Ночь была тёмной, с тонкой убывающей луной и густым туманом. Возникнувшие из сарая трены сливались с тенями. Даже для чувствительных к теплу глаз Эрилин они казались всего лишь холодными пятнами.

- Кроме эльфов, никто не смог бы увидеть их, - прошептала девушка, накладывая первую стрелу. - Ос этого не ждал.

Рядом с ней Лисий Огонь кивнул и поднял лук. По его сигналу, все шестеро эльфов выстрелили.

Стрелы вонзались в цель бесшумными, смертоносными соколами. Слабый, хриплый возглас донёсся до них — звук, который резко и мокро задушили.

- По меньшей мере один убит, - сказала Эрилин.

- Двое, - поправил лесной эльф. - Осталось ещё три. Нам отправиться в погоню?

- Не нужно. Слушай.

Раздалось слабое шипение, когда выжившие трены утащили своих убитых сородичей за пределы досягаемости.

- Они пожирают своих, чтобы не осталось доказательств их присутствия, - объяснила Эрилин.

Лисий Огонь с отвращением покачал головой.

- Всё равно кто-то из нас должен остаться здесь. Ты иди с остальными.

Она кивнула и положила руку ему на плечо в знак прощания, затем исчезла, легко пробежав по крышам к особняку Ильзиммеров. Перед ней нависла крупная фигура, перевалив через край крыши так неожиданно, что девушка едва не врезалась в неё. Это был трен, который звал себя Кнутом — его можно было опознать по гниющему шраму над глазом.

Трен коснулся своей раны.

- Кажется, я скоро умру. Раненые вожди клана долго не живут — скоро на меня нападут другие. Но я погибну, надев твою синюю шкуру.

Эрилин отскочила назад и выхватила меч.

- Мода в этом городе, - мрачно сказала она, принявшись кружить, - совсем вышла из-под контроля.

Девушка сделала резкий выпад, который заставил трена отпрянуть. Она немедленно ушла в полуоборот, низко взмахнув мечом.

Кнут тоже развернулся, защищая свои сухожилия, приняв удар толстым коротким хвостом. Клинок вонзился глубоко, но крови было мало. Трен практически небрежно отшвырнул ногой отрубленный хвост. Он атаковал Эрилин ножом в каждой когтистой лапе — два быстрых режущих удара.

Она парировала оба, но руки пронзила боль от столкновений. Молитвы шаманки исцелили обожжённую кожу, но магия лунного клинка нанесла более глубокий, и, скорее всего, продолжительный урон. Эрилин поборола волну слабости и отступила, чтобы подготовиться к следующей атаке.

К её удивлению, дальнейшего нападения не последовало. Трен казался изумлённым, его язык мелькал наружу из пасти и обратно, и крупная голова дёргалась вперёд-назад, как будто убийца пытался оценить войско новых врагов. Именно это, поняла Эрилин, он и пытается сделать. Краем глаза она увидела призрачный образ красивой эльфийки с огромными сине-золотыми глазами и волосами цвета сапфиров. Взгляд, который эльфийка устремила на девушку — одновременно поддерживающе-суровый и полный любви — отогнал прочь любые мысли о слабости.

- Мать, - прошептала Эрилин, приветствуя призрака, несмотря на очередной признак того, что магия её клинка распадалась.

Она отошла ещё на несколько шагов и огляделась. Все эльфийские тени, все восемь предков, владевших её мечом, кружили по крыше в боевых стойках. Взгляд трена сновал от одного к другому, он шевелил языком, пробуя их запах. Через несколько секунд рептилия начала наступать. В отличие от людей, трен не боялся духов. Если он их не чует, значит они недостаточно реальны, чтобы побеспокоить его.

Эрилин подняла меч в оборонительную позицию. Трен свирепо обрушился на неё, рубанув обоими ножами. Она завертела мечом из стороны в сторону, чтобы блокировать атаки. Каждая из них болью отдавалась в руках, и боль стала такой сильной, что зрение заволокло красной дымкой.

Тяжёлый, пахнущий плесенью груз обрушился на неё. На секунду Эрилин показалось, что она потратила слишком много сил, что она теряет сознание. Неожиданно груз исчез, и лунный клинок вырвался из её ослабелых рук.

По какой-то причине неожиданная потеря оружия успокоила её. Зрение прояснилось и сфокусировалось на встревоженном лице Дана. Трен лежал замертво у её ног, убитый тремя быстрыми росчерками его меча.

Она обратила внимание на свои руки. Данила держал обе руки девушки, цепляясь за прозрачные пальцы достаточно сильно, чтобы по её венам снова побежала боль. Она всё равно не стала отстраняться, потому что увидела то, что видел Данила, глядя на неё. Она могла видеть сквозь собственные руки — почти так же отчётливо, как видела город внизу сквозь фигуры своих предков.

- Не сейчас, - сказал Данила. Его взгляд бросал вызов ожидающим теням. - Слишком рано.

Эрилин ощутила, как он тянется через их связь и почувствовала, как новые силы вливаются в её измученное тело.

-Я наполняюсь, - сказала она. Термин был странным, но подходящим. Её рукам возвращались цвет и плотность. Она высвободила их из рук Данилы и подняла к его глазам. Данила поймал одну из рук и быстро, благодарно поцеловал пальцы. Затем он наклонился и подобрал клинок. Эрилин смутно осознавала, что меч не нанёс ему вреда, но её это не удивило. Магия меча полностью исказилась, настолько, что лунный клинок повернулся против неё и высасывал её собственные жизненные силы.

- Мхаоркиира, - сказала девушка, догадавшись, в чём причина. - Рубин близко.

Данила замер на полушаге и отшвырнул лунный клинок прочь.

- Ты ничего не сможешь против него сделать. Оставайся здесь или брось этот меч.

Эрилин не могла согласиться ни на то, ни на другое. Она прошла мимо барда и встала на краю крыши.

- Возьми его с собой, - сказала девушка и прыгнула в ночь.

Сердце Данилы пропустило удар, потом он услышал лёгкий стук её сапог, приземлившихся на крышу всего в нескольких футах внизу. Он подобрал меч и последовал за ней к «Ароматам Дилунтьера», а оттуда — в тоннели под улицей.

Здесь должны были встретиться уцелевшие трены. Эльфы хорошо сделали своё дело — выживших осталось лишь горстка. Тела тренов и эльфов говорили о последней жестокой битве, которая здесь произошла. Всё, что осталось от отряда рептилий — крупный трен, сражавшийся с Элайтом.

- Лёгкая победа, - уверенно сказала Эрилин.

Данила был не так уверен. Быстрый меч Элайта не отпускал нож трена, но существо сунуло свободную лапу в подозрительно знакомую сумку у себя на поясе — сумку из полотна, какую носили человеческие маги, а не из жуткой тонкой кожи одной из треновских жертв.

- Это Ос, готов поставить свою жизнь, - обеспокоенно сказал он. У мага был Мхаоркиира — могущественный тёмный камень, похищавший память и магию.

Эрилин схватила барда за руку.

- Мне нужно уходить отсюда, - сказала она торопливо. - Элайт сражается за свою жизнь. Я не в силах ему помочь, я могу только его отвлечь.

Данила осторожно оглянулся на ближайшую эльфийскую тень, и понимание пронзило его. Лицо тени принадлежало Эрилин, хотя было ещё более красивым, если такое возможно, и волосы призрака были прозрачно-синими.

- Принцесса Амнестрия, - понял он, осознав правоту Эрилин. Если что и могло отвлечь Элайта от битвы, так это лицо его утраченной любви.

Предупреждение запоздало. Взгляд янтарных глаз Элайта упал на прекрасную тень, и узнавание оставило горький, болезненный след на его лице. Эльф немедленно взял себя в руки, но мгновенное замешательство — всё, что потребовалось Осу Элторчулу.

«Трен» отшвырнул свой меч и сделал короткий резкий жест толстыми пальцами на обеих руках. Вспышка багрового света ударила с его рептильих рук и ударила Элайта прямиком в грудь. Сила удара сорвала эльфа с ног и отбросила его на несколько футов. Он врезался в стену тоннеля и соскользнул на землю.

Чешуя превратилась в кожу и ткань, когда маг вернул себе своё обличье. Высокие, тонкие черты Оса Элторчула набрали резкость. В вытянутой ладони мага виднелся сияющий зловещим светом красный камень.

- Ты умрёшь, - почти небрежно сказал маг, - но сначала я заполучу твою память.

Данила ощутил неожиданный резкий рывок — как будто кто-то сунул руку в его грудь и сомкнул железные пальцы на сердце. Бард ощутил, как искажается магия Пряжи, когда его место в ней начинают вырывать нить за нитью.