- Да. Да! Если есть возможность...

- Возможности нет, - отрезала Эррия. Её руки сжались на серой кошке, сидевшей на коленях, вызвав у зверька протестующее шипение. - Я знакома с братом лучше, чем ты, отец. Он бы не желал воскрешения. Он волшебник, и он презирает жрецов и их магию! Ты думаешь, Ос хотел бы получить дар из таких рук, даже будь этим даром его собственная жизнь?

- Наверное, ты права, - лорд Элторчул сказал усталым тоном побеждённого. Он подался вперёд и закрыл руками лицо.

Его дочь обратила враждебный взгляд на гостей.

- Это предложение недостойно тебя, Данила, но чего ещё следовало ожидать? От эльфийских головорезов только такого и нахватаешься!

- Ну хватит.

Эрилин встала, чтобы уйти.

Дан положил ладонь на её правую руку.

- Ты ошибаешься, Эррия. Это не имеет к Эрилин ни малейшего отношения. Как раз напротив. Эльфы не одобряют воскрешения из мёртвых.

- Но она здесь, ведь так? - спросила молодая женщина, перегнувшись через кошку у себя на коленях. - А Ос мёртв, ведь так?

Кошка изогнулась и предупреждающе зашипела, но Эррия не обратила на неё внимания. Данила поднялся и встал рядом с Эрилин. Его взгляд был холоден.

- Я понимаю, что ты расстроена, но следи за тем, кого обвиняешь.

Губы Эррии скривились.

- Не беспокойся. Полукровка не имеет к этому никакого отношения. Ос был убит, потому что вёл дела с Элайтом Кроулнобером. Я знаю это!

Её голос звучал истерично и был таким пронзительным, что причинял боль. Эрилин заметила, что многострадальная кошка закрыла лапами уши от этого натиска, и пожалела, что не может поступить точно так же.

- И что с этим сделают? - продолжала Эррия. - Ничего! Было время, когда с чужаками расправлялись. Спроси Элиоса Дезлентира, если не веришь мне, и... проклятье!

Эррия вскрикнула от боли, когда кошка глубоко вонзила когти в её руку. Дочь волшебника швырнула бедное животное через всю комнату. Кошка со звериной грацией вывернулась в воздухе и приземлилась на лапы, хлестая себя по бокам хвостом. Зверь наградил женщину испепеляющим взглядом. Та помотала головой и снова повернулась к гостям.

- Вы сделали то, за чем пришли. Как видите, мой отец повержен горем. Оставьте мне шкатулку и уходите.

Эрилин была только рада подчиниться. Проходя мимо вежливых пустых доспехов, она услышала, как Данила приносит свои соболезнования главе семьи Элторчулов и обещает помочь найти убийц его сына. Это «вмешательство» вызвало у Эррии приступ воплей, которые окончательно лишили старика последних остатков самообладания. Маг начал плакать, издавая низкие, душераздирающие всхлипывания. Эррия покинула отца, её тапочки застучали гневным стаккато, когда девушка отправилась за осмелившейся оцарапать её кошкой, как будто это оскорбление было намного важнее утраты брата и горя стареющего отца.

Захлопнув двери благородной семьи Элторчул, Эрилин не знала, горюет ли старый маг из-за семьи, которую потерял, или из-за семьи, которую ему по-прежнему приходилось терпеть.

Во дворе Белого Быка, открытой площадке в глубине Южного квартала, каждым утром собирались несколько караванов. Это был рабочий квартал Глубоководья. Из промежутков между сгрудившимися вокруг двора зданиями в небо поднимался дым. В близлежащих кузнях раздавался звон металла по металлу, со скотного двора доносилось нервное блеянье животных. Цокающий стук копыт по утрамбованной почве возвестил о доярке, ведущей мимо свою корову. Из лавки седельщика исходили тёплые, землянистые ароматы кожи.

Но такие обыденные вещи блекли перед необычайным зрелищем, развернувшимся во дворе. Элайт Кроулнобер был купцом и искателем приключений более сотни лет, но такого поразительного каравана не видел никогда.

Слуги суетились, сворачивая брезентовые чехлы, укрывшие караван от внезапного ливня. Просторный двор был полон шороха огромных крыльев, рокочущих кличей, рёва и ржания дюжин небесных жеребцов. Несколько квартетов пегасов били копытами землю. Конюхи с гербом Гандвиндов запрягали крылатых лошадей в длинные, прочные постромки. За каждой упряжкой прикреплялась лёгковесная повозка без колёс и полозьев. В северной части двора, как несушки, сидели в ряд грифоны, подобрав под себя львиные передние лапы. Их соколиные головы были закрыты огромными кожаными клобуками, чтобы звери не взлетели в небо слишком рано.

Это типично человеческое приспособление вызвало вспышку гнева у Элайта. Немыслимо было мешать птице летать, но люди поступали так постоянно. Они надевали клобуки на своих охотничих соколов, чтобы держать их смирными, когда те не гонялись за дичью. Они обрезали крылья гусям, чтобы удержать их в ловушке мельничьих прудов. Некоторые из этих глупцов даже ловили в сети певчих птиц и зажимали им крылья, чтобы сохранить в качестве украшения для своих садов. Конечно, с наступлением зимы такие птицы умирали, но

это становилось всего лишь очередной заботой для слуг.

Разгневанные мысли эльфа прервал чей-то беззаботный смех. Он обернулся как раз вовремя, чтобы стать свидетелем весьма необычной игры.

Носильщику-полуорку преградил путь золотой скакун — не лошадь, а огромный орёл с холодными глазами хищника и загнутым острым клювом. Одного его вида было достаточно, чтобы у любого храбреца кровь застыла в жилах. Орлиный клюв распахнулся, и огромная голова неожиданно метнулась вперёд в молниеносном ударе.

Грузчик вскрикнул, бросил свою ношу и быстро откатился в сторону. Это вызвало новый приступ смеха — весёлого и непринуждённого, но беззлобного.

Непроизвольная усмешка заиграла на губах Элайта, когда он вспомнил эту игру. Напарник орла, молодой эльф, разменявший, скорее всего, только третью сотню лет, бросил своему пернатому товарищу второй кусок мяса. Птица ловко словила его и запрокинула голову, чтобы проглотить угощение. Полуорк метнул злой взгляд на шутника-эльфа и заспешил прочь.

Ещё трое эльфов выступили из толпы и заговорили с сородичем. Это были лунные эльфы, как и сам Элайт; высокие, стройные и опасные, как кинжалы. У всех были серебристые волосы и глаза цвета драгоценных камней: янтаря, жадеита, топаза. Их речь была отмечена акцентами далёкого Эвермита, а на рубахах виднелись почти забытые эмблемы.

От неожиданности Элайт нахмурился. Орлиные всадники — здесь, на материке? Эти отряды молодых эльфов были одними из самых свирепых защитников эльфийского острова. Почему они оказались здесь?

Молодой предводитель заметил его внимание. Он нахмурился, мгновенно сосредоточившись, а затем его лицо просияло, подобно рассвету. Он направился к Элайту, протянув левую руку на манер того, как один эльфийский лорд приветствует другого.

- Это честь для нас, лорд Кроулнобер! Мой отец служил под вашим командованием в дворцовой гвардии, когда я был почти так же молод — хотя, слава богам, совсем не так глуп — как эти людишки!

Он ухмыльнулся и склонился в поклоне.

- Гарелит Сень Листвы, в вашем распоряжении.

Эти слова и уважение, с которыми они были произнесены, затронули воспоминания, которые Элайт считал давно забытыми. Он принял приветствие со сдержанной вежливостью.

- С тех пор, как я покинул остров, прошло уже много лет, - небрежно сказал он, но раздражение, вызванное этими юнцами, никуда не делось, и он, не сдержавшись, добавил: - А вы? Разве Эвермит больше не нуждается в орлиных всадниках?

Молодой эльф рассмеялся.

- Я ничего такого не слыхал! Остров такой же, как и всегда. Прекрасный, неизменный — и нестерпимо скучный! Мы с ребятами соскучились по веселью.

- И вы надеетесь повеселиться, работая охранниками каравана.

- Почётная работа, - пожал плечами эльф, затем снова усмехнулся. - И сулит хоть какие-нибудь приключения. Мы ведь отправляемся в Серебристую Луну! Я наслышан об этом чудесном городе и госпоже-волшебнице, которая им правит.

Товарищи Гарелита сгрудились рядом. Их глаза цвета драгоценностей горели от любопытства и воодушевления. Пока Элайт уклонялся от их расспросов и наслаждался мелодичным звучанием эльфийского языка, его раздражение улетучилось.