Развед-рота расположилась в стороне от главной улицы, на самом краю села в нескольких домиках. Здесь мы простояли два дня, и все это время нас беспокоила немецкая авиация. В основном самолеты бомбили и обстреливали дорогу, которая проходила через это село. А по дороге этой все время было движение то машин, то людей. Иной раз бомбы падали рядом с селом, но село, пока что, не бомбили. И все же один раз бомбы упали около нашего расположения. Воздушной волной снесло крышу с домика, где находились разведчики, и стекла повылетали из многих окон. Никого не ранило. Правда, кое-кто получил легкие ушибы, но это все пустяки.
18. Последние бои
Погода начала сильно портиться. Уже на второй день, когда мы находились в Красном, начался буран. Дорогу перемело, местами сильно. И вот в такую погоду бригада получила боевую задачу. Разведчики получили сухой паек на три дня. Каждого нагрузили до предела боеприпасами, и в ночь вышли из села Красное. Все тыловые подразделения остались в Красном. У нас, у разведчиков, тоже многие остались. Бронемашины и автомашины тоже остались. С нами пойдут только те машины, у которых на прицепе будут пушки, тяжелые минометы, а также с боеприпасами. Разведчики шли самыми первыми, протаптывали остальным дорогу. На определенном расстоянии друг от друга шли машины, но они не столько шли, сколько их на себе тащили. Только и слышно было: «Взяли! А ну, еще взяли! Еще раз! А ну, еще!» И так без конца. Как бы сейчас был необходим трактор или тягач, но, к сожалению, ни того, ни другого не было. Даже танка, и того ни одного не было. Так всю ночь не смыкая глаз, с большим трудом прокладывали дорогу себе и машинам. А расстояние проделали совсем небольшое. Перед рассветом люди выбились из сил. Был сделан привал, солдаты засыпали прямо на снегу, но спать никому не давали, ведь все были потные, не долго и замерзнуть.
По карте не так далеко должно быть село вправо от дороги, но было еще темно и разглядеть невозможно. В разведку послали добровольцев. Разведчики вернулись быстро и даже привели немца. Пленный сообщил, что в селе много немцев и боевой техники. Рассказал где, сколько и какие огневые точки. Он даже показал на нашей карте, где расположены артминбатареи. Все эти сведения он давал только с тем условием, что ему сохранят жизнь. Ему, конечно, пообещали сохранить жизнь.
Село решили брать сейчас же, немедленно, пока немцы еще ничего не знают о нас. Без единого артиллерийского выстрела, без танков началось наступление. Со стороны врага было тихо, можно подумать, что немцев вообще в селе нет, но тишина оказалась обманчивой. Когда до села оставалось не более 150-200 метров, немец открыл ураганный огонь изо всех видов оружия. Особенно сильный огонь был из минометов и пулеметов. А место как раз оказалось очень ровное и совершенно негде было укрыться не только от мин, но и от пуль. Чтоб окопаться хоть немного – нечего было и думать, так как земля была мерзлая. Земля мерзлая, это правильно, ее маленькой лопаткой не возьмешь, но беда еще в том, что лопаток то почти ни у кого из разведчиков не было. Как начались холода, и их наверно побросали. Каски тоже одно время побросали, а сейчас бы вот они пригодились. В общем, попали в такое положение, что хуже некуда. Ни взад, ни вперед. Даже нельзя приподнять голову – моментально продырявит пулей. Пули так и свистят над тобой. Мины тоже ложатся точно. При таком огне трудно сейчас узнать, кто лежит на снегу живой, а кто уже убит. А если ранит, тогда еще хуже дело.
Начала постреливать и наша артиллерия, но по ней в ответ открыла огонь немецкая артиллерия. Немцам все хорошо видно со своих огневых позиций.
Спустя некоторое время появились вражеские самолеты и начали бомбить расположение наших артминбатарей. Сбросив груз, они летали низко над землей, поливая свинцом из пулеметов по лежащим на снегу солдатам. Неважная создалась обстановочка. До самого вечера мы находились в таком вот положении. Прижал нас немец к земле и не дает пошевелиться. Только с наступлением темноты установилась некоторая тишина. Не все поднялись со снегу, чтобы разогреть немного закоченевшее тело. Очень многие так и остались лежать неподвижно на снегу. Находившиеся вместе с нами военврачи добились у командования уцелевших машин, чтобы эвакуировать раненых и обмороженных. Дорогу сейчас протоптали, машины должны пройти. Да, обмороженных сильно много. А ведь каждый солдат получил валенки, а сейчас их уже у многих нет, куда же они делись? Их просто побросали или пооставляли в машинах. Зима же здесь ненормальная, и их редко приходится одевать. Зимой дождь иногда льет, а потом грязь. Вот так и оказались многие в кожаной обуви. А пролежать день на снегу в холодное время – не так-то просто.
Я тоже был в сапогах. Валенки мои утерялись вместе с машиной, в которой они лежали. Ноги у меня окоченели, пришлось ночью даже переобуваться. Окоченели, но все же не обморозил. А обморожение хуже ранения.
Во время ночи подразделения сменили свои позиции на более выгодные. Углубляли воронки от бомб и снарядов. В такие воронки можно будет при случае положить раненого. Нашу развед-роту отвели немного в тыл, поближе к КП бригады. Здесь мы обосновались в бомбовых воронках, которых было тут достаточно. А воронка, говорят, это самое надежное укрытие. Дважды в одну воронку снаряд или бомба почти не угадывают, а если и бывает такое, то очень редко. За ночь подтянулось несколько артминбатарей и другой боевой техники. Сейчас их устанавливали. А вот танков так и не было. Прибыли и зенитные установки. Вот еще бы «Катюш»! Но их тоже почему-то нет. На исходе вторая трудная ночь.
С наступлением рассвета опять, как и вчера, появились немецкие самолеты, но сегодня их встретили сильным зенитным огнем. Один из самолетов сразу же загорелся и пошел на посадку, а другой взорвался в воздухе. Эти самолеты уничтожены из зенитных пулеметов, установленных на двух автомашинах, которые стояли недалеко от нас. Молодцы, ребята! А когда прилетела следующая партия самолетов, то некоторые самолеты начали пикировать прямо на эти машины. Но, ни один человек не убежал с машины, они продолжали вести огонь даже тогда, когда посыпались бомбы. Там, где стояли машины, раздались сильные взрывы, а когда рассеялся дым, там уже ничего не было. Но и те два самолета, которые пикировали над машинами и сбросили бомбы, тоже оба взорвались и врезались в землю тут же не далеко. Смерть защитников была героической. Кто они, эти герои? Об этом подвиге должны знать, так как видели его все, кто тут находился поблизости. А таких было много и возможно даже, что некоторые знали фамилии защитников.
Днем появились два наших краснозвездных самолета, они сделали несколько кругов, а затем улетели. Так все тогда обрадовались, но радость оказалась преждевременной. Наши самолеты больше не появлялись. А вот вражеские самолеты долбили нас до самого вечера. Артминогонь тоже не прекращался до самой ночи. И только с наступлением темноты стало спокойнее, и это дало возможность эвакуировать раненых и обмороженных. Среди разведчиков сильно обморозили ноги Поршин и Казатарьян. Веселый был этот Казатарьян, все лезгинку отплясывал. Теперь уже все. Отплясал. Похоже, что останется без ног. Было несколько человек и раненых, но фамилии их не сохранились в памяти. Где же всех запомнишь!
Среди ночи прибыл из Красного наш новый старшина, нагруженный разной поклажей. Это был один из лучших разведчиков Николай, фамилии которого я так и не знаю. А бывшего старшину Махиню за какой-то проступок ротный отправил во взвод рядовым. Старшина всю дорогу шел пешком, неся на себе тяжелый груз, да и здесь нас насилу разыскал, ведь не так-то просто найти, тем более ночью. Принес мясных американских консервов, сахару, табаку и водки. А водка для нас сейчас самый ценный продукт. Все продрогли. Только водка и может согреть человека и вернуть ему силы в такой обстановке, в которой мы находимся в настоящий момент. Старшина каждому налил стаканчик не менее 150 грамм. Немного согревшись, начали закусывать свиной тушенкой. Утром, раздав остальную водку, старшина ушел, обещая прийти, вернее приехать, завтра в это же самое время.
