Только-только наступил рассвет, как сразу же появились вражеские самолеты. Зенитный огонь сегодня был слабее вчерашнего, поэтому самолеты вели себя нахально. Сбросив груз, они так низко летели над землей, что кажется, они не летают, а катаются по земле. Возобновился и артминогонь. Сегодня он был еще сильнее. Все спасение в воронках, а их уже черно стало. И в наше расположение сегодня густо ложились мины и снаряды. Даже голову из воронки высунуть опасно, так и знай, срежет осколком или продырявит пулей. А высовывать голову все же приходится, и не только голову, а и полностью вылазить. А как не вылезешь, когда поблизости кричит раненый! Тебя зовут, надо ползти. А раненый не перестает кричать: «Санитары! Санитары! Куда вы попрятались, сволочи? Санитары…». Вот и ползешь! И не знаешь даже, сумеешь ли доползти до раненого? А если и доползешь, то и помощь приходится оказывать лежа. А пальцы от холода плохо гнутся. Затем раненого нужно как-то дотащить до ближайшей воронки. Хорошо, если раненый с твоей помощью может немного ползти. А если сильно тяжело раненый? Тут уж одному ничего не сделать. Обычно в таких случаях всегда кто-нибудь да поможет. Нельзя же оставлять раненого, чтобы его вторично ранило или убило. Какое бы ни было укрытие воронка, а все же укрытие. Лишь бы дотянуть в этой воронке до ночи, а там уже все, считай, что ты спасен. Но не все раненые дотягивали до ночи, некоторые замерзали. Было и это.

Вот под таким сильным огнем в этот день мне пришлось ползти к раненому. Никак не думал, что доползу живым, а все же дополз и даже не царапнуло. Это был молодой капитан, кажется, штабной работник. Раньше я почему-то его не видел, может новенький какой? Да это не так важно. У капитана было тяжелое ранение в голень с переломом кости и в кисть левой руки. Окоченевшими руками я насилу сделал ему перевязку, а затем помог ему добраться до ближайшей воронки. Несмотря на тяжелое ранение и потерю крови, я от него не слышал ни одного стона, пока добирались до укрытия. А вот в воронке он как-то сразу раскис. Он попросил меня отстегнуть от ремня фляжку и налить ему стаканчик. В фляжке у него был чистый спирт. Разрешил и мне выпить стаканчик, отказываться я не стал, так как сильно перемерз. Капитан был одет тепло, сказал, что до вечера выдюжит, а потом все равно эвакуируют. Да, только дотерпеть до вечера. Остался ли жив этот капитан, я не знаю. Не знаю и фамилии его. Но, если он жив и ему пришлось бы прочитать эти строки в моих записях, возможно, он бы припомнил меня, тогда еще совсем молодого в/фельдшера.

Тишина наступила только с наступлением темноты. Короткий зимний день показался за год. Действительно, время на фронте двигается очень медленно. И как все же обидно, что так получается! Такая тяжелая обстановка здесь создалась, а танков почему-то нет? Нет и авиации. И «Катюш» нет. А как бы они сейчас были нужны! Конечно, не наше дело обсуждать такие дела, на то есть командование. Все оно так. Командованию, конечно, виднее, но ведь бывает, что и командование, иной раз, где-то ошибается, делает какие-то промахи. Учесть, конечно, надо и то, что в этих боях все преимущество было на стороне врага.

Как только наступила темнота, в первую очередь стали отправлять раненых. Раненых на сегодня было меньше, а обмороженных совсем не было, так что с ранеными управились быстро. Была послана разведка, которая вскоре вернулась. Сообщили, что в селе немцев нет. Нет их и за селом, где была их оборона, вернее, где стояли артминбатареи. Вот это новость. Даже как-то не верится. Все превосходство было на стороне немцев и вдруг без боя они ушли из села. Тут что-то не то. Подозрительно что-то. Как бы не было какой ловушки!

Через некоторое время мы уже находились в селе. Сразу же за селом на прежних вражеских позициях батальоны заняли оборону. Вокруг села тоже были выставлены дозоры. Разведчики расположились в самом селе в жилых домах, почти рядом со штабом бригады. Несколько разведчиков было направлено в расположение штаба бригады для особого задания, остальные отдыхали.

Я с командиром развед-роты Степановым разместился в одном домике. Скалетский из консервов сготовил ужин и где-то уже сумел достать спирту. После ужина сразу же завалились спать. С командиром роты спали на одной кровати на мягкой перине, даже разделись. От выпитого спирта, от жарко натопленной печки и вообще от пережитых дней спалось крепко. Давненько так не сыпали. И вот сейчас сразу за многие дни решили отоспаться. Кто знает, когда еще выпадет такое счастье?

Чуть свет, а разведчики уже все были на ногах. За ночь хорошо отдохнули, а сейчас приводили себя в божеский вид. Почти все уже успели побриться. А сейчас кто производил небольшой ремонт одежды, кто чистил оружие и набивал диски патронами. В квартирах все совершенно стоит целое, а хозяев нет. Ни одного жителя где-то не видать. Даже стариков и детей нет. Неужели всех немцы угнали? А возможно, где-нибудь находятся в укрытии за пределами села, ведь несколько дней здесь шли бои.

Командир роты приказал Скалетскому раздать весь спирт разведчикам. Грамм по 40-50 должно хватить каждому. Сам же ротный перед завтраком выпил тоже не более 50 граммов. Он даже не успел как надо позавтракать, так как за ним прибежали из штаба бригады. Срочно, сейчас же его вызывал командир бригады.

Когда вернулся из штаба бригады командир развед-роты лейтенант Степанов, то сообщил следующее: «Товарищи разведчики! Ничего не хочу скрывать от вас. Только что получены сведения, что село Усмановка, в котором мы находимся сейчас, окружено со всех сторон большим количеством вражеских танков и пехоты. По неполным данным разведки танков не менее семидесяти. У нас же нет ни одного танка. Силы далеко не равны. Бой предстоит тяжелый. Надеюсь, что мы с честью исполним свой воинский долг перед Родиной. Будем сражаться, не жалея ни крови, ни своей жизни ради победы над врагом. Победа или смерть! Других путей у нас нет.»

По всему селу и вокруг него шла спешная работа. Устанавливали пушки и минометы на более выгодных позициях. Вокруг села занимали оборону пехота, ПТР-орудия и пулеметчики. Разведчики залегли во фруктовом саду у самых крайних домиков. Тут же поблизости находился и командный пункт бригады. Здесь я рассказывать в основном буду о том, что было в поле зрения, то есть о том небольшом участке земли, где пришлось сражаться разведчикам и рядом с ними находившимися ПТРовцам и автоматчикам. А бой ведь был вокруг всего этого большого села, и очевидцам рассказать есть что.

Когда полностью рассвело, немецкие танки стало видно. Они стояли фронтом, и около них копались солдаты. Танки стояли там, где вчера и прошлые дни стояли мы в обороне. Танки не двигались и не вели огня, они чего-то выжидали. Наверно испытывали нервы русских? Два немецких самолета совсем низко несколько раз облетели над селом, но не бомбили и не стреляли. Стояла зловещая тишина. Тянулись минуты неизвестности. Все понимали, что бой будет, и не из легких. Его все равно уже не избежать, поэтому хотелось как можно быстрее встретиться с врагом. А там – одно из двух – или победить или погибнуть. А враг все молчал. Время тянулось медленно.

Тишина нарушилась сразу вдруг. Наступление началось одновременно сразу со всех сторон. Танки с десантом на броне стремительно двинулись на село. Огонь они открыли тогда, когда прошли уже больше половины. Наши пока огонь не вели, ждали, когда подойдут поближе, чтоб бить наверняка. Когда несколько танков подошло уже почти к самому селу, по ним ударили 76-мм пушки, установленные в саду и в проулках крайних домов. Выстрелы следовали один за другим. Открыли огонь и ПТРовцы из своих длинных ружей. Два танка загорелись сразу, десант с них спрыгнул, и с ними сразу же вступили в бой разведчики и автоматчики из роты Белозерова. Экипажу горящих танков удалось выскочить, но их сразу же постреляли разведчики. Десантники тоже полностью были уничтожены. И вот снова мчится танк, на ходу стреляя из пушки и пулеметов. Он мчится прямо на пушку, которая вела по нему огонь. Но вот танк остановился и вспыхнул, и в то же самое время пушка взлетела в воздух вместе с расчетом. Перед своей гибелью танк успел сделать точный выстрел. С десантом танка тут же моментально расправились разведчики, но и у самих разведчиков были уже убитые и раненые.