Она остановилась в своих дверях, опираясь на дверную раму и оглядывая комнату, как будто видела её впервые. Когда-то помещение казалось ей практически дворцом — собственная комната, место, где можно безопасно хранить свои вещи, постель, которую не нужно ни с кем делить, если она того не хочет. Теперь же девушка смотрела на комнату так, как видел помещение её любовник.

Её жилище представляло собой тесную, тёмную комнатушку без очага и без окон. Здесь стояла узкая, продавленная койка, треснувший умывальник, дряхлое зеркало, отчаянно нуждавшееся в серебрении, на стенах торчали крючки, на которых висели два её сменных платья и чистая сорочка. Дальше по коридору Пег терзала свою старую скрипку, отвечавшую протестующими визгами, похожими на крики кошки с отдавленным хвостом.

Лилли шагнула внутрь, покачав головой, как будто могла изменить мрачную реальность. Она закрыла дверь и опустилась на койку. Сунув руку под одеяло, она шарила по комковатому матрасу, пока не нашла нужный комок. Девушка вытащила из тайника небольшой шар из прозрачного кристалла.

На мгновение ей хватило простого взгляда на это сокровище, простого знания, что она, обычная служанка из таверны, может владеть сферой снов. Сферы, чудесные магические игрушки, были новинкой в Глубоководье. Конечно, на базаре такие не купишь. Обычно городские волшебники не одобряли магию, которую можно приобрести и использовать, не поделившись с ними монетами. Но в Городе Роскоши купить можно было всё, что угодно — если знать, где искать.

А Лилли знала о тайных закоулках Глубоководья практически всё. Она уже покупала сферы снов, и ни разу не пожалела о покупке. Но эта сфера была особенной — подарком от её любовника. Тот был из благородных. Наверняка он выбирал этот конкретный сон с особенной нежностью, зная, как девушка жаждет войти в его мир!

Лилли закрыла глаза и оживила в разуме красивое лицо возлюбленного. Сомкнув пальцы на мерцающей сфере, она погрузилась в транс, который стал коридором, ведущим в сон.

Сначала она услышала музыку, приятную музыку, сильно отличавшуюся от тех мелодий, которые время от времени ревели посетители «Поддатого Рыбака». Тесная комнатка поблекла. Лилли подняла руки, повертела их туда-сюда, удивляясь белоснежной бледности кожи. С удивлением девушка провела руками по холодному синему шёлку своего платья.

Неожиданно она оказалась в просторном зале, полном блистательных гостей. Она увидела своего возлюбленного в дальнем конце помещения, прихлёбывающего вино и с очевидным нетерпением оглядывающего толпу. Завидев девушку, он посветлел. Прежде чем Лилли успела направиться к нему, от танцоров отделился другой джентльмен, подошёл к ней и согнулся в вежливом поклоне, какого не получала ни одна женщина её положения. Лилли грациозно кивнула и порхнула в его обьятия. Вместе они присоединились к затейливому узору танца.

Её возлюбленный наблюдал за ней из кулуаров, радостно улыбаясь. Когда первый танец закончился, он подошёл к девушке. Вместе они танцевали и веселились, пока серебряные канделябры не покрылись тонким кружевом расплавленного воска сотен сверкающих ароматических свечей. Лилли знала каждое движение танца, хотя никогда его не учила. Она помнила вкус игристого вина, хотя в грубой таверне, где она проводила большую часть своей настоящей жизни, никогда не бывало ни одной бутыли с таким букетом. Она смеялась, флиртовала и даже пела, чувствуя себя намного более прекрасной, остроумной и желанной, чем когда-либо прежде. И что самое лучшее, Лилли была одной из знатных дам Глубоководья, этих высших существ, сверкавших, как зимние звёзды — тех, кто никогда не увидит в ней равную.

Разве что, конечно же, в снах.

В оживлённый ритм танца вплелись визги старой скрипки. Испуганная этим вторжением, Лилли пропустила шаг и споткнулась. Руки любимого сомкнулись у неё на талии, чтобы поддержать девушку. Его глаза радостно светились — он, очевидно, решил, что это была уловка, способ пофлиртовать.

Но сон угасал. Времени на то, чтобы исполнить видневшиеся в ослепительной улыбке её лорда обещания, не осталось.

Лилли охватил приступ паники. Она вырвалась из объятий джентльмена, подобрала юбки своего шёлкового платья, и как портовая крыса, бросилась наутёк.

Девушка бешено промчалась по широким мраморным ступеням, ведущим к анонимности улиц. Нужно было скрыться, пока не закончился сон! Она погибнет, если увидит, как благородное восхищение в глазах любимого сменяется снисходительным шармом, которым он обычно одаривал симпатичных и доступных служаночек.

Лилли замедлила шаг. Вернулась усталость, усиленная гаснущим сном. Она чувствовала себя так, будто бежит под водой. Она резко проснулась и обнаружила, что сидит на краю своей койки, глядя на чересчур знакомое отражение в зеркале, недостаточно красивое для того, чтобы принадлежать некой неизвестной знатной даме.

Погасшим взглядом Лилли уставилась на образ, видневшийся в поцарапанном и поблекшем стекле. Пропали шёлк и драгоценности. Она снова стала служанкой, одетой в грязновато-коричневые юбки из грубой ткани и низко зашнурованное, застиранное платье, которое облегало её почти до непристойности. Глаза были большими и тёмными, под ними виднелись круги от усталости, а во взгляде читались невозможные грёзы, из-за которых глаза были похожи на раздавленные фиалки. Одна рука так крепко сжимала сферу снов, что побелели костяшки. Шар поблек и потускнел, полностью и необратимо лишившись своей магии.

Со вздохом Лилли отложила использованную сферу и потянулась за платком. Она обернула тёмной тканью свои яркие волосы и торопливо спустилась по скрипучей лестнице в переулок за таверной. Её ножки ловко избегали расшатанных досок, которые могли вызвать протестующий стон у старого дерева.

С мрачной улыбкой она вспомнила широкую мраморную лестницу, которую показала ей сфера, стук её нежных туфелек, когда она бежала из зала. В реальности Лилли была бесшумна, как тень. Это был первый навык, которому учился любой вор, и те, кто не справлялись с обучением, выживали редко.

Лилли свою работу не любила, но справлялась с ней хорошо. В конце концов, надо же как-то существовать. Через несколько ночей она сможет насладиться ещё одной передышкой от квартала Доков. А пока что такова была её жизнь, и Лилли приходилось делать своё дело, нравилось ей это или нет.

Её первая добыча оказалась простой. В переулке за «Поддатым Рыбаком» распростёрся жирный складской охранник. Его голова опиралась на пустой ящик, и щёки дрожали от оглушительного, пропахшего элем храпа. Лилли окинула его опытным взором, достала из кармана нож и опустилась на четвереньки. Одним ловким движением она взрезала старую кожу его сапога, и на землю выкатилось несколько медных монет. Девушка собрала их и сунула себе в карман, поднимаясь на ноги.

Лилли растворилась в цеплявшихся к стенам переулка тенях и тумане, и начала обдумывать следующий шаг. Конец переулка был отмечен кругом жирного света от фонаря. Чуть дальше раздавался далёкий гул смеха и голосов из «Парящего Пегаса», неожиданно усилившийся, когда распахнулась дверь таверны — наверняка в последний раз за эту ночь. На улицу просочилась приятная болтовня, а потом оборвалась, когда посетители распрощались друг с другом и разбрелись в ночи. По опыту Лилли был неплохой шанс, что хотя бы один из них направится в её сторону.

Служанка и воровка вжалась в тонкую нишу между двумя каменными зданиями. Вскоре по каменной мостовой застучали направлявшиеся к ней шаги.

Мужчина, определила она по звуку, и не особенно крупный. Он носил новые сапоги с жёсткой кожаной подошвой, означавшей работу дорогих сапожников. Неровный ритм шагов сообщал, что он выпил достаточно, чтобы заплетались ноги, но при этом был достаточно трезв, чтобы более-менее без фальши насвистывать популярную балладу.

Лилли удовлетворённо кивнула. Один пьяный мужчина за ночь был её пределом; грабить таких — скверное дело. Она достала из кармана небольшой загнутый нож и стала ждать, пока жертва пройдёт мимо.