— Ты, Толян, как самый здравомыслящий из нас и к тому же врач, будешь прикрывать наши тылы, — значимо изрек Голубев. — Я больше никому не доверяю так, как тебе.
— Здравствуйте, Илья Андреевич, — еще совсем желторотый сержант козырнул Голубеву. — Разрешите представиться — Крылов Николай Егорович, можно просто Коля.
— Ну, давай, Колян, — Голубев пожал ему руку. — Знакомься, это мой лучший друг — Анатолий Дмитриевич. Можешь звать его Анатолием.
— Здравствуйте, Николай, — Анатолий тоже пожал руку сержанту. — Давайте пройдем в мой кабинет, я покажу вам результаты анализов и изложу суть дела.
— А Катя? — развел руками Голубев. — Я обещал ее дождаться.
— Она не скоро освободится…
— Ты ж говорил, что у нее только анализы возьмут, — забеспокоился за жену Илья. — Ты что-то от меня скрываешь…
— Не паникуй! С ней все нормально, но, на всякий случай, я наказал старшей сестре, чтобы она сделала Кате промывание желудка. Все-таки эта зараза токсична, незачем печенку захламлять. А после процедуры она немножко полежит, отдохнет. Можно ей укольчик успокоительный всадить… Тьфу ты, все время забываю, что твоя Катерина — уникум. Может, мне на ней диссертацию защитить… Такой благодатный материал под руками, грех не воспользоваться, — Анатолий ободряюще похлопал Голубева по плечу.
— Опять шутишь?! — упрекнул Илья. — Нашел время.
— Я не шучу, — лицо Анатолия стало серьезным и сосредоточенным. — Ты радуйся, что Катька еще молодая и здоровьем крепкая. А коснись, упаси Господи, перелом или аппендицит, или рожать надумает… Врачи всадят ей обычный наркоз, а она мучиться будет. Так и от болевого шока недолго загнуться.
— Да-а-а, задумчиво протянул Голубев. — Я бы от ребеночка не отказался. Пора уже.
— Вот поэтому нужно ее обследовать и подобрать препараты для экстренных случаев, чтобы она сама знала, от чего будет прок, а от чего нет, — разъяснил Анатолий.
— Да не приставайте вы ко мне! — выскочившая из кабинета Катя отбивалась от вцепившейся в нее медсестры. — Хватит с вас анализов! Не нужно мне никакого промывания желудка! Я боюсь всех этих ваших штучек, трубочек и воронок.
— Но Анатолий Дмитриевич велел, — медсестра тянула Катю обратно в лабораторию. — Идемте, это для вашего же блага.
— Илья! Анатолий! — Катя кинулась к ним за спасением. — Скажите ей, чтобы она от меня отстала.
— Увы, Катюша, — Анатолий развернул ее лицом к лаборатории. — Приговор обжалованию не подлежит. Даже несмотря на лавры героини, тебе придется пройти эту процедуру. Кстати, ничего страшного в ней нет. У нашей старшей медсестры легкая рука.
— Ну, Илья, — хныкала Катя. — За что?
— Так надо, милая, — как дитя уговаривал жену муж. — Так надо. Будь послушной девочкой. Подумаешь, промывание желудка. Люди ради своего здоровья и не на такие жертвы идут!
— Не хочу-у-у! — сопротивлялась Катя. — Не пойду-у-у! Я здорова-а-а! — подвывала она, когда Илья за руку тянул ее назад.
— Стойте! — в лестничном проеме появился обобранный Катей владелец «мерседеса». — Вот она, бандитка! Задержите ее! — завопил он на весь коридор.
За спиной мужика следовали два накачанных, плечистых телохранителя в одинаковых черных костюмах. Лицо потерпевшего было перекошено от злости, и, если бы не присутствующие Анатолий, Илья и сержант Крылов Николай Егорович, он бы самолично скрутил хрупкую девушку в бараний рог.
Катины защитники спрятали ее за свои спины и сомкнулись плечами, образуя стенку. Илья на правах законного супруга выступил чуть вперед, с улыбкой встречая грубого водителя. Тот, как бойцовый петух, подлетел к Илье, наскакивая на него грудью и брызжа слюной.
— Вас тоже привлекут к уголовной ответственности за укрывательство преступницы, — предупредил он.
— А что произошло? — спросил у него Анатолий.
— О какой уголовной ответственности идет речь? — поинтересовался сержант.
— Я так и думал, что эта фифочка всех тут за нос водит, — брызгал слюной мужик. — Вон, какое жалостливое лицо сделала. У-у-у, злыдня, гнить тебе на нарах! — угрожал он Кате увесистым кулаком.
— Гражданин! — Анатолий отодвинул в сторону Илью и встал на его место. — Если вы немедленно не объяснитесь, по какому праву вы проникли на отделение, и не предъявите соответствующие санкционированные документы, подтверждающие ваши полномочия, я вызову военизированную охрану, и вы сами как минимум две недели проведете на нарах, отбывая срок, за нарушение общественного правопорядка.
— Я понял! — распалялся мужик. — У них тут одна шайка! Она машины ворует, а врач ее покрывает. У нее, наверное, и справочка присутствует, что она на головку слаба!
— Я попрошу вас покинуть помещение! — отважный сержант козырнул двум накачанным телохранителям, которые вдвое превышали его по габаритам. — Если гражданка в чем-то виновата, заявите об этом в соответствующие органы. Я не потерплю самосуда!
— Да вы знаете, с кем имеете дело?! — глаза мужика налились кровью, а на скулах заиграли взбухшие желваки. — Да вы знаете, кто мой тесть?!
— Неужто Сталин Иосиф Виссарионович? — ухмыльнулся Голубев. — Ты, мужик, похоже, сам ненормальный, у нас сейчас не тридцать седьмой год, никого без суда и следствия не расстреливают. А про тебя она нам все рассказала: и как ты их оскорблял, и как ключи от машины отнял, и как мешал подругу в больницу везти…
— Катюша, ты иди, — Анатолий спровадил виновницу инцидента вместе с медсестрой с глаз подальше от серьезного мужского разговора.
— Стой, соплюха! У меня с тобой разговор не окончен! — мужик рванулся к Кате, отталкивая Анатолия и Илью.
— Ну, подонок! — взбешенный Голубев подпрыгнул, как мячик, и врезался лбом в лоб нападавшего.
Телохранители дернулись защитить падающего мужика, но сержант встал между дерущимися. Щуплый милиционер, как секундант, выставил впереди себя удостоверение работника правоохранительных органов и строго предупредил:
— Не лезьте, а то влеплю вам обоим статью и посажу за хулиганство в общественном месте, — и добавил чуть снисходительнее: — Да и не по-мужски это, не по совести. Пусть разберутся один на один.
Мужик охнул и присел, глаза у него сошлись в кучу. Он тяжело дышал и стонал, прислонившись спиной к стене, но лишь Голубев ослабил внимание, выкинул вперед правый кулак и врезал Илье в поддых. Голубев крякнул, согнулся напополам, однако жирок на животе служил ему не только символом растущего благосостояния, но одновременно и амортизационной подушкой. На подлый удар снизу Илюха, еще пацаном закаленный в дворовых драках, ответил ударом ребер ладоней по легким. Мужик раскрыл рот, хватая воздух, как выброшенная на берег рыба, и сполз по стенке на пол. Голубев замахнулся было ногой, чтобы добавить ему как следует, но, посчитав, что лежачего бить не по-джентльменски, остановился.
— Что вы стоите, чурки деревянные! — завизжал с пола владелец «мерседеса», перенося гнев на своих телохранителей. — На меня напали, а от вас никакого прока.
— Да мы думали… — оправдывался один из них, помогая ему встать.
— Вам думать по жизни не положено! — заверещал мужик. — Вам мой тесть не за мозги бабки платит, а за мускулы. Ну-ка быстро скрутите этих гадов и их девку, не то я вас!.. Я вас!.. — раскрасневшись и разволновавшись от гнева, он никак не мог придумать, что ж ему сделать с нерадивой охраной. — Уволю, твари! — грозился он, топая ногами, как взбешенный гиппопотам. — Я кому сказал! Вперед!
— Да пошел ты! — огрызнулся один из телохранителей. — Мы не к тебе нанимались! Твой тесть в отличие от тебя человек порядочный, а ты — нуль без палочки, только пальцы веером распускаешь! Будешь на нас бочку катить, мы твоему родственничку доложим обо всех твоих похождениях: по ночным клубам, по казино, по девочкам…
— Что?! — на губах мужика выступила пена. — Молчать! Сволочи! Твари продажные! Кто вам поверит?! Ваше слово против моего ничего не стоит…
— Твой тесть давно к тебе присматривается, — доверительно сообщил второй телохранитель. — Видно, дочка его на тебя нажаловалась. Вот он нас и попросил на тебя компромат заготовить. Мы-то тебя сперва жалели, думали несладко тебе живется с такой крокодилицей, а ты… Зато теперь сдадим тебя с чистой совестью. У нас на пленке все твои культпоходы зафиксированы. Так что не быкуй и не наезжай на народ почем зря, когда у самого рыло в пуху!
