Проснулась от странных шипящих звуков. Не сразу поняла, почему подушка такая твердая, а потом почувствовала ладонь на солнечном сплетении, прижимающую меня спиной к чужому боку. Не стала открывать глаза. Притворилась спящей, потому что иначе придется вновь возвращаться в свою сложную жизненную ситуацию, а пока можно забыться, понежиться.

— Выметайся из нашей с Вивиан жизни! — говорил негромко… Лиар?

Что он забыл в столь ранний час в комнате Дрэйка?

— Я заплачу, только исчезни, понял меня?

— Сколько? — прозвучало насмешливо, а я неподвижно замерла, прислушиваясь к разговору. — Ну же, сколько ты готов заплатить, чтобы получить ее в свое единоличное владение?

— Тебе хватит! На баб твоих, на выпивку, курево и лекарства, чтобы залечивать побои.

— Хм… Я привык ни в чем себе не отказывать, все должно быть лучшего качества, самое дорогое. Сколько, братец?

Рука подо мной стала будто каменной. Мне показалось, что ладонь еще плотнее прижала меня к боку Дрэйка. Или просто хотелось, чтобы именно так было?

— Тысячу луоров! — процедил Ройс.

Брюнет задрожал. Я испугалась, что ему стало плохо, но потом поняла: он просто сдерживал смех.

— За тысячу я останусь здесь, Лиар, — успокоившись, ответил Дрэйк и даже потрогал мой рукав, будто поправляя. — Есть дом, приятное обеспечение… Ты ведь понимаешь, что еще что-то осталос-сь, — как-то странно прошипел последнее слово мужчина и снова заговорил небрежно: — Тем более под боком такая ненасытная женщина.

— Что ты…

— Тише, не разбуди, ведьмочка утомилась за ночь, — прозвучало двусмысленно, и я даже открыла глаза, не понимая, к чему это сейчас сказано?

Правда, не стала встревать в разговор и снова опустила веки, собираясь до последнего притворяться спящей. Может, что-нибудь важное услышу?

— Так что увеличивай цену, Лиар. Влезай в долги, все окупится, уверяю. Этот дом может много принести, главное, знать, как его продать. А я пока позабавлюсь с ней, ты ведь не против? Конечно, как ты можешь быть против, ведь я тоже избранный.

— Ты аморальный урод! Не можешь жить, чтобы другим не сделать плохо? Ты сломаешь ее!

— Помалкивал бы, маменькин сынок.

— Соглашайся на тысячу, иначе я буду действовать другими методами, — процедил Лиар, явно с трудом сдерживаясь.

— Мне стало интересно, какими это? Давай, можешь прямо сейчас начинать, я весь во внимании.

— Я предупредил, — сказал Лиар весомо, и вскоре послышался звук прикрываемой двери.

Стало тихо. Рука подо мной расслабилась, пальцы зашевелились, словно в попытке пощекотать через плотную ткань.

— Хватит притворяться, — сказал Дрэйк с явной улыбкой.

— Я не притворялась, — прошептала, словно опасаясь, что Лиар еще здесь и услышит.

Открыла глаза. Задержалась взглядом на сером пасмурном небе, виднеющемся из окна. Поежилась от тяжести царящего в комнате молчания.

— Готовься к испытаниям, ведьмочка, желательно днями и ночами.

— Без гримуара как-то сложно… — решила я повернуть голову, но передумала.

Так проще. Не видеть, но чувствовать. Понимать, что вот-вот придется уйти, что он обязательно скажет какую-нибудь гадость и напомнит, кто я для него, но пока еще ощущать за спиной крылья. Отрежет, сейчас отрежет их или даже оторвет…

— Гримуар — лишь книга. Ты справишься без него.

Я поджала губы. Смежила веки, прислушалась к ощущениям, что дарила ладонь на моем солнечном сплетении. От нее в меня перетекал жар, живительная сила, свет. Я впитывала, брала — не забирала, совсем нет. Оно само, с моей стороны не прилагалось никаких усилий. Наверное, в том даже не было ничего магического. Так, дурная зависимость!

— Не понимаю… — все же произнесла я, потому что требовалось хоть что-то сказать. Иначе это станет подозрительно. — За полгода они не избрали Верховную, зачем ждали меня?

— Потому что место Верховной обычно передается от человека к человеку. Как корона. Ты претендентка, потому как в момент смерти твоей бабушки находилась в другом мире, однако эту корону теперь всегда носишь с собой. Водрузить на свою голову не можешь, но и другим ее не отдаешь.

— Как-то сложно все это.

— У магии свои законы, и их зачастую непросто понять, хотя, если попытаться, то везде прослеживается логика.

— Хорошо, но в чем суть Верховной? Зачем существует ковен? Это верхушка власти в стране?

— Нет, — как-то слишком просто делился со мной информацией Дрэйк. Или она не имела особой ценности? — Страной правят обычные люди. Ведьмы — это свое, особенное сообщество, которое стоит выше всех, но непосредственно в политике не принимает участия.

— Как элита, теневое руководство?

— Вроде того. Ковен — это несколько семей ведьм на определенной территории. В ней не может быть больше определенного числа. Зачастую тринадцать. Когда их меньше или больше, идет обмен, переселение.

— То есть меня могли изгнать вообще из страны?

— Из двух стран… В столице живут четыре рода, остальные прибыли сюда непосредственно на совет.

— И все ведьмы — это элита? Нет каких-нибудь полукровок, травниц или обычных женщин, одаренных совсем немного?

— Есть, но они ведьмами не являются. Ведьмы — это именно женщины, способные взаимодействовать с силами Природы, с тонкой материей, с прошлым и будущим. А остальные — это больше простой люд, который окружает нас.

— То есть, ты себя к простым не относишь? — усмехнулась я.

— Я никогда не был простым, ведьмочка, — потрогал он второй рукой мои волосы, оставил ее на плече.

— Как самонадеянно, — отозвалась я и даже повернулась к нему.

А потом поняла, что сама была самонадеянной. Омут голубых глаз затянул. Я провалилась, утонула, сразу захлебнулась от жестокого понимания, кто именно рядом со мной. И я сама легла рядом, сама прижалась.

— Иди, ведьмочка, нам лучше не общаться.

— Прогоняешь? — раньше я обязательно выгнула бы насмешливо бровь, чтобы показать, насколько мне безразлично подобное обращение. Сама бы ушла с удовольствием… Но сейчас мне снова стало больно. Навалилась апатия. И пусть, так или иначе пора покинуть эту комнату, еще ночью следовало так сделать.

— Да, — сказал Дрэйк и провел шершавыми костяшками пальцев по моей щеке. — Прогоняю.

Снова прижал к своему боку, будто никуда не отпустит. Прошелся по моему подбородку, надавил, заставив приоткрыть губы. Шумно втянул воздух и откинулся на спину, вмиг ослабив хватку.

— Закрой глаза и уши, тогда лишь сможешь видеть и слышать.

— Ты о чем? — приподнялась на локте я.

— Поимел бы тебя сейчас, говорю, да шевелиться толком не могу. Сама не запрыгнешь?

Я отпрянула, словно на меня сейчас помои вылили. Вскочила на ноги.

Что с ним не так? Был только что нормальным! Почему нельзя оставаться таким до конца, не портить все? Я ведь даже… расслабилась.

— Ты…

— Кто я, ведьмочка? Ну же!

Я покачала головой, не собираясь ввязываться в бессмысленную борьбу. Все равно проиграю — уже проиграла. Быстрым шагом направилась к двери, за ручку взялась.

— Я запрещаю тебе плакать, — раздалось глухо, будто мужчина буквально выдавил из себя эти слова. — Я запрещаю тебе страдать.

— Не тебе это решать, — потянула я дверь на себя.

Храм настораживал своим видом. Еще издалека, подъезжая к нему на карете, я увидела черные бревенчатые стены, обвитые высохшим плющом, и невольно поежилась. А стоило переступить порог, как прямо в лицо дохнуло особенной энергетикой. Настолько мощной, что колени чуть подкосились.

Внутри было не лучше. Темно, мрачно. Никаких окон, лишь глухие стены с глубокими нишами. В них на самом полу сидели бритые налысо женщины и негромко шептали на незнакомом языке. Вокруг прислужниц лежали высушенные связки цветов. От тех тянулись тонкие линии из лепестков и соединялись воедино в самом центре просторного зала, у величественной статуи женщины с распахнутыми крыльями и грозным взглядом.