал в руках, и осторожно приобнял меня за талию.

— Ты чего это, мажорка?

— Я боялась, что ты не вернёшься, — надрывно всхлипнула я и, кажется, даже икнула. — Тебя не было так долго... Не оставляй меня здесь одну, пожалуйста.

— Я просто ходил забрать вещи из машины.

Сквозь потихоньку ослабевающие тиски паники я ощутила, что мне приятно его прикосновение. Не захотелось ударить по рукам и вновь отойти на дистанцию. Это было чертовски странно.

— А где машина?

— Я отогнал её ещё ночью, когда ты спала. Этот дом числится нежилым, пусть таким и остаётся.

— Мог бы предупредить! — я снова всхлипнула в его обтянутое чёрной футболкой плечо. А он, кажется, улыбнулся.

— Так я предупредил.

— Ты запер меня!

— Такова необходимость, я за тебя головой отвечаю.

Я вдруг поняла, что мы стоим вот так, тесно прижавшись друг к другу, как-то слишком уж долго, и, признаюсь, отцепилась от него с большой неохотой. Даже ощутила некое неудобство оттого, что стою вся такая зарёванная перед ним. Страшная, наверное.

Хотя темнота, которая стала уже привычной, наверняка скрашивала мой позор.

— Тут мои вещи? — кивнула на валяющуюся у ног сумку и, получив в ответ короткое "да", опустилась на корточки. Открыв молнию, выудила пакет с логотипом популярного масс-маркета, в котором лежали дешёвые тряпки. Все с ценниками. Чёрная футболка, джинсы, носки, нижнее бельё, тряпичные кеды и нелепой расцветки худи. Даже в сумерках я смогла разглядеть эту безвкусицу.

Размер мой. Но...

— Это не мои вещи.

— Прости, заезжать к тебе домой и копаться в твоём гардеробе времени не было.

— А в магазин забежать время, значит, было?

— Если они тебе не нужны... — он протянул руку, намереваясь забрать всё обратно, но я прижала тряпки к себе, защищая.

— Нужны! Это платье... когда мы выберемся отсюда, я его сожгу! Я его уже просто ненавижу!

Он снова улыбнулся, блеснув в темноте белыми зубами. И не знаю почему, но я радовалась, когда он снимал свою непроницаемую маску и становился похожим на живого человека, а не на робота в форме спецназовца.

— И всё-таки я по-прежнему не отказалась бы помыться, — разбавила первой неловкую паузу. А она была именно неловкой, в его присутствии подобное происходило впервые.

Не нужно мне было так откровенно на нём виснуть, а то подумает ещё непонятно что…

— Воды в ду́ше нет, но тут неподалёку есть озеро, я уже говорил.

— Ты серьёзно? — хотя глупо спрашивать это у такого человека, как Найк. Меньше всего он был похож на шутника.

— Серьёзно.

Господи, пусть это всё окажется дурным сном! Ну за что?

За что-о?!

Я же всегда старалась переводить деньги нуждающимся и практически не ставила дизлайки!

Вздохнув, я затолкала вещи обратно в пакет. Всё, кроме обуви. Оторвав ценник, обула на удивление удобные кеды, потом сунула пакет в спортивную сумку и повесила ремешок на плечо.

— Тогда пошли уже на твоё озеро!

На улице было темно. Не просто темно, как это бывает ночью в городе, тут была реальная темнота – ни единого электрического огонька! Но звёзды... сегодня их здесь было несчётное количество. Тысячи. Миллионы. Миллиарды! Никогда в своей жизни я не видела столько звёзд, даже в национальном парке Чако Нью-Мексико, где ночи считаются одними из самых звёздных в мире.

Я шла рядом со своим молчаливым телохранителем и почему-то прокручивала в голове наше неуклюжее объятие. Вроде бы ничего такого, но из памяти это никак не выходило.

— Ну и где твоё озеро? — задала вопрос, лишь бы не молчать.

— Уже совсем скоро.

И действительно, буквально через пару минут мы вышли из густых зарослей прямо к берегу реки. Большой, неестественно гладкой. Словно это не вода, а расстеленное шёлковое покрывало в крошечных сверкающих точках страз.

Бросив сумку на траву, я осторожно прошла по скрипучему мостку и, скинув один кед, опустила большой палец ноги в воду. Не холодная, но нырять всё равно было страшно. И брезгливо. Я никогда не купалась в подобного рода водоёмах, но липкое от пота тело требовало забить на всё.

— А вдруг тут кто-нибудь водится? — спросила, не оборачиваясь.

— Кто, например?

— Ну, не знаю. Какие-нибудь хищные рыбы.

— Пираньи? — он явно улыбнулся.

Да он снова надо мной стебётся! Хотя и вопросы мои реально идиотские.

Прекрати уже вести себя так, иначе у мажорки появится приставка "тупая".

— Отвернись, — бросила я и, дождавшись, когда он повернётся всем корпусом ко мне спиной: — Сумку дай.

Он, не оборачиваясь, протянул мне пакет с купленными вещами и прихваченным из дома мылом.

Это сюрреализм какой-то, не иначе. Не знаю, что там такое приключилось, кто и почему на меня покушался, но это должно быть что-то нереально важное, чтобы уже на целые сутки заточить меня здесь, на этом отрезанном от большого мира одиноком островке.