– И не думай, что это грех. Это не грех. Ты это сделала, во-первых, по благословению своего дяди, а во-вторых, покоряясь своему господину, герцогу, которому все мы принадлежим и душами своими, и телами. Поняла? И телами! Но без моего разрешения ни-ни! Ты у нас стоишь дорого, деточка моя, ты поняла меня?

– Да, дядя. – Вытирая слёзы, кивнула Ингрид.

– И если Хлоринг приедет к нам, ублажи его, как следует, делай всё, что он скажет, не криви рожу, с радостью делай, с радостью! А мы тебе платье… купим… – В этот миг он почти решился на эту трату, так его умилило произошедшее. В конце концов, сколько оно там стоило, платье-то? Вполне себе приличное могло обойтись самое большее, в дукат, если без драгоценностей! – Чтобы ты его как следует приняла…

Пошли, моя хорошая. Ножки болят?.. Ничего, мы потихоньку… Вот так! Ты подложила там себе чего? А то платье всё испачкаешь, не хорошо…

Гэбриэлу в этот момент было уже довольно весело. С француженкой его разлучила дочка главы Гильдии, полноватая, но симпатичная Гвен Дрю, оказавшаяся весёлой и резвой, и они увлеченно отплясывали танец за танцем. Гвен была не только веселой и подвижной, она была жуткой балаболкой и рассказывала Гэбриэлу буквально о каждом в зале.

– А это Унылый Ганс! – Указала она на высокого, мрачноватого вида рыцаря в бедном лентнере и траченном молью берете. – Еще одно чудище!

– В каком смысле чудище? – Удивился Гэбриэл.

– Ганс Кальтенштайн, хозяин Кальтенштайна. Вдовец. Думает, что найдет себе жену! – Гвен фыркнула. – Только кто за него пойдет?! Он же бедный, как церковная крыса, да еще с пятью дочерями в придачу! Но это еще куда ни шло, но вы посмотрите на него! В такой позорной одежде, и трется среди приличных людей! Я бы из дома в огород в такой не вышла! Мне его даже жалко порой. Над ним же все смеются! Рыцарь! – Гвен снова весело фыркнула. Но Гэбриэлу было не до смеха. Сердце его, всегда жалевшее всяких чудаков и аутсайдеров, дрогнуло, и он, оставив Гвен, направился к Унылому Гансу.

Рыцарь был довольно высокий, худой, даже, пожалуй, тощий, с длинным, но не уродливым лицом. Оно могло бы быть даже приятным, если бы не унылое и несколько брезгливое выражение. Голос у него, когда он ответил на приветствие Гэбриэла, оказался под стать лицу и всей фигуре: густой, хрипловатый, глухой бас. Разговорить его Гэбриэлу не удалось: на все авансы он отвечал односложными словами и междометиями, смотрел прямо перед собой и говорил медленно, уныло и спокойно. Вино, которым угостил его граф Валенский, он взял и пил крохотными глотками, грея в руке. Как потом Гэбриэлу рассказал брат, Кальтенштайны тоже были в контрах с Хлорингами, так как в свое время, наряду с Драйверами, примкнули к мятежным Райдегурдам, и поплатились за это. Все мужчины мятежных семей старше четырнадцати лет были казнены, те, что младше – вместе с матерями и сестрами сосланы в монастыри. Только уже в конце своего правления Генрих Великий позволил некоторым из них покинуть монастыри и вернуться во владения их матерей, отцовские навсегда присвоили себе Хлоринги. Тогда многие из опальных мятежных семей вообще прекратили иметь место быть, а оставшиеся до сих пор влачили незавидное существование.

Ну, а в тот момент Гэбриэл этого еще не знал, и просто решил, что Унылый Ганс – всего лишь такой вот тип. Гвен поглядывала на него многозначительно и укоризненно, но Гэбриэл не купился бы на эти взгляды, если бы вокруг него снова не начала нарезать круги жена фохта подобно хищной рыбе, примеряющейся к добыче. И Гэбриэл вновь отправился танцевать с веселой пышечкой.

Не успел он станцевать и пару танцев, когда Гарет вернулся в зал и нашёл брата глазами. Гэбриэл извинился перед Гвен и поспешил к нему.

– Поехали домой. – Сказал Гарет.

– Но ещё рано! – Возмутился Гэбриэл, которому только-только понравилось. Но Гарет был непреклонен:

– Всё, приличия соблюдены, пора и честь знать. К тому же, эта толстушка уже возомнила невесть, что, а её папаша – и подавно. Где Фридрих?

– Ты чего такой злой?

– Я не злой!

– Да ради Бога. – Гэбриэл спорить не собирался, хоть и видел, что Гарет сам не свой. – Домой, так домой. А весело было!

– Тем более. Надеюсь, ты глупостей не наделал? – Гарет небрежно попрощался с подошедшими к ним горожанами. – Не хотелось бы потом расхлёбывать их за тебя!

– Если настроение плохое, нечего срываться на мне! – Тут же отреагировал Гэбриэл. Препираясь, братья вышли во двор и сели на коней. Пепел прогарцевал боком по двору ратуши, выгнув шею и хвост и вызвав восхищение знатоков, и взял с места в галоп. Гарет, выругавшись, погнал Грома за ним.

Догнал на дороге, ведущей на Воронью Скалу, и Гэбриэл придержал коня, храпящего и грызущего удила.

– Чего случилось-то? – Спросил миролюбиво.

– Да сам не знаю. – Искренне ответил Гарет. – Дома поговорим. – И дальше они ехали молча. В покоях Гэбриэла Гарет наконец рассказал брату, что было у него с Ингрид.

– Что тут думать, забирай девчонку от этого придурка. – Уверенно сказал Гэбриэл. – Вы когда ушли, моя дама начала над ними потешаться, ну, в смысле, над обоими, над ними, оказывается, здесь все потешаются… Такое мне про этого лесника рассказала!

– А это, кстати, твой лесник. – Напомнил Гарет.

– В каком смысле мой лесник?..

– В прямом.

– То-то он всё время ко мне лез, что-то там бормотал про охотничий замок… Пьяный, как свинья, вонючий… Кошмар. Как они живут друг с другом, эти дайкины? Нет, девчонку от него надо спасать.

– Мне тоже так кажется. И вроде она мне понравилась… Тело у неё красивое, такое, знаешь… Воздушное, но всё, кроме сисек, на месте. Сисек, правда, почти нет. Жаль. Только… Ну, вообще никак. Она никак. Говорит, что нравится, а не реагирует ни на что, ни обнять там, ни поцеловать…

– Чего ты хочешь, она в первый раз. Этому всему научить надо. Если она никогда не была с мужиком, откуда ей знать, что надо делать?

– И то правда. – Засомневался Гарет. Он сам не мог понять, что его смущает и что не нравится. Всё было логично, но в душе он чувствовал, что Ингрид на самом деле не испытывает к нему ничего, и это его напрягало. Чувствовать, что его используют, ему было неприятно, но он не понимал себя, и ему казалось, что это следствие его страсти к Марии, с которой он решил бороться и победить ее любой ценой.

– Содержанка, это же почти что жена. – Сказал он вслух. – Ревновать начнёт, придираться… Ненавижу ревнивых женщин. На меня однажды в Венгрии одна дура с ножом кидалась, со злости.

– Алиса меня иногда колотит. – Признался Гэбриэл, и Гарет расхохотался:

– Я видел! Зрелище то ещё! Это ещё смешнее, чем когда котёнок на здоровенного пса шипит, а тот пугается!

– Она ревнует, потому, что любит! – Оскорбился Гэбриэл за Алису. – И себя не контролирует поэтому же! Я бы, например, сам не знаю, что бы сделал, если бы повод появился…

– Упаси Боже! – Утирая выступившие слёзы, покачал головой Гарет. – Думаю, это, как раз, будет не смешно! Но речь-то не о том. Не хочу я брать на себя обязательства, к которым не готов. Ограничивать себя не хочу.

– Тогда не надо было трогать её. Уступил бы Фридриху, тот бы…

– Фридриху?! – Взвился Гарет. – Этому… кобелю?!

– Думаю, он не откажется её взять себе. – Коварно сказал Гэбриэл. – Тебя, в сущности, никто не принуждает.

– Если она захочет!

– А кто её спросит? Может, и не захочет… Сначала. А потом и понравится. Так что не переживай…

– Знаешь, что?! – Возмутился Гарет. – Ты чей брат, мой или Фридриха?!

– Твой. – Гэбриэл наконец-то избавился от камзола и ремня, скинул сапоги, и с наслаждением потянулся, почесав живот. – Но мне девочку жалко. А если ты её не возьмёшь, немец – лучший вариант.

– Завтра мы поедем в твой охотничий замок. – Заявил Гарет. – Поохотимся на зубра.

– А как же тетя?

– Ничего, встретим. – Гарет рухнул на свой край постели. – Ложись спать… Встанем рано.

Братья подались на «Единороге» в Гармбург после того, как получили известие о скором приезде тети Алисы, графини Маскарельской, и ее мужа, графа Вильяма Маскарельского. Хлоринги переживали о безопасности графа и графини, хотя его высочество оговаривался, что «Элис никогда не принимала в расчет ни обстоятельства, ни реальные препятствия». Гарет подтверждал, что тетя Алиса поехала бы и сквозь вражескую армию, и тем хуже для врагов, если они рискнут с нею связаться! Только вот кроме шуток, ситуация и в самом деле была напряженная, и родственники Хлорингов могли оказаться в реальной опасности, а потому братья поспешили встретить их и проследить, чтобы все было в порядке. Переживая о том, что оставалось за спиной, в родном замке, Гарет оставил своего Марчелло в Хефлинуэлле, чтобы тот держал ситуацию под контролем и постоянно, каждый день, отправлял ему донесения о происходящем. Перед самым отплытием вернулся Лодо, с неприятным известием: Глэдис исчезла. В деревеньку, куда она направилась, женщина так и не доехала, а след ее почему-то довел Лодо до Сандвикена, где и оборвался. Получалось, что именно Глэдис и была тем, кто бросил крысу под ноги маленькому Гарету и устроил несчастный случай, погубивший герцогиню Лару. Гарет не хотел в это верить до последнего, но мать Глэдис призналась, что та всю жизнь любила, и продолжает любить, его высочество, Гарольда Элодисского. Гэбриэл принял эту версию, раз в нее поверил брат, но в глубине души что-то скребло… Впрочем, он решил пока об этом не думать. Лодо он оставил деньги и задание, совершенно сумасшедшее и опасное, но Лодо заверил его, что все получится. Нэш по-прежнему занимался розыском и поимкой засланных Драйвером Псов, которых, судя по всему, в Пойме почти не осталось – нападения, погромы и изнасилования стали редкими, словно теперь этим занималась небольшая группа, в три-четыре человека, которые постоянно перемещались по окрестностям, так, что пока что их не получалось выследить и отловить. Мириэль оставалась в замке, поселившись в башне Алисы – там лесной королеве было комфортно и достаточно уединенно, – и занималась образованием маленькой принцессы эльфов, подтвердив ее статус: Айвэн Ол Таэр официально считалась теперь принцессой и наследницей эльфийских королей. Мириэль по крови маленькой принцессы выяснила и род ее матери: Ол Шалью, исчезнувший род эльфов Дуэ Сааре, родственный королям южных Ол Донна. Так что Вэнни в одночасье стала очень важной персоной в эльфийском мире! Поскольку королей Дуэ Сааре и других их наследников не осталось, Вэнни вполне могла стать королевой южных Ол Донна.