А ещё я окончательно поняла, что чего-то подобного отец точно ожидал, не зря в последнее время он усилил охрану дома и настоятельно рекомендовал мне везде ходить с его человеком. "На всякий случай", — говорил он, но лицо при этом было крайне тревожным. Конечно, от хвоста я категорически отказалась: меня приводило в бешенство присутствие в своей зоне комфорта какого-то левого человека. И если в детстве я не могла отстоять право быть свободной от чужих глаз и ушей, то после совершеннолетия голос прорезался.

— "Нет, нет и ещё раз нет! Я не выйду из дома с личной овчаркой, ни за что!" — бунтовала я, и отец в конце концов сдался. И ведь не происходило ничего ужасного – никто не грозился меня убить, покалечить или украсть. И вот на тебе! В самом центре города, в самом популярном клубе, среди кучи людей…

Хотя последнее было как раз понятно – так проще было затеряться в толпе. Паника – идеальная шифровка.

Покинув ванную, я направилась снова на кухню. Мужчина со странным именем ждал меня там – стоял у окна, загораживая спиной обзор.

И пристально смотрел на меня в упор.

Наткнувшись на непроницаемую стену его взгляда, я на мгновение зависла в дверном проёме. Впрочем, быстро пришла в себя.

Хочет смотреть, ну пусть. Мне не жалко.

Желудок подал признаки жизни утробным урчанием, и я перевела взгляд со своего спасителя на стол: банка каких-то консервов, пачка быстрозаваривающейся китайской вермишели, дешёвый пакетированный чай, крекеры…

— А где еда?

— Она перед тобой, — скрестив на груди руки, кивнул он на стол.

— По-твоему, это еда? Я это есть не буду.

— Как хочешь, — он привычно дёрнул крепким плечом. Кажется, ему действительно безразлично, буду я завтракать или нет.

А я не буду! Из принципа! Он ведёт себя со мной так, будто самый главный здесь именно он. Хрен там! Главный – мой отец, и он придёт в ярость, когда узнает, как этот мужик со мной обращался.

Разве он не должен выполнять все мои прихоти и быть тише воды, ниже травы? Личники папы как раз такие. Они так же мало говорят, но стараются угодить, а этому словно... словно всё равно. Притащил в какую-то клоаку, указывает, что делать, морит голодом. Спасибо, хоть зубную щётку дал, но я всё равно скажу папе его уволить. То, что он меня спас, не делает ему большой чести, он просто как натренированный пёс – выполнял свою работу, только и всего. На его месте мог быть любой другой охранник.

Я была очень, очень раздражена. А зудящие укусы и больная нога только подкидывали дров в разгорающийся костёр ярости. Очарование какого-то приключения прошло, и реальность ничуть не воодушевляла.

— Дай мне телефон, я хочу позвонить папе.

— У меня нет телефона, — проронил он, снова впиваясь в меня своими угольными глазищами.

— То есть как это – нет?

— Вот так, — развёл руками он, и я начала злиться ещё сильнее.

— Не может быть такого, у всех есть телефоны!

— А у меня нет.

Да он издевается!

Я рывком отодвинула стул, который едва не упал, и подошла к мистеру ясамыйкрутой почти вплотную. Наверняка я выглядела неимоверно глупо в коротком вечернем платье в этой убогой лесной хибаре, но на свой внешний вид мне было вот совсем уже наплевать. Как и на его непробиваемое лицо.

— Вчера ты сказал, что сегодня я смогу позвонить отцу, стало быть, вчера телефон у тебя был!

— Я не говорил такого, — его умению отражать словесные удары можно было только позавидовать. — Я сказал, что ты возможно ему позвонишь.

— "Возможно" тоже предполагает наличие телефона! Зачем ты врал?

— Не хотел пугать, ты и так была сама не своя. Если бы я сказал, что какое-то время связи с отцом у тебя не будет, ты бы закатила истерику.

— А ты думаешь, что уже поздно закатить?

— Можешь истерить сколько хочешь, мобильная связь от этого не появится.

Долбаный капитан очевидность!

— Про телефон ты, получается, соврал.

— Получается.

Этот его спокойный тон просто как красная тряпка для быка.

Я сделала ещё шаг и встала к нему так близко, что уловила аромат кондиционера для белья от его чёрной футболки.

— Ты сейчас же отвезёшь меня домой, понятно? — для верности я даже ткнула указательным пальцем в его грудь и встретила достойное каменное сопротивление. — В целости и сохранности!

— Мы не поедем сейчас домой, Адель, пока нельзя, — не отрывая от меня гипнотически-чёрного взгляда, произнёс он, чем вызвал очередную волну психоза.

Я резко взмахнула свободной рукой и демонстративно сбросила со стола печенье – квадратики, ломаясь, посыпались на пол.

— Какого чёрта происходит? Почему ты не даёшь мне связаться с отцом? Что с ним? Ты что-то от меня скрываешь, да?

— Ничего, успокойся, твой отец в полном порядке. Он попросил временно увезти тебя из города – для твоей же безопасности. Телефоны брать нельзя – их легко отследить, надеюсь, это ты понимаешь.

— И как мы узнаем, когда нам возвращаться обратно? — я реально кричала. — Как?!

— Узнаем, — "успокоил" он.

— И каким образом?! Нам пришлют весточку голубиной онлайн-почтой?!

— Ты не доверяешь мне?

— Господи, нет, конечно! Я впервые тебя вижу!

Я практически ударилась в панику, что было мне несвойственно. Даже вчера в клубе я была более хладнокровной, но сейчас... Этот лес, этот странный дом, полная беспросветная неизвестность…

А вдруг моего папу там убили, а я сижу тут и ничего не знаю! Ведь это покушение было не просто так!

Кажется, только теперь я осознала всю серьёзность ситуации.

Стало страшно. Видимо, настолько сильно, что Найк увидел это по выражению моего перекошенного лица.

— Ну ты чего, в самом деле? — он протянул руку и положил её на моё плечо. Слегка сжал. — Скоро всё закончится, и мы уедем отсюда.

— Как скоро?

— Я не знаю. Правда не знаю.

Теперь он точно не лгал и не издевался. А ещё я увидела, что его хитиновый слой непробиваемой брони спокойствия дал трещину – он был немного взволнован. Впервые. И эта человеческая эмоция словно вернула меня в реальность.

Я обречённо уронила вдоль тела руки, растеряв мигом весь боевой пыл.

Стало стыдно за концерт, который я здесь устроила. Ведь он прав – всё очень серьёзно. И если отец отправил меня сюда, значит, это вообще вопрос жизни и смерти. Я просто должна перетерпеть это всё, переждать. Ведь жизнь дороже ванны с пеной и пропущенного маникюра.

— Извини... — буркнула я под нос, и, судя по выражению его лица, подобного он не ожидал. Взгляд напротив из внимательного стал удивлённым.

— За что?

— Ну, за истерику. Скажешь ещё, что я тупая зажравшаяся мажорка.

— А ты не такая?

— Вообще-то, нет, — я опустилась на колени и собрала разбросанные печенья. Слегка пыльные... есть не буду. Но говорить этого не стала.

Разогнувшись, положила горку разломанных половинок на стол. Найк смотрел на меня. Вообще не так, как смотрел раньше. Или это я посмотрела на него как-то не так... Что-то точно изменилось между нами, но я не смогла понять, что именно. Единственное, что я поняла, это то, что хочу побыть немного одна.

— Пойду прогуляюсь.

Я развернулась и, прихрамывая, покинула кухню. Хотелось выйди на улицу и просто подышать свежим воздухом. Осмотреться. Подумать.

Уповая, что здесь нет гадюк, я подошла к двери и дёрнула на себя ручку.

Дверь оказалась заперта.

Что за?..

Я дёрнула ещё, пошарила глазами по малочисленным поверхностям в поиске ключей. Затем бросила взгляд в окно и увидела то, на что как-то не обратила внимания раньше.

На окнах стояли решётки.

Странное неуютное ощущение пробрало до кончиков пальцев ног. И вроде бы ничего такого, но…

— Дверь закрыта для твоей же безопасности, — раздалось за спиной. Я обернулась – Найк стоял у кухни, загораживая широкой, как взлётная полоса, спиной дверной проём. — Было бы странно, если бы здесь был проходной двор. Мы не на пикник сюда приехали.