Эрилин отбросила эти мысли и сосредоточилась на текущей задаче. Через сотню шагов или около того пол тоннеля начал подниматься под крутым углом. Эрилин спрыгнула со стены и направилась вверх.

Тоннель был чистым и сухим, и казался относительно новым. Любопытно, учитывая возвращение тренов в город. После Гильдейских войн некоторые из старых тоннелей запечатали, чтобы лишить опасных подземных жителей доступа в город. Эти тоннели запечатали магией, но кто-то достаточно решительный мог открыть новые проходы.

Пока Эрилин обдумывала такую возможность, на место встали ещё несколько кусочков головоломки. Переулок Стражи в Северном квартале был абсолютно безопасным, если не считать тот факт, что в его тенях периодически находили единственную отрубленную человеческую ногу. Первый такой случай произошёл почти пятнадцать лет назад — примерно в то же самое время, когда погибла леди Дезлентир. В тавернах говорили, что отрубленная нога была наказанием старой гильдии воров, и, возможно, знаком того, что гильдия вернулась в Глубоководье. Эрилин слышала скверные шутки про «„перебежку“ на сторону врага». В свете недавних событий всё говорило о том, что за этими убийствами стоят трены, а не человеческие воры. Вопрос в том, кто им платит, и если это — единственный источник, какая цель толкнула его на пятнадцать лет дорогостоящей и зловещей активности?

На ходу Эрилин изучала стены, разыскивая красноречивые знаки, которые трены оставляли друг другу. Тоннели переплетались, как клубок ниток. Казалось, девушка часами идёт по едва заметным меткам, находя их там и тут, но так и не в силах определить закономерность. Наконец, ей пришло в голову пройти до конца тот тоннель, в котором отметин не было.

Идея оказалась хорошей. В стене не отмеченного тоннеля Эрилин обнаружила потайную дверь. За дверью находилась лестница, ведущая в крупный деревянный сарай. Она взобралась по лестнице и осторожно осмотрелась.

Сарай был пронизан сложным запахом, позволяя вздохнуть полной грудью после сырых подземелий. С балок свисали пучки сохнущих трав. Груды лимонной корки и сухих цветов лежали на поднятых деревянных платформах. Ряды полок были заставлены бутылями с разноцветной жидкостью, которой передали свой аромат цветы, травы, стручки ванили и другие благоуханные субстанции.

Эрилин прокралась через сарай и выглянула в переулок. Она узнала лежавшую впереди улицу и магазин, к которому прилегал сарай: парфюмерия Дилунтьера. Ходили слухи, что владелец торгует также куда более смертоносными зельями, но никто до сих пор не поймал его за руку. Только самые богатые клиенты могли позволить себе цены Дилунтьера — знать, способная выложить мешок золота за деликатные ароматы. Эрилин подумала, что список клиентуры парфюмера может оказаться крайне информативным.

Этот путь показался Эрилин настолько очевидным, что ей не верилось что никто не подумал по нему пройти. Но Глубоководье привыкло закрывать глаза на подобные вещи. Весь город громогласно заявлял, что у наёмных убийц здесь нет гильдии, нет власти, нет людей, и нет сил.

Но Эрилин знала, какой урон может нанести единственный незримый клинок. Наверное, требовался кто-то вроде неё, чтобы разобраться с такими делами.

Старые привычки легко вернулись на место. Эрилин скользнула в тень, бесшумная, как вышедшая на охоту кошка.

По мере изучения распахнутой внизу ловушки тревога Элайта росла. Он выругался и вонзил каблуки в бока своей крылатой кобылы. Перегнувшись вниз через шею пегаса, он заставил лошадь броситься вниз.

Ветер ревел в его ушах, пока Элайт не испугался, что больше ничего никогда не услышит. Только он об этом подумал, как сквозь оглушительный гул прорвался орлиный крик, рассекая воздух. За ним последовал ещё более пугающий звук — радостный боевой клич эльфов. Орлиные всадники увидели засаду.

Они появились со всех четырёх сторон света, исполняя превосходно скоординированную атаку. Их орлы неслись вниз с инстинктами хищника, сверкая свирепыми золотыми глазами и вытянув когти, готовые схватить жертву. Это было величественное и страшное зрелище: классическая эльфийская атака.

Кроме того, это была худшая из возможных стратегий.

Ветер заглушил протестующий крик Элайта. Эльф не слышал собственного голоса. Не слышал он и шума катапульт, но нутром чуял, что орудия уже готовы к бою. В конце концов, бандиты знали маршрут каравана и нашли это отдалённое место. Они знают, с какими силами предстоит столкнуться и каким образом их лучше победить.

Золотые перья полетели в него, как огромные листья, сорванные порывом ветра. Среди листьев были и более опасные снаряды; куски металла и камня, которыми выстрелили, как шрапнелью.

Когда в них ударил этот поток, Элайт инстинктивно пригнулся, натягивая поводья пегаса. Крылатая лошадь запрокинула голову. Элайт краем глаза заметил безумные глаза зверя, обрамлённые белой кромкой — и уродливую металлическую штуку, торчавшую в шее лошади.

Он потянулся и вырвал её. Это был «ёж» - шар, покрытый хищными треугольными шипами. К счастью, ёж глубже погрузился в упряжь, а не в саму лошадь.

Орлам повезло меньше. На них залп обрушился в полную силу. Двое из чудесных птиц сброшенными лохмотьями лежали на земле. Третья падала с онемевшим раздробленным крылом. Элайт услышал яростный клич Гарелита, когда последний из орлиных всадников спикировал для нападения.

За вторым залпом быстро последовал второй, а потом и третий. Пегас Элайта рванулся вверх, изогнув крылья так, что те чуть не сломались, чтобы поймать восходящие ветра. Кобыла выпрямилась и закружила, заржав с интонацией, которая была очень похожа на тревогу. Элайт полностью её понимал, но не знал, какую связь разделяют пегасы. С обострёнными битвой чувствами эльф ощущал смерть юных орлиных всадников так же остро, как рану в собственном теле. Он заставил обезумевшего зверя описать круг, чтобы он смог оценить ситуацию.

В долине и в небе над ней царил абсолютный хаос. Потрёпанные упряжки пегасов ожесточённо бились, пытаясь освободиться от упряжи. Небесные колесницы теряли управление, сбрасывая вниз, в долину, своё содержимое и наездников. Грифоны вставали на дыбы, били воздух своими львиными лапами, пытаясь продраться сквозь смертоносные залпы. Бандиты хлынули в долину, добивая раненых и собирая разбросанную добычу. Немногочисленные выжившие были не в состоянии сопротивляться. Наблюдая за утратой своего сокровища, Элайт снова заставил свою лошадь опуститься.

Пегас нырнул, и им навстречу прыгнула каменистая, пропитанная кровью земля. В последний момент лошадь выпрямилась и описала широкий круг, распахнув крылья. Она коснулась земли и пошла галопом. Элайт заставил пегаса остановиться и спрыгнул на землю. Он достал меч и направился туда, где шла самая ожесточённая битва.

- Стойте и сражайтесь! - проревел над головой слишком знакомый дварфийский голос. - Что, растеряли в этом залпе все свои камни?

Элайт пригнулся, когда над ним низко пронёсся пегас Эбенезера, оскаливший зубы в свирепой гримасе. Наездник не стал дожидаться приземления, а бросился в воздух, вытянув свои короткие руки. Дварф упал на троицу убегающих грабителей, повалив их, как растоптанные цветы.

Из гущи рукопашной выбралась стройная фигура осеннего цвета. Используя сломанный кусок упряжи как кнут, она отогнала бандитов от раненого эльфийского конюха и принялась бешено вертеть головой в поисках лучшего оружия.

Элайт прорубил себе путь к Бронвин. Сунув ей кинжал, он занял место у женщины за спиной.

Бронвин сделала выпад в сторону низенького, черноглазого разбойника. Вор пригнулся и выскочил за пределы досягаемости, потеряв свою шляпу. Эльф заметил неожиданно рассыпавшиеся по плечами длинные, чёрные волосы, густые кудри, обнажившиеся, когда вор нагнулся, чтобы подобрать шляпу. Струя крови снова заставила его обратить внимание на битву. Элайт оттолкнул прочь мужчину, горло которому только что перерезала Бронвин.