— Нет! Со мной все в порядке, — отказывалась от врачебной помощи Катя. — Я и солянки-то совсем немного съела, так сказать, за компанию. Мне ее вкус сразу странным показался.

— И все равно я настаиваю на обследовании и осмотре. И не перечь врачу! Я за тебя перед Илюхой отвечаю, значит, должен гарантировать, что ты здорова. И вообще, ты у нас героиня! — похвалил он зардевшуюся девушку. — Ты представляешь, что бы было, если бы Ангелина поехала в это треклятое Елкино одна…

— Ах! — Катя даже зажмурилась от страха, вообразив последствия ужина с бабой-ягой. — Мне это и в голову не пришло! Она же могла разбиться по дороге…

— Да, — кивнул Анатолий. — Мы с Ангелиной у тебя в долгу. Ты фактически спасла ей жизнь.

— Нет, вы мне ничего не должны, — Катя отказывалась от лаврового венка. — Когда-то Ангелина спасла мою жизнь. Она приютила меня, а ведь я хотела покончить жизнь самоубийством, так мне было плохо.

— Эх ты, цыпленок жареный, — пожурил ее Анатолий. — Разве ж так можно разбрасываться молодой жизнью. Сегодня плохо, завтра хорошо. Не кручинься, Катюха, нам потому везет, что вместе мы — сила. Сейчас главное — ваше здоровье, а Каррераса мы всем скопом завалим!

Анатолий довез Ангелину до палаты интенсивной терапии, а Кате строго наказал сидеть в коридоре и ждать медсестру, чтобы сделать анализы.

— Анатолий, — попросила Катя. — Ты мне честно скажи, с Ангелиной все будет в порядке, да? Ведь у меня кроме нее и тети Лизы никого нет…

— Ей уже лучше, — успокоил Катю Анатолий. — Я тебе обещаю, что вы с Илюхой будете свидетелями на нашей свадьбе.

Голубев принесся в больницу быстрее, чем медсестра дошла до сидящей возле кабинета Кати.

— Котенок! — заорал он с конца коридора, распугивая своими воплями больных. — Как ты?! Жива, здорова?!

Белый халат, выданный для входа на отделение, не застегивался на животе Ильи, когда он стремительно понесся навстречу Кате, полы распахнулись, отчего стал он походить на большого жука с алебастровыми крыльями. Только сейчас, глядя на него, Катя осознала, какой опасности подверглись они с Ангелиной. Двое мужчин, в общем-то, не склонных к панике, встревожились не на шутку, а это значило, что дела и впрямь были чрезвычайно серьезными. Запоздалый страх поверг Катю в истерику, и она, рыдая, повисла на шее мужа.

— Не плачь, малыш, — утешая жену, Илья целовал ее соленые щеки, его голос был хриплым и дрожащим. — Не плачь…

— Я не за себя плачу, — сквозь всхлипы бормотала Катя. — Я за Ангелину. Мне-то что, я в порядке, а ей так плохо было… У меня аж поджилки затряслись, еле с управлением совладала.

— Ты молодец, котенок! — нахваливал жену Илья. — С такой ситуацией не каждый мужик бы справился, а ты справилась.

— Илья, — Катя собрала волю в кулак и сглотнула застрявший в горле ком, — я должна тебе кое в чем признаться… — Илья насторожился. — Я совершила преступление!

— И какое же?! — не верилось Голубеву. — Собаку по дороге сбила или кошку? — он прекрасно знал, что трусишка Катя и муху не обидит.

— Нет, — Катя растерла по лицу слезы, — хуже!

— Хуже?! — переполошился Илья. — Неужели человека сбила?! Насмерть?!

— Нет, нет, что ты, — замахала руками Катя. — Никого я, слава Богу, не сбила, хотя ехала, честно говоря, на автопилоте.

— Тогда о каком преступлении идет речь? — от волнения Илья перешел на официальный тон.

— Вооруженное нападение и ограбление, — повинилась Катя и во всех подробностях рассказала мужу о столкновении с «мерседесом», об угрозах в свой адрес и о вынужденной конфискации машины.

— Ну ты дала, малышка! Всех нас обскакала! — восхитился женой Илья. — Я-то думал, что ты у меня форменная трусиха, а ты, оказывается, террористка и грабительница. Правильно гласит пословица: «В тихом омуте черти водятся». Как тебе в голову пришло воспользоваться зажигалкой вместо оружия…

— Да тот мужик все время хватался за карман пиджака, наверное, намеревался кому-то позвонить. Я тоже машинально схватилась за свой карман, а там зажигалка. Я ее нарочно от тебя припрятала, чтобы ты курил пореже, — подробно докладывала Катя.

— И тебе не боязно было? Вдруг бы он на тебя напал, — Илья бережно гладил ее плечи и прижимал Катю к груди. — Разве можно так рисковать!

— Я в тот момент от злости вся кипела и этот спектакль разыграла, будто заранее отрепетированный. Я ж ему предлагала разойтись по-хорошему, а он меня такими словами оскорблял, язык не поворачивается повторить. У меня в голове только одна мысль свербила, как довезти Ангелину до больницы, — объясняла причины своего неожиданного геройства Катя.

— Нет, ну надо же! — Голубев все никак не мог угомониться. — Ты и вооруженное нападение… Это тебе не хухры-мухры… Котенок, — шепнул он жене на ушко, — а ты мне дома покажешь?

— Что?! — опешила Катя.

— Как ты с пистолетом на мужика нападала…

— Балбес ты, Илья! — отстранилась от него Катя. — Тебе скоро тридцатник стукнет, а у тебя ветер в голове гуляет!

— Я не балбес, — обиделся Илья. — Я экстремал! Я же не виноват, что без адреналина не могу жить!

— А ты, — усмехнулась Катя, — поезжай-ка в гости к бабе-яге, поешь у нее грибной соляночки и экстремаль потом до потери сознания.

— Хорошая мысль! — уцепился за нее Голубев. — Надо же эту вашу отравительницу на чистую воду выводить…

— Нет, милый, ты не балбес, — исправилась Катя. — Ты — гораздо хуже, ты — несносный мальчишка, у которого детство в ж… играет! — выпалила она в сердцах. — Мало тебе с рестораном экстрима, так ты опять на рожон лезешь!

— Ну, котенок, — принялся подлизываться к жене Илья. — Не злись на меня. Никуда я не поеду, ни к какой бабе-яге и вообще отныне во всем буду слушаться только тебя!

— Наворковались, голубки, — молоденькая медсестра кокетливо поправила хрустящую от крахмала шапочку. — Попрошу девушку на анализы, а то Анатолий Дмитриевич у нас, ух какой строгий! Вмиг разжалует меня из старшей медсестры в рядовые.

— Какой тут у Толяна цветник, однако, — присвистнул вслед кокетке Голубев. — Нужно будет залечь к нему на обследование денечков на пяток, пусть вокруг меня такие феи порхают.

— Чего расселся! — тут же прикрикнула на него пожилая уборщица в бесформенном халате мышиного цвета. — Ишь, натоптал, следы — по всему коридору. Бахилы нужно покупать или сменную обувь переодевать, раз на отделение пришел. И ходят, и ходят, — гундосила уборщица, надраивая шваброй под ногами Ильи. — Давай, вытирай ботинки о тряпку, я за тобой персонально убирать не нанималась!

— Спасибо, добрая женщина, — как можно приветливее ответил Голубев. — Пожалуй, не лягу я в эту больничку… Что-то передумалось.

— Привет, — освободившийся Анатолий пожал руку Ильи. — Куда твой мент запропастился? Я тут такое наковырял, такое… — от переполнявших эмоций слова не поспевали за мыслью. — Налицо три факта отравления. Можно заводить уголовное дело по статье: умышленное нанесение вреда здоровью граждан.

— Не факт, — осадил друга Илья. — Имея юридическое образование, я легко могу оспорить твое обвинение. Кроме результатов анализа, других улик нет. Свидетелей преступления тоже нет. А следовательно, дело рассыплется, едва попав в руки грамотного адвоката…

— Что ж ты предлагаешь?! — кипятился Анатолий, перебивая Голубева. — Простить отравительницу и оставить ее гулять на свободе! Так она еще кучу народа потравит!

— Да остынь ты! Дай мне хоть слово сказать, — Илья повысил голос. — Я ничего подобного не предлагал, не передергивай! Но к делу нужно отнестись серьезнее, а старушку вашу ловить с поличным.

— То есть как с поличным?! — переспросил Анатолий. — Заслать к этой ведьме еще кого-нибудь?!

— Угу, — кивнул Илья. — Будем ловить ее на живца. А к старушке поедем я и представитель закона… А вот, кстати, и он.

В конце коридора показалась щуплая фигура человека в форме.

— А я что буду делать? — Анатолий почувствовал себя обделенным, а вендетта за Ангелину требовала старушечьей крови.