Тысячи солдат бежали по степи с криками «Ура!». Немцы отступали, оставляя за собой убитых и раненых. Не помогли немцам на этот раз ни танки, ни «Ванюши». Все было сокрушено. Несколько десятков вражеских танков продолжали гореть в степи. Многочисленные арт-мин-огневые точки врага на подступах к Атамановке были уничтожены нашими танками. Даже в самой Атамановке еще долго продолжались ожесточенные схватки с отдельными группами немцев. Наконец, и с ними было покончено. Недобитые немцы выходили из своих укрытий, поднимали вверх руки и кричали: «Гитлер капут!».
Потери в развед-роте были незначительные, хотя и был бой тяжелый. Конечно, были не только раненые, но и убитые. Потеряли командира взвода бронемашин лейтенанта Быкова. Но только неизвестно, убит он или ранен. В общем, пропал без вести. Разведчикам часто приходится действовать разрозненно. Сегодня тоже так было. Командир роты с одной группой где-то находился, а с нашей группой был помпотех Воробьев.
14. На переправе
Около переправы образовалась пробка. Я так и не знаю, что это за речка. А может даже, и никакой речки не было, а просто овраг, и через него был сделан мост. В общем, была ночь, двигались без света. Был сильный ветер и к тому же очень холодный, даже из машины не хотелось вылезать, хотя и в ней не особенно жарко. Но в ней от ветра предохранял брезент, натянутый над кузовом машины. Около моста раздавались ругань и матерщина. Каждый командир старался как можно быстрее провести свои машины через мост, пока ночь. Тому, кого застигнет рассвет у переправы, туго придется. Говорят, сильно беспокоят самолеты.
Наша развед-рота переправилась только перед рассветом. Успели вовремя. Когда мы отъехали от переправы на порядочное расстояние, в воздухе появилась немецкая «Рама». По ней был открыт огонь изо всех видов оружия, стреляли даже из автоматов. «Рама» облетела всю дорогу, по которой двигались машины и войска, покружилась над переправой, а затем улетела. А ведь летал самолет не быстро и не особенно высоко, даже не обращал внимания, что по нему ведут огонь. После этой «Рамы», так и знай, полетят самолеты. Действительно, прошло совсем немного времени, как в воздухе появилось не менее двух десятков вражеских самолетов. Машины начали рассредотачиваться по степи, а солдаты разбегаться. Бомбили самолеты не только переправу и дорогу, а всюду, где только было скопление машин или людей. А после того, как были сброшены бомбы, они летели над самой землей, стреляя из автоматов. Еще не успели полностью улететь, как появилась другая партия самолетов.
Кто знает, чем бы все это кончилось, если бы не появились наши истребители. Истребители сразу же бросились на те самолеты, которые еще не успели сбросить груз. Самолеты начали развертываться в обратный путь, бросая бомбы, где попало. Но не всем удалось уйти. Шесть самолетов рухнули в донецкую степь, а наши ястребки все еще продолжали остальных преследовать. Вскоре самолеты наши вернулись все полностью.
В нашей роте от авиации никто не пострадал, машины тоже целы. А вообще-то потери большие. Только около переправы было разбито, кажется, три машины, были там и убитые. А сам мост, хотя и был, говорят, простейший и не особенно прочный, остался цел. Ни одна бомба в него не угадала, хотя и бомбят его ежедневно. На дороге и в степи тоже было уничтожено несколько машин. В этот день нас самолеты больше не беспокоили. Ехали спокойно.
15. Алексеевское
Немного не доезжая села, колонна остановилась. Трое из нашей роты ушли в разведку. Через час разведчики вернулись, привели толстого пожилого немца. Это был интендант. Он немного даже говорил по-русски. Коверкая русскую речь, он сообщил, что в селе находится воинская часть на отдыхе, недавно вышедшая из боев. Танков в селе нет, пушки на прицепе у машин. Село решили брать сейчас же, немедля ни одной минуты. Немцев надо застать врасплох. Село было очень большое. Один из батальонов пошел в обход села слева, а другой батальон – справа. Село решили окружить, чтобы отрезать все пути отхода немцам. Хотя немцев и застали врасплох, но он начал оказывать упорное сопротивление. Правда, ночной бой особых успехов не принес, только шуму много наделали. А вот когда рассвело, тогда только начались настоящие схватки. К крикам «Ура!» и «Полундра!» примешивались и крепкие ругательства, значения этих слов, видать, знали неплохо и немцы. Они тоже матерно ругались по-русски. Наш ротный всегда лез туда, где больше всего завязывались горячие схватки. От ротного ни на шаг не отставал его ординарец Николай Скалетский. Этот в опасную минуту для командира, не задумываясь, прикроет его своим телом. Командир был у нас действительно смелый! Иной раз лезет туда, где бы обошлись и без него. Однако, без него не обходится. Этот за спины солдат прятаться не будет!
Бой в селе закончился полным разгромом. Убежать из села, вряд ли кому удалось. Пленных было немного, даже сотни не будет. А вот убитых очень-очень много. Не знаю, как в батальонах, а у нас, у разведчиков, трое погибли и пятеро ранены. Некоторые есть тяжелораненые.
Жителями был задержан староста. Это был бывший кулак, сосланный Советской властью. И вот, с приходом немцев, он вернулся домой. В его бывшем каменном доме были колхозные ясли. Немцы вернули ему дом и поставили старостой. Служил он оккупантам верой и правдой. Много на его совести безвинно погибших советских людей. Его руки замараны кровью. Жители просят командование совершить над ним суд и расправу. На воротах своего бывшего дома он был вздернут на веревку. Расправа над немецким холуем была самая справедливая.
16. Ординарец командира роты
Николай Скалетский-бывший моряк тихоокеанского флота. По национальности он русский, но очень похож на цыгана. Когда находились в г. В.Уфалее, он не вылазил с гауптвахты. И ни разу не было случая, чтобы он отсидел полностью положенный срок. С гауптвахты уходил в любое время суток, хотя она охранялась часовым. Перед побегом Скалетский всегда предупреждал начальника караула, что сегодня убегу. А тот улыбался, мол, не говори, моряк, глупости. Никуда тебе не убежать. Однако, Скалетский уходил. Часовой стоит у дверей, а камера пустая. Приходилось этого часового самого садить под арест, раз плохо охранял. Однажды Скалетский заявил комбригу полковнику Пашкову: «Товарищ, прикажите мне явиться к вам в любое время суток, и я приду. Пусть даже меня охраняют десять часовых!». А когда уезжали из г. В.Уфалея все до единого разведчика были в вагоне, а его не было. Командир роты сильно переживал. Оставалось несколько минут до отправки эшелона, а его все еще нет. Он появился на перроне, когда уже тронулся поезд. Скалетский бежал с двумя большими корзинами, на ходу прощаясь со своими возлюбленными женщинами. Несколько рук протянулось из открытых дверей вагона, чтоб задернуть Скалетского. «Фу! Задох! Думал, что уже не догнать. Бабы задержали, будь они неладные!». Командир роты сильно тогда отругал его. Предупредил последний раз: «Если хоть еще одно нарушение – тогда все! Из развед-роты будешь отчислен!». В корзинах, которые он принес в вагон, находилось много разной снеди: жареное мясо, яйца, но самое главное – два полных графина водки! Водку уже в то время трудно достать было, да и дорогая она очень была. Скалетский же парень был простой, не скряга, он сразу же разделил ее на всех разведчиков. Хоть по капле, да всем. А когда мы находились в костыревском лесу под Москвой, он опять несколько раз сидел на гауптвахте. Его уже хотел судить ревтрибунал, видимо, что-то натворил серьезное, но тут началась погрузка в эшелоны, и он был отпущен в роту. Как только прибыли на фронт, Скалетского как подменили. В первых же боях он отличился. Затем в числе первых был представлен к правительственной награде – ордену «Красная Звезда». А еще спустя некоторое время, командир развед-роты взял его к себе ординарцем.
17. Село Красное
В боях за этот крупный населенный пункт принимала участие почти вся бригада. Предварительно была сделана разведка. А время было более чем за полночь, когда начался бой. Село окружили со всех сторон, но немцев врасплох не застали. В этом селе, видать, немцев было порядочно, кроме того, там было много танков. Бой здесь был не особенно сильный. Большинству немцев с помощью танков удалось вырваться из села. Ну, а те, кому не удалось вырваться, частично были уничтожены, а остальные, видя бессмысленность сопротивления, сдались в плен. К утру наступила полная тишина.
