- Не уверена, что уловила твою мысль.

Данила остановился и увлёк её в опутанную лозами беседку. Эрилин никогда не видела его таким мрачным.

- Каким образом ты могла наткнуться на засаду тренов? - тихим голосом спросил он. - Каким образом Элайт сумел застать тебя врасплох?

Это задело её за живое. Она скрестила руки и наградила его разъярённым взглядом.

- К чему ты клонишь?

Его взгляд опустился к мечу у неё на поясе.

- Магия лунного клинка должна была предупредить тебя об опасности.

Эрилин тоже это беспокоило, но до сих пор у неё не было времени как следует обдумать этот вопрос.

- Заклинание небесного цветка прекрасно мне знакомо, - негромко продолжал Данила. - Это несложное эльфийское заклинание, которое способен выучить любой человеческий маг, не испытывающий недостатка в деньгах и времени. Я могу прочитать его с той же лёгкостью, с какой твой меч рассекает дыню. Как ты думаешь, почему и твоя, и моя магия потерпели неудачу?

В его голосе слышались едкие ноты горечи. Эрилин догадывалась, что сейчас последует. Она отступила на шаг.

- Ты обвиняешь в этом лунный клинок?

- Почему нет? Разве этот трижды проклятый меч хоть когда-нибудь не определял любые наши отношения? - спросил он. - Он свёл нас вместе, когда его магия уничтожила два десятка арфистов — среди которых было немало моих друзей! Он связал нас вместе, когда ты повела себя так по-эльфийски упрямо и отказалась последовать зову своего сердца. Его требования разлучили нас, когда ты решила разорвать эти оковы.

Неприкрытая боль в его взгляде обожгла её сердце. Добродушный франт и привлекательный придворный исчез. Никогда раньше она с такой ясностью и болью не видела, какую дань собрала жертва Эрилин с её самого близкого друга.

- Дан, - мягко сказала она, протянув к нему руку.

Он не смотрел на девушку. Он отвернулся, рассматривая заходящую луну, как будто на её сияющей поверхности была записана мудрость всех эльфийских богов.

- Я был дураком, - тихо сказал он. - Я ничего не могу сделать, чтобы изменить тот факт, что твоя преданность принадлежит другим. Магия лунного клинка позаботится о том, чтобы другие, конфликтующие привязанности тебя не беспокоили.

У Эрилин отвисла челюсть, когда она осознала сказанное бардом.

- Ты не можешь в такое верить!

Он вздохнул и запустил руку себе в волосы.

- Я не знаю, во что я верю. Но я всю жизнь провёл рядом с магией, и знаю, что одни силы испытывают антипатию к другим. Может быть, твой меч считает меня угрозой избранному тобой пути и заставляет тебя сделать между нами выбор.

- Но это же абсурд! - воскликнула она, пытаясь вложить в свои слова больше уверенности, чем испытывала на самом деле. На самом деле, предположение Данилы казалось даже чересчур правдоподобным.

Его улыбка была одновременно блеклой и понимающей.

- Я однажды отказалась от меча, - упрямо сказала она.

Наконец он повернулся лицом к Эрилин.

- Чтобы освободить мою душу от службы, которую я не выбирал, - заметил он. - Ты настолько низкого обо мне мнения, что считаешь, будто я готов принести тебя в жертву? Потому что это придётся сделать, если ты по своей воле откажешься от клятвы, которую принесла, чтобы стать обладательницей меча.

Эрилин нечего было возразить. Она развернулась и вышла из беседки, как будто каким-то образом могла обогнать брошенную словами Данилы тень.

Бард нагнал её. Какое-то время они в молчании шли рядом. Тишину нарушали лишь далекие звуки прощающихся гостей и шорох сухих листьев, напоминавший о безвозвратно минувшем лете.

Когда они достигли дальних ворот, Данила потянулся к руке Эрилин и прижал её ладонь к губам. Его взгляд был горек, но решителен.

- Однажды ты освободила меня, хотя я тебя об этом не просил. Как я могу ответить меньшим?

Они пережили немало прощаний, но на сей раз всё было иначе. Глубокое опустошение заполнило Эрилин, когда она подумала, что это прощание может стать последним. Оглушительная боль и ледяной шок обрушились на неё страшнее любого сражения, в котором бывала наёмница. Она покачала головой, пытаясь протолкнуть свой протест сквозь вставший в горле комок.

Слишком поздно. Данила ушёл, оставив лишь облачко тусклых серебряных огоньков. Долю мгновения они сверкали в воздухе, а потом осыпались, точно слёзы в умирающем саду.

Лунный клинок на боку начал гудеть от слабой, знакомой магии — впервые после того, как она вошла в особняк Танн.

Глава Четвёртая

В общем зале «Шёлковой Сильфиды» Элайт Кроулнобер пригубил эль, наблюдая, как слуги готовятся к утренней трапезе. В воздухе витали приятные запахи: копчёная рыба, подслащенная мёдом и сухофруктами овсянка, свежий хлеб и густой, дымный запах горящих яблоневых дров. Таверна хорошо управлялась и представляла собой весьма преуспевающее предприятие. Элайт об этом позаботился. По счастливому совпадению его жертва залегла на дно именно здесь, но эльф отыскал бы её в любом случае.

- Твоя обычная плата, - сказал он, положив на стол небольшой кожаный мешочек. - Хорошая работа, Зорн. Дай немного сверху кучеру, который так быстро нас сюда домчал.

Кошелёк как будто исчез в крупной бронзовой руке наёмника, когда тот поднял его, чтобы оценить вес монет внутри. Зорн был крупным мужчиной, за долгие годы, проведённые в роли охранника караванов, изрядно загоревшим на солнце. У воина было много мышц и мало совести, но Элайт находил его забавным. Голова мужчины была полностью лысой, но его верхняя губа и подбородок — густо укрыты вьющимися чёрными волосами. Эльфу казалось, что волосы продолжают разрастаться, мигрируя всё ниже по телу наёмника. Если их рост будет продолжаться в том же темпе, через несколько лет Зорн получит волосатые как у полуросликов ноги.

- Всего сорок золотых, - кисло заметил Зорн. - Мне пришлось просить кое-кого об услуге.

Хорошее настроение Элайта испортила нотка раздражения. Наёмник впервые осмелился заявить, что компенсация оказалась недостаточной. Элайт не мог допустить возникновения такого прецедента.

- Ну разумеется, пришлось, - сказал Элайт, как будто объясняя что-то ребёнку-тугодуму. - Именно так и собирают сведения — за что, если помнишь, я тебе и плачу.

Зорн нахмурился.

- Ты дал мне слишком мало времени, - пожаловался он. - Мне пришлось вытащить из постелей больше двадцати парней. Некоторые потребовали двойную плату, а некоторые поклялись, что больше не будут иметь со мной дела.

- Ну так успокой их этими монетами, и они передумают, когда ты снова мне понадобишься.

- Ты хоть представляешь, как мало тогда останется мне?

Терпение Элайта истекло.

- Тебе останется твоя жизнь, если сейчас же заткнёшь свой ноющий рот!

Наёмник отодвинулся. Из-под бороды по его лицу тусклым красным цветом растеклась подавленная ярость.

- Как скажешь, - буркнул он, поднимая свою массивную тушу с кресла.

С коротким поклоном воин развернулся и вышел из таверны. Элайт вздохнул и кивнул небольшой внимательной женщине, сидевшей в сумраке гардероба. Служанка встала и выскользнула следом за Зорном. Она позволит мужчине закончить свои дела, а потом удостоверится, что это задание было для него последним.

Терять хорошего осведомителя было жалко. Зорн обладал связями среди гильдий кучеров и наёмников и умел выбивать или вытягивать информацию у нанятой охраны, но таких людей у Элайта было много.

Ещё до полудня его распорядители и лейтенанты выплатят по меньшей мере дюжину подобных кошельков. И ни один не будет знать об усилиях других.

Так всё было устроено. Элайт представлял свои деловые предприятия как глубокую подземную реку, питаемую ручейками многочисленных притоков. Потеря Зорна не слишком повредит общему делу, а Элайт знал, что нельзя терпеть даже мельчайшую непокорность. Его люди были безоговорочно преданы, потому что понимали, что к ним хорошо относятся и щедро платят — и потому что знали цену даже самого мелкого предательства.