– Да что их только на это не толкает! – Оскалился в волчьей усмешке Гэбриэл. – По ходу, им для этого любая причина годится! Ладно. Поговорю с ним. Или, лучше, пусть этот… каноник поговорит, Иво ему в рот смотрит.

– Это хорошая идея, сэр. – Одобрил Ван Хармен, поклонившись. – И еще одно… Две новые дамы графини Июсской…

– Что с ними? – Глаза Гэбриэла, мгновенно развернувшегося к Альберту, опасно сверкнули красными огонечками.

– Ничего особенного, сэр. Я только хотел уточнить. Они круглые сироты?

– Да.

– И никакого содержания, помимо того, что им назначили их высочество, у них нет?

– Нет. Кроме приданого в размере трехсот золотых дукатов и драгоценностей еще на двести каждой.

– Этого мало, сэр.

– Что?! – Поразился Гэбриэл.

– Я имею в виду, им требуется не только содержание и приданое, но и легенда… история… обоснование их появления при дворе. Вы не знаете наших дам?.. О них уже сплетничают вовсю.

– А… Да. На самом деле, они просто воспитывались в приличных домах, как сироты, по распоряжению его высочества. У них никого и ничего нет, вот он и позаботился о них. Никакой другой истории не требуется. Все остальное – в их документах. Они подлинные. Теперь все?

Альберт поклонился. Гэбриэл отправился к дочери, усмехаясь своим ощущениям: в таких случаях у него возникало чувство, словно не он разделался с Альбертом, а тот его отпустил восвояси. И как этот обманщик это делает?..

Алиса с утра тоже чувствовала себя счастливой и умиротворенной. У нее такой камень с души упал! Все печали и страхи последних дней оказались напрасными: Гэбриэл по-прежнему принадлежит ей и телом, и душой, они по-прежнему вместе, а остальное как-нибудь «устаканится», по его выражению. Волшебные слова: «Солнышко, помоги мне, пожалуйста!», и намек на то, что Длинную любит Гарет, усмирили бурю в душе феечки. Теперь она горячо сочувствовала своему жениху и будущему деверю, и готова была помочь всем, чем только можно, обоим братьям… Правда, не Длинной – так далеко великодушие Алисы не распространялось! Эту… Алиса никогда ни простить, ни принять не сможет, и думать нечего!

Но как бы она ни была с утра довольна и счастлива, о том, что произошло с ее подругой, Алиса не забывала ни на минуту. Эту проблему следовало решать немедленно, и феечка позвала к себе Розу.

– Ты помнишь, – спросила она свою служанку, – как говорила мне про эту противную Жанну? Что она пыталась к тебе подлизаться и даже подарок какой-то предлагала?

– Конечно, леди. – Роза даже слегка испугалась. Местом у графини Июсской Роза очень дорожила. И сама графиня ей нравилась, и ее жених оказался мужчиной достойным и щедрым, Роза уже давно забыла прошлую нищету, серебро в ее кошельке не переводилось. Девушка приоделась, купила в городе домик, и сдала его, пока что, семье сапожника. У нее и поклонники появились, и Роза уже в мечтах накопила достаточно себе на достойное приданое и вышла замуж за порядочного и зажиточного человека, зажила своим домом… И вдруг?! Не случилось ли чего, не оклеветал ли ее кто?.. Да та же Жанна – с нее станется!

– Ты не могла бы пригласить ее в мой сад? – Удивила ее просьбой Алиса. – Скажи ей, что я тебя обидела, и ты хочешь поговорить обо мне.

– Моя леди! – Встревожилась Роза. – Не верьте этой Жанне, она очень дурная девушка!

– Я знаю. – Безмятежно ответила Алиса. – Поэтому вторая моя просьба – сразу же забудь о том, что приглашала эту Жанну сюда. Проводи ее в дальний конец сада, где ульи, и уходи. Присмотри только, чтобы никто больше туда не пришел.

Аврора еще спала, остальные девушки и их служанки завтракали на первом этаже коттеджа, в летней гостиной. Алиса, скинув обувь, неслышно скрылась в дальнем конце сада, с наслаждением ощущая босой ногой живую траву. Присела возле ульев, подставила ладони пчелам, беззвучно общаясь с ними. Она была в простом домашнем платье, без украшений, простоволосая. Отросшие волосы свободно вились по плечам, горя в солнечных лучах прекрасным темно-рыжим, с вишневым оттенком, цветом. Когда обрадованная Жанна прибежала сюда, она увидела Алису и остановилась, пораженная: никогда не видела, чтобы пчелы вот так ползали по живому человеку, а тот не боялся бы их нисколько!.. Алиса подняла голову, и Жанна ахнула: глаза лавви были странными, жутенькими. Радужка расплылась двумя кляксами, заполнив почти всю глазницу, в глубине этих чернильных клякс прыгали золотые огонечки.

– Ты дурная девушка, Жанна. – Произнесла Алиса каким-то нереальным, чуть вибрирующим голосом, встала, глядя пристально и так страшно, что Жанна дернулась было бежать, но из травы взметнулись тонкие корни и оплели крепко ноги и руки, пригвоздив ее к месту. Жанна открыла рот, чтобы крикнуть, но на губы спикировал огромный шершень, и еще несколько угрожающе загудели у самого лица. Жанна задрожала от ужаса, по щекам потекли слезы.

– Это же ты опоила мою подругу и помогла мужчине надругаться над ней? – Продолжала Алиса. – Не спорь, я знаю, что это так. Не надо злить меня еще сильнее, Жанна. Мне нужно имя этого человека. Скажи его, и останешься жива.

– Сэр… Юджин… – Пролепетала Жанна, едва шершень слетел с губ. – Простите… леди… сударыня… госпожа…

– Я не прощу тебя. – Возразила Алиса. – Ты поступила очень дурно и подло. Ты сломала жизнь достойной девушке, лишила ее первой ночи и права выбора. Ты останешься в живых, но говорить больше не сможешь. И в замке тебе больше нет места. Убирайся, убирайся, как можно дальше отсюда, если останешься поблизости, мои шершни найдут и убьют тебя. Ты меня поняла?

– Да… госпожа… – Жанну начало трясти. – Я уеду, госпожа… Сейчас же соберу вещи… Я уеду, госпожа!!! – По ее телу что-то скользнуло, Жанна взглянула, и завизжала: у ее лица возникла треугольная змеиная голова. Молниеносный укус – и в голове у девушки помутилось, она без чувств рухнула наземь.

Очнулась она у себя в комнате, голова болела, вся левая сторона лица налилась тяжестью и ватной немотой. Глянув на себя в зеркало, Жанна зарыдала: половина ее лица стала опухшей, лилового, омерзительного цвета, превратив ее в уродку. И говорить она не могла: язык отнялся и с трудом ворочался в онемевшем рту. Вспомнив угрозу, Жанна лихорадочно принялась собирать вещи, превозмогая боль. Ничего… деньги у нее есть, и драгоценности кое-какие имеются… Сядет в порту на речную шхуну и отправится в Элиот, там у нее тетка… Может, элиотские лекари и вылечат ее от этого страшного уродства?!

Алиса вернулась к Авроре, присела на край постели. Та уже проснулась, сладко потянулась:

– Что-то я сегодня долго дрыхла, словно лежебока Мирмидонская!

– Я все узнала у Жанны. – Невинно сообщила Алиса. – И знаю, кто этот негодяй.

– И кто? – напряглась Аврора.

– Я почему-то на него и думала. Это сэр Юджин.

– Фу! – Аврора закрыла лицо руками. – Терпеть его не могу… Я бы и в страшном сне не согласилась бы на него, даже если бы он остался единственным мужчиной на свете… Алиса, но он же такой подлый! Он… что, если он сплетничает обо мне?! Позорит меня?! О, Боже! – Хорошего настроения Авроры как ни бывало, она заломила руки. – И что теперь делать?! Мне нужно было остаться в монастыре!

– Не волнуйся. – Пожала ее руку Алиса. – Мы отомстим ему.

– Как?! – Усомнилась Аврора. Алиса загадочно усмехнулась:

– Увидишь. У нас есть свои возможности, Авророчка. Мы не такие уж и беспомощные и бесправные в этом мире! Мы будем над ним смеяться, унижать его, мы сделаем его жизнь ужасной, настолько, что он сам захочет убежать отсюда! Мы настроим против него всех, кого сможем, и первых – герцога и моего Гэбриэла. А если он попадет в опалу к Хлорингам, его тут же начнут травить и местные подхалимы! Ты же сама это знаешь!

– Но что мы скажем Хлорингам? – Задумалась Аврора.

– Ну… – Поиграла ямочками Алиса, – я расскажу моему Гэбриэлу, что сэр Юджин пристает ко мне.

– И он его убьет! – Обрадовалась Аврора.