— Задавайте, — ответила она, все еще нелепо строя из себя невозмутимую гостью.

— Меня зовут Яхья аль-Ахмад. Вы можете звать меня Яхья.

Ей вовсе не хотелось никак его звать, поэтому она промолчала.

— Как вас зовут?

— Вы знаете, как меня зовут.

Он кивнул на диктофон:

— Я бы попросил вас представиться еще раз.

— Скарлетт Кокс.

— Вы предпочитаете, чтобы я обращался к вам Скарлетт или мисс Кокс?

— Почему вы говорите так?

— Как? По-английски?

— Так вежливо.

— Полагаете, если вы сейчас у меня в плену, то я какой-нибудь дикарь? Я — такой же представитель цивилизованного общества, как и вы, мисс Кокс. Или, если уж на то пошло, как и ваш муж. Я учился в Кембриджском университете. У меня есть жена, которая очень меня любит, и красавица-дочь, которая любит меня еще сильнее. Единственное различие между вами и мной — это расхождение в политических взглядах. Но, должен сказать, весьма существенное расхождение.

Скарлетт очень хотела ответить, что различие между ними — примерно как между черным и белым, добром и злом, шоколадом и дерьмом… но придержала язык.

— Когда вы родились?

— 13 декабря 1978 года.

— Номер социального страхования?

— Зачем вам это?

— Пожалуйста, отвечайте на вопрос.

Тут Скарлетт все стало ясно, или, во всяком случае, она решила, что это так. Ответственность за взрыв, скорее всего, возьмут на себя сразу несколько террористических группировок, и «представитель цивилизованного общества» Яхья, обладатель классического британского произношения, любящий муж и отец, хотел доказать своему неизвестному телефонному собеседнику, что заложница именно в его руках. Скарлетт задумалась, не дать ли ему ложную информацию, но поняла, что это ей ничем не поможет. Она протараторила свой номер социального страхования.

— Номер автомобиля?

— Которого?

— Ну, разумеется. Вы же — известная американская кинозвезда. У вас не один автомобиль. У вас должно быть много машин. Определенно, вы — очень счастливая женщина, — он бросил что-то по-арабски своим подручным, и те расхохотались. — Хорошо, я уточню вопрос, — продолжил он, снова обернувшись к ней. — Какую машину вы водите чаще всего?

— «Астон-Мартин-Вантаж». На нем специальный номерной знак. С-Е-М-А-Р-А.

— Что значит «Семара»?

— Это имя бога любви, почитаемого на Бали.

— Вы верите в бога, мисс Кокс?

— Нет.

— Значит, вы — атеистка?

— Да.

— Даже хуже, чем христианка, — натянуто улыбнулся он. — Назовите ваш номер паспорта.

В течение короткого времени ей пришлось ответить еще на десятка полтора вопросов. Когда Яхья, наконец, сделал паузу, Скарлетт спросила:

Что вы с нами сделаете?

— Это не мне решать.

Сердце у нее ушло в пятки. Она-то надеялась, что он здесь главный.

— На кого бы вы ни работали, скажите ему, что, если ему нужен выкуп, мы с мужем заплатим. Просто назовите цифру.

— Боюсь, дело не в деньгах, мисс Кокс, — он покачал головой и поднялся со стула. — Пожалуйста, встаньте и повернитесь ко мне спиной.

Скарлетт неохотно повиновалась. Ей снова надели повязку на глаза и связали руки. Отчаяние усилилось. Недолгая свобода только подчеркнула ту беспомощность, какую она ощущала с завязанными глазами. Один из автоматчиков снова отвел ее по лестнице в каюту.

— Скарлетт? — спросил Сэл.

— Да, это я.

— Что случилось? — потом, обращаясь к кому-то другому: — Какого черта вы делаете?

— Что происходит, Сэл? — спросила она.

— Этот болван куда-то меня тащит.

— Они просто хотят допросить тебя, — и поспешила добавить: — Попроси воды.

Дверь захлопнулась.

— У нас здесь вечеринка, — сказал Гром. — Иди на мой голос.

Скарлетт осторожно двинулась вперед. Она дошла до стены и сползла по ней на пол, неловко вывернув руки, чтобы не сесть на них.

— Они дали вам воды? — спросила Джоанна. — Господи, как хочется пить! Но здесь хотя бы не так жарко, как в фургоне.

— Что они хотели узнать? — поинтересовался Гром.

— Личную информацию.

— Зачем? — удивилась Миранда.

— Думаю, чтобы доказать, что я у них в руках.

— Доказательство, что заложник жив, — подтвердила Джоанна.

— Сколько там этих ребят? — спросил Гром.

— Трое, которые везли нас в фургоне, и еще трое в камуфляже. И, если вам интересно, мы находимся посреди какого-то огромного озера. Земли не видно ни в одном направлении.

— В Восточно-Африканской рифтовой зоне есть три крупных озера, — сказала Джоанна. — Малави, Виктория и Танганьика. Должно быть, это одно из них.

— Озеро Виктория — это ведь рядом с Серенгети, верно? — спросила Скарлетт.

— Да. По берегам озера расположены Танзания, Кения и Уганда. Здесь же находятся истоки Нила.

— А другие два? — спросил Гром.

— Танганьика граничит с Замбией на юге, с Конго на западе, с Бурунди на севере и с Танзанией на востоке. На берегах Малави находятся западная часть Мозамбика, восточная часть Малави и юг Танзании.

— Отлично, — сказала Скарлетт. — Значит, мы можем быть где угодно.

— Видимо, так.

После этого мрачного умозаключения наступило долгое молчание.

— Ой! — вдруг воскликнул Гром. — Твой муж… Сэл — это ведь от имени Сальвадор, так?

— Да, — ответила Скарлетт.

— Сальвадор Брацца?

— Да.

— А ты, выходит, Скарлетт Кокс? Актриса? Или теперь полагается говорить «актер»?..

— «Актриса» меня вполне устраивает.

— И как я раньше не догадался?

— Что, в реальной жизни я выгляжу не так эффектно?

— Да ладно тебе, Летти, — сказал он, намеренно усилив акцент. — Ты деваха что надо.

Скарлетт не удержалась и улыбнулась.

— Вы в самом деле так говорите? Деваха?

— Чесслово!

Она рассмеялась:

— Прекрати!

— Что прекратить?

— Перестань так говорить.

— Я всегда так говорю.

— Ты преувеличиваешь.

— Ладно, поймала. Сладился.

— Знаешь, ты только что сделал невозможное. Ты меня рассмешил. Учитывая обстоятельства, я бы сказала, это очень даже впечатляет.

— Ты говоришь, как Крокодил Данди, — сказала Миранда.

— Разве это нож? Вот это нож! — произнес Гром голосом героя фильма.

Миранда хихикнула, вспомнив ту шутку.

— Откуда ты знаешь Сэла? — спросила Скарлетт — с каждой минутой Гром нравился ей все больше.

— Я ведь был юристом по работе с корпоративными клиентами. Если конкретно — строительство и недвижимость. Моя команда в основном имела дело с таймшерами на побережье Квинсленда. Не знать о «Стар Интернэшнл» — это все равно что криминалисту не знать, кто такой О. Джей[12], — его голос постепенно перешел в хрип, а потом и вовсе смолк.

Скарлетт тоже неважно себя чувствовала. Вода немного освежила ее, но слабость не проходила, и Скарлетт очень жалела, что не позавтракала накануне в лагере. Ей нужно было тогда заставить себя съесть хоть что-нибудь, как бы она тогда ни беспокоилась о будущем своего брака.

Гром откашлялся.

— А теперь поговорим серьезно, дамы, — в его тоне уже не было ни капли веселья. — Вы готовы к суровым фактам?

— Почему бы и нет? — ответила Скарлетт.

— Я тут подумал, и, насколько я понимаю, есть четыре возможных итога нашего похищения. Первый — будет заплачен выкуп, и нас освободят. Второй — нас спасут. Третий — мы сбежим. И четвертый — нас убьют.

— Есть еще один, — сказала Джоанна. — Выкупа не заплатят, но нас все равно отпустят.

— Возможно и такое. Полагаю, можно отнести этот случай к первому варианту. Теперь скажу прямо. Я не уверен в том, что мы можем надеяться на освобождение за выкуп. Только не теперь, когда они знают, кто такие Летти и Брацца.

Именно это Скарлетт и предполагала, а Миранда высказала вслух. Но в устах Грома, который казался олицетворением рассудительности, эта перспектива казалась ужасающе реальной.

— То есть остается спасение, — продолжил Гром. — И снова — не вижу, каким образом. Эти ребята явно лезут из кожи вон, чтобы спрятать нас получше. О четвертом варианте я думать не собираюсь, поэтому остается третий. Вы со мной?