– Душно, – сообщила она, глядя на попутчика. – Когда же, в конце-то концов, включат вентиляцию?

Вит вежливо кивнул, хотя, на его взгляд, кондиционеры работали вполне сносно.

– В первый раз лечу на иглолете, – продолжила говорливая пассажирка. – Как думаете, это не опасно?

– Наверное, нет, – пожал плечами Вит, не испытывая никакого желания поддерживать разговор.

– Ой, а я так переживаю... А вы, наверное, уже летали?

– Нет.

– Значит, тоже в первый раз... И вам не страшно?

– Нет.

«Она когда-нибудь уймется? – думал Вит. – Если так дальше пойдет... Двадцать минут подобного насилия я не вынесу.»

– Что же творится на белом свете? – как ни в чем не бывало продолжала дама. – Представляете, мой дом забросали камнями... все окна побили, а за что, спрашивается? Сосед, с которым не один год год жили душа в душу, вдруг заявил, что если я не уберусь туда, откуда заявилась на землю его предков, то пенять могу только на себя. А у подружки вообще машину спалили. Ужас! За что?! Что же такое с людьми-то стало?..

«С людьми всегда такое было, – подумал Вит. – На свете почему-то очень мало тех, кто может ужиться с чужаками, особенно если день ото дня их становится все больше и больше. Плюс немалая опасность того, что активные пришельцы, в конце концов, станут большинством и начнут диктовать хозяевам свои условия. Яркий тому пример – Европа, превратившаяся из центра мировой цивилизации в помешанный на религии халифат. Или та же Россия... сама не заметившая того, что коренное славянское население превратилось в ничего не значащее меньшинство. И как результат – эмираты, слегка разбавленные немногочисленными моноэтническими общинами, держащими, по сути, круговую оборону.»

Назойливая попутчица продолжала рассказывать что-то еще, украшая картину леденящими душу подробностями погромов, которым подверглись ее родственники, знакомые и вообще посторонние люди. Вит пропускал весь этот бурлящий поток мимо сознания, время от времени вежливо кивая словно бы в знак согласия. И вдруг что-то резануло слух, какая-то фраза, показавшаяся созвучной его мыслям.

– ...невероятно повезло, вы даже не представляете. Видели, наверное, что творится у билетных касс? Вот и я совсем уже распрощалась с мыслью убраться прочь из этой охваченной безумием страны, как вдруг... Какая-то женщина, не говоря ни слова, безо всяких объяснений сунула мне в руки вот этот билет и исчезла... даже денег не взяла. Видно, что-то у нее случилось... что-то нехорошее... даже жалко стало бедняжку. Ну а я теперь здесь... сижу вот и дрожу от страха.

«Йола! – подумал Вит. – Шутка вполне в ее духе. Выбрать такую попутчицу – это же особый талант нужен... наверное, долго присматривалась. Зато и результат налицо. Способна заговорить даже глухонемого.»

Внезапно ожила система внутреннего оповещения, строгим женским голосом призвавшая пассажиров застегнуть ремни безопасности и приготовиться к старту. Соседка словно поперхнулась на полуслове и, глядя перед собой округлившимися глазами, лишь беззвучно шевелила губами. Наверное, молилась. На экранах мониторов эмблема компании сменилась картинкой бегущего навстречу перрона. Иглолет выходил на стартовую позицию.

Кресло окуталось противоперегрузочным коконом, окончательно отгородившим Вита от напуганной попутчицы. Он вдруг почувствовал, как пол начинает задираться куда-то вверх, и понял, что летательный аппарат медленно, но верно занимает вертикальное положение. Изображение на мониторе полностью подтвердило его догадку: сияющий белизной перрон окончательно исчез за нижним обрезом экрана, а его место заняла гладкая изогнутая поверхность почти идеального черного цвета.

«Что-то вроде стартовой шахты, – подумал Вит. – Как из пушки на Луну... Однако ощущать себя ядром почему-то не слишком приятно.»

Оглушительный рев набирающих мощность двигателей, сильная вибрация и перегрузка, вдавившая тело в мягкие объятия кресла, подсказали, что полет начался. Оживший экран продемонстрировал стремительно удалявшуюся земную поверхность, сплошь покрытую непроницаемым зеленым ковром джунглей, а затем переключился на переднюю полусферу. Прозрачная голубизна послеполуденных бразильских небес прямо на глазах сменила все оттенки синего цвета, пока не успокоилась на густом ультрамарине, переходящем в черноту, где нетрудно было заметить несколько крупных ярких звезд. Иглолет ворвался в стратосферу и продолжал набирать высоту. Внешние камеры во всей красе показали все более увеличивающуюся кривизну земного горизонта. Видимое пространство полностью занимал бирюзового цвета океан, а над ним прекрасно просматривались целые стада белоснежных облаков, закручивающихся в спирали циклонов. Скорость подъема ощутимо замедлилась, что легко было определить по резко уменьшившейся перегрузке. Еще несколько мгновений, и наступила полная невесомость. Иглолет летел по инерции.

«Как там моя соседка? – вдруг подумал Вит. – Все-таки было не меньше двух «же», а при ее-то габаритах... И еще как минимум столько же будет при посадке. По-моему, с выбором транспорта она явно погорячилась. Впрочем, Йола не оставила ей вариантов.»

Постепенно снова начал возвращаться вес. Очевидно, иглолет перешел на траекторию спуска и испытывал все увеличивающееся сопротивление пока еще жиденькой атмосферы. На экране отчетливо просматривалась линия терминатора, и Вит обратил внимание, что все восточное средиземноморье уже успело погрузиться в сумерки. Тонкая спица летательного аппарата устремлялась прямо туда, в ночь.

Иглолет ощутимо вздрогнул, когда с металлическим звуком раскрылись тормозные щитки, призванные снизить скорость падения, после чего по корпусу сразу же прокатились волны вибрации от вновь заработавших двигателей. Ракета неторопливо пронзила все еще подсвеченные солнцем облака, и взгляду Вита предстал пейзаж ночного Стамбула с высоты нескольких километров. Сплошная россыпь ярких оранжевых и желтых огней, разделенная темной полосой Босфора. Город оставался сильно в стороне, из чего Вит сделал вывод о том, что иглопорт размещен далеко на восточной окраине.

«Что-то меня там ждет, – думал он, глядя на приближающуюся земную поверхность. – Отчего-то очень неуютно на душе... неуютно и тревожно. Йола обещала, что будут встречающие. Как она сказала... Поляков? Допустим... а дальше что? Забиться в какую-нибудь нору и прятаться по углам неизвестно от кого? Тоже мне, перспектива... И перед Рамоном неудобно. Бросил концерн в трудную минуту и сбежал неизвестно куда... Он явно сочтет меня предателем и будет прав. Но ведь не станешь же объяснять, что весь этот бардак и произошел исключительно из-за моей уникальной, понадобившейся кому-то персоны. Будет только хуже.»

Иглолет неподвижно завис над устьем причального колодца, а затем плавно и неторопливо погрузился внутрь. Экран погас. Легкий толчок от сработавших захватов, небольшая дезориентация в момент перевода в горизонталь... стоп! Вновь заработавший монитор продемонстрировал пустой белоснежный перрон, полностью идентичный покинутому всего лишь двадцать минут назад.

Раскрылся противоперегрузочный кокон. Вит покосился в сторону соседки.

Ничего, жива, хотя лица на ней, прямо скажем, не было.

– Все закончилось, – сказал он, стараясь хоть как-то ее приободрить. – Посадка прошла штатно.

Дама повернулась к нему и что-то неслышно прошептала. И куда только пропала ее говорливость!

– Добро пожаловать в Стамбул! – сказал Вит в надежде, что уверенный голос приведет ее в чувство.

– Святая Дева Мария... – с трудом разобрал он. – Чтобы я когда-нибудь еще...

Вит изобразил ободряющую улыбку, встал и направился к выходу.

На перроне его действительно ждали – рослый парень с наскоро нацарапанной на листке бумаги надписью вкривь и вкось: «Витт Петрич». Вит подошел прямо к нему и осведомился:

– Алексей?

– Да-да, – поспешно закивал парень. – П-поляков... Алексей... А, извините, вы?..

– Виталий Петричев. Вы встречаете меня.

Парень снова кивнул, смял листок и сунул его в карман. Однако Вит успел заметить в его взгляде оттенок недоверия, смешанного с настороженностью. Словно тот не был до конца уверен в том, что встретил нужного человека.