И вдруг одна из тварей застонала и присела, скрючившись сильнее. Барр резко обернулась, не понимая, что происходит. А та, опрокинувшись на спину, с отчаянным женским стоном принялась царапать себе грудь, выгибаясь дугой, крылья затрепетали и распрямились в агонии… Пока Барр с изумлением созерцала происходящее и пыталась понять, что творится, чудовище вдруг отчаянно вскрикнуло, замерло в напряженной позе – и обмякло, упало на камни, но уже не чудовищем, а девушкой, избитой, изуродованной, мертвой, но вполне нормальной, даже сохранившей следы былой красоты. Последними, с тихим вздохом из разбитых синих губ, трансформировались зубы, превратившись в обычные, и безжизненное тело обмякло на камнях.

– Как?! – Взвизгнула Барр, пытаясь поднять неподвижное тело, и не встречая никакого отклика. – Как?!! – Заорала, увидев, что и с другой тварью начало происходить то же самое. Она призвала на помощь все свои силы, все свои чары, но сделать ничего не смогла – все три скоро лежали на полу, не отвечая больше на ее вызов. Более того – когда она прибежала обратно, то же самое она увидела и в клетке: три из пяти оставшихся тварей лежали на полу, больше неподвластные ей.

– Проклятая ведьма… – Простонала Барр, уверенная, что это магия Мириэль. – Я уничтожу тебя, уничтожу, слышала, уничтожу!!! – Завизжала, стискивая кулаки в бессильном бешенстве. И лишь немного погодя, придя в себя, она принялась думать и анализировать. Освободились только девки из последнего Привоза, из тех тринадцати. Каким образом?.. Только одним. Проклятая эльфийская тварь нащупала связь с ними в лице той девки, что забрал из Садов Мечты Хлоринг на пару с каким-то эльфом. И следует как можно скорее эту девку отыскать и уничтожить.

– Разговаривай с ними, люби их. – Алиса была бледной и чуть дрожала, но от помощи и предложения отдохнуть в башне отказалась. – Не оставляй без внимания, они живые и откликнутся на заботу и любовь. Поливай, восхищайся, рыхли землю, сбрызгивай водой. Особенно первые дни. Это очень важно! Говори с ними, все время говори!

– Да, – согласилась Мария, с состраданием глядя на бледное, осунувшееся лицо Алисы. – Спасибо тебе, спасибо огромное, могу я что-то сделать для тебя?!

– Мне ничего не нужно. – Гордо ответила Алиса. – До свидания. Нам пора. – И села в седло своей лошадки при помощи эльфа из свиты Мириэль. Они уехали, и Мария присела подле своих роз, любуясь их бутонами. Удивительно, но некоторые из них имели именно тот цвет, который она и представляла, а некоторые, например, Клэр – совсем другой. Она видела Клэр белой, или нежно-розовой, а оказалось, что та – сочная, темно-алая, яркая. Саманта оказалась темно-розовой, пастельного оттенка, а Трисс – белой…

– Милые мои… – Прошептала она, легко касаясь тугих бутонов. – Бедные мои… Как я вас люблю… Как я по вам тоскую!

Алиса молча доехала до Хефлинуэлла, и во дворе замка, спешившись, вдруг упала в обморок. Мириэль подхватила ее, и видение накрыло пророчицу с головой. Она увидела такое, что глаза ее расширились, и на феечку, поникшую у нее на руках, она взглянула с изумлением и даже с ужасом.

Но и с надеждой.

Антон Бергстрем не хуже кардинала и принца Элодисского видел расклад сил в королевстве, и понимал, что даже в виду произошедших событий, норвежцы против Элодисцев не пойдут. Не сейчас. Они прекрасно понимают, что теперь, когда нет Еннеров, второй по значимости в Междуречье семьей стали Бергстремы, и власть им не отдадут. Не в этой жизни. Так что на тинг норвежцев у него особой надежды не было. Но он считал, что момент все равно крайне удачный и весьма подходящий для того, чтобы объединить междуреченцев и заставить их забыть недоверие к Бергстремам и свою привычную лояльность в адрес принца Элодисского. А для этого им следует собрать собственный тинг, и не в Лионесе, а в Лавбурге, и прямо сейчас. Ситуация-то тревожная, слов нет, какая тревожная и опасная! Созывая дворян в Лавбург, он особо напирал в своих посланиях на то, что норвежцы пока еще все соберутся, пока еще обсудят и что-то решат, а действовать-то нужно прямо сейчас, пока не поздно! Корнелиты бесчинствуют, грабят, жгут, Птицы, чельфяки зловредные, тоже начали борзеть и какой ужас сотворили в замке Зеленого Леса, монастыри и аббатства пылают, Еннеры и Ардо Бергквист мертвы.

– А что до мальчишек Хлорингов, – говорил он, когда все уже собрались и слушали его, рассевшись в Рыцарском зале замка Ангелов, – так они было сунулись сюда, да тут же и попали, как кур в ощип, и сидят теперь в осаде, в Кальтенштайне, как будто без них у нас проблем маловато!

– Предлагаешь выручать их? – С сомнением поинтересовался пожилой Адам О’Гарро, хозяин Ейсбурга. – Или что?

– А мне очень хотелось бы услышать, что на самом деле происходит с дочерями Лайнела. – Перебил его Вольфганг Бронсон. – И как так вышло, что Северная Звезда была захвачена. На самом деле, междуреченцев волнует это куда сильнее, чем все остальное.

– Об этом мы услышим прямо сегодня. – Ответил Антон Бергстрем. Его сын мрачно сидел во главе стола, откинувшись в кресле, покрытом медвежьей шкурой, и тоскливо думал о можжевеловой водке. Как все было весело, пока папаша не приехал! Интриган хренов… Одно радует: сегодня проклятый Рон получит, наконец, по заслугам.

– Сейчас некий Рон Гирст привезет сюда девочку, младшую дочь дорогого нашего Лайнела, упокой, Господь, его душу! И ему придется подробно нам объяснить… – Он замер, чуть наклонившись к пажу, который, задами пробравшись к нему, начал что-то торопливо шептать на ухо. Бергстрем переменился в лице, и его сын впервые проявил признаки оживления. И что, интересно, вычудил его братец-бастард?

Он получил возможность узнать это буквально через пару минут. В зал вошли, гремя шпорами, Кенка и Рон Гирст, которых сопровождала Фиби Еннер, бледная, но спокойная и без малейших следов слез. Бронсон и Конрад Аронсон встали, остальные подались вперед, пожирая Фиби глазами.

– Приветствую господ рыцарей. – Поднял руку в рыцарском приветствии Кенка. – Просим прощения за небольшую задержку.

– Фиби, дорогая, приношу свои соболезнования! – Вольфганг первым подошел к ней, взял за руки. – С тобой все в порядке? Тебе нужна помощь? Любая помощь, которая тебе необходима…

– Благодарю. – Спокойно ответила Фиби. – Мне не нужна помощь. Я чувствую себя нормально. Насколько это возможно после такой утраты.

– Присаживайся, дорогая. – Бронсон усадил Фиби подле себя. – Мы рады видеть тебя и убедиться, что с тобою все хорошо! Но мы все беспокоимся! Что произошло в Северной Звезде? Что с Гарольдом, с Луизой?

– Они мертвы. – Фиби прикрыла глаза, и многие перекрестились. – Мой кузен, Енох, убил отца, заманив в ловушку, и маму… – Голос на миг изменил ей, она прикусила губу. Но быстро справилась с собой. – Рональд оказался настоящим рыцарем и спас нас с сестрой от Еноха и его людей. И теперь я – его невеста.

– Невозможно! – Выдохнул Антон Бергстрем, и его поддержал слитный гул. – Ты из старинного норвежского рода, дочь славного эрла, а кто этот человек?!

– Этот человек – внушительно заговорил Кенка, – мой сын, Рональд, и я признаю его права, назначаю его своим наследником и благословляю его брак с этой девицей. Я думаю, – он повысил голос, перекрывая поднявшийся гвалт, – род Сулстадов достаточно знатен для родства с Еннерами?!

Пока Антон Бергстрем приходил в себя от последствий нанесенного удара, его сын, Андерс, вдруг самым неприличным образом заржал, заржал, словно какой-нибудь жак, а не рыцарь. Все притихли, непонимающе уставившись на него, а он встал, не переставая посмеиваться и фыркать, подошел к столу, налил себе щедрую порцию можжевеловой водки и залпом выпил, утер рот, и снова заржал. Что тут началось! Рыцари наперебой требовали от Фиби, чтобы она призналась, что ее запугали, принудили; твердили, что они готовы ей помочь и защитить от кого угодно. Фиби положила этому конец, встав подле Рона и сжав его руку.