— Ну что за глупости! Твоя дочь похожа на дуру?

— Тогда не молчи! — прогремело словно приказ. — Он делился с тобой своими планами? Рассказывал, почему он тебя похитил?

— Да, пап, а почему? — я тоже пошла в наступление. — Что ему было нужно от тебя?

— Деньги, что же ещё, — рявкнул он, и глаза сразу же забегали. Так было всегда, когда он врал.

Сердце забилось чаще.

— И много денег?

— Десять миллионов. Долларов.

— И почему ты их не отдал? Да, это не маленькая, но и не катастрофически огромная сумма для тебя! Почему ты рисковал моей жизнью? И ещё: меня увезли пять дней назад, а общественность узнала об этом только после моего дня рождения. Выходит, первые несколько суток меня даже не искали?

Отец промолчал, чем подтвердил мой невесёлый вердикт.

— Как ты мог, пап? — вот тут я уже взвилась. — То есть ты реально пожалел несчастные деньги ради спасения жизни единственной дочери?

И деньги ли это были? Сказанное Найком всё больше походило на правду, и мне становилось по-настоящему страшно. И стыдно за то, что я ему не поверила.

— А если бы он оказался психопатом и истязал меня? Отрубал каждый день по пальцу, как в низкопробном кино, и присылал тебе в конверте по почте, ты бы точно так же лежал на дне, выжидая, пока он меня прикончит?

— Ну что ты несёшь такое! — повысил голос отец. Лоб покрыла испарина, а щёки – алые пятна гнева. — Я знал, что он ничего не сделает тебе. Знал!

— Откуда?

— Знал, и всё!

— А почему не начал разыскивать меня сразу? Зачем выжидал несколько дней? Для чего?

— Это было для твоего же блага! Я знал, что рано или поздно мы на него выйдем, не хотел кормить его эго шумихой. Эти психопаты питаются своей мерзкой славой. Только и ждут, чтобы по всем федеральным каналам начали чествовать их имя.

— Что он требовал, пап? — тон моего голоса изменился сам собой. Я устала слушать это враньё. — Это же были не деньги, верно?

— Я же сказал…

— Я просила не врать.

Отец отвернулся, нервно подёргал узел галстука, словно тот мешал полноценному доступу воздуха. Потом схватил с тумбочки бутылку с водой и, отвинтив крышку, принялся жадно пить прямо из горла, игнорируя стакан. Напившись, вытер губы тыльной стороной ладони и тоже обратился ко мне уже совсем другим тоном:

— Не лезь в это всё, Адель. Послушай добрый отцовский совет. Если я поступил так, значит, так было нужно.

— А если бы он реально меня убил?

— Но не убил же!

Я отказывалась верить своим ушам. Мне было обидно и больно видеть, как сказка, которую я придумала в своей голове о добром папочке, превращается в пыль.

Он действительно готов идти по головам ради процветания своего бизнеса. Готов убивать людей, пополняя свой карман. Он делал это, делает и будет делать дальше.

Найк не врал.

— Если бы я знала, каким путём ты добился своего состояния, я бы не потратила ни одного твоего рубля.

— Замолчи! — проревел он, закрыв мой рот пахнущей никотином ладонью. Оглянувшись на запертую дверь, буквально сильной затащил меня в ванную комнату и, пригвоздив к стене, зашипел: — Да как ты смеешь обвинять меня в чём-то? Если бы ты знала, сколько мне пришлось пройти, чего лишиться и через что переступить, чтобы заработать это всё! Не тебе меня попрекать!

— Значит, это правда? Лекарства, которые производит твоя фармацевтическая компания, убивают людей?

— Эти люди и так живые трупы! Они неизлечимы больны! Думаешь, так просто взять и угробить многомиллионную партию только потому, что некоторые компоненты оказались не до конца протестированы? Мои люди работают над формулами день и ночь, без выходных и полноценного сна. Да, они живые и допускают ошибки. Да, приходится обходить одобренные стандарты стороной, благо купить сегодня можно всех и вся. Да, Адель, да! Ты же хочешь вкусно питаться, носить дорогую одежду, путешествовать? Твой сорванный день рождения обошёлся мне в полтора миллиона рублей!

— Господи, я поверить не могу! Ты серьёзно это всё? Да как ты можешь нормально жить после этого? Спать, есть свою чёрную икру! Как?!

— С большим аппетитом, — отрезал отец и, отцепив свои руки от моих запястий, передёрнул плечами, поправляя пиджак. — Это бизнес, Адель, а в бизнесе или ты, или тебя. И очень часто нужно чем-то жертвовать. Я не мог допустить, чтобы правда выплыла наружу. Тем более вот так. Не мог! Прости, дочь, мне пришлось пойти на этот риск.

Вот она, гнилая реальность. Та, где отец готов положить на плаху голову своего ребёнка, лишь бы не пострадать самому. Он пошёл ва-банк, рискуя моей жизнью.

После произнесенных им слов я словно сдулась. Я больше не хотела ничего спрашивать, допытываться до чего-то. Всё, что я должна была узнать, я узнала.

— Адель, дочь…

— Уходи, — всхлипнула я, отвернувшись.

— Ты сейчас на эмоциях. Конечно, ты столько всего пережила. Мы обязательно поговорим с тобой ещё – в спокойной обстановке. Я уверен, ты поймёшь меня, когда остынешь, — в попытке помириться он положил на моё плечо ладонь, но я тут же её смахнула.

— Оставь меня одну.

Отец громко вздохнул и наконец выполнил мою просьбу – ушёл, закрыв за собой дверь.

Правда, которую я услышала, оказалась слишком жестокой. Одно дело, когда об этом говорил Найк, и совсем другое – родной отец.

Как можно быть настолько хладнокровным?

Как?!

Я долго держалась, но в конце концов всё-таки разревелась, потому что вынести такую действительность было чертовски сложно. Я не понимала, как мне быть дальше: жить в этом доме, смотреть каждый день на человека, который готов вот так запросто обменять меня на своё благополучие. Перевес между правдой о его махинациях и моей жизнью оказался не в мою сторону.

Как это принять?

А Найк? Я предала его. Не выслушала, не поверила, обвинила в ужасных вещах. А ведь он, в отличие от моего отца, говорил правду! Да, он похитил меня, но это и был тот самый редкий случай, когда цель оправдывала средства. Он хотел сделать так, чтобы не умирали люди. Хотел добиться справедливости, а я тыкала в него пистолетом.

В единственного человека, которому я на самом деле дорога. Ведь он отпустил меня. Зная, что я могу его сдать – всё равно отпустил.

Слёзы душили, и, кажется, не было им конца. Я жалела себя, жалела Найка, хотя он бы точно это не одобрил; жалела даже отца, потому что его душа черствая, и несмотря на финансовое благосостояние он глубоко несчастный человек.

Как мне теперь быть? Молчать и тем самым стать сообщницей преступления? Или сдать собственного отца, чтобы его посадили? А за такое его непременно посадят.

Ведь доказательство его вины в моих руках.

Я тяжело поднялась с пола ванной и поплелась в свою комнату. Открыла ящик комода и достала из самой его глубины крошечную флешку, которую я украла из сумки Найка, когда искала ключи от машины. Он сказал, что на ней собраны все доказательства вины отца. Его приговор зависит от меня. Но смогу ли я хладнокровно его сдать?

За спиной раздался стук в дверь, и я, вздрогнув, обернулась, предусмотрительно спрятав флешку обратно.

— Адель? Это я. Можно войти?

Я совсем не хотела видеть Архипа, ни сейчас, ни вообще – словно отрезало. Но всё равно позволила ему зайти. Он же не отстанет. И нужно было поставить точку.

Архип открыл дверь и под зорким взглядом охранника вошёл в мою комнату. Как всегда, шикарный, мальчик на все сто: дорогой парфюм, брендовые часы, джинсы из последней коллекции Армани. Не удивлюсь, если он специально слетал за ними в Милан. Раньше и я так могла сделать.

Раньше...

— Детка, я так соскучился! — раскинув руки, мажор уверенно шёл прямо на меня с явной надеждой стиснуть меня в объятиях. Здесь я протестовать тоже не стала – не было сил.

Окутав облаком духов, Архип обнял меня и тут же отстранился, критическим взглядом осматривая моё лицо:

— Прости, но выглядишь ты ужасно.