— Мало ли я вам про покойников писал, — говорил, бывало, Андреев. — У меня что ни рассказ, то два-три покойника. Дайте мне адрес „Ваганьково“. Я, кажется, заслужил.

Не сразу, но просьбу его все-таки уважили, и он успокоился.

Над этими адресами хохотал и потешался А. П. Чехов, когда однажды в его ялтинском кабинете мы рассказывали о них.

— А меня как прозвали? — с интересом спрашивал Антон Павлович, готовясь смеяться над собственным „адресом“.

— Вас не тронули, вы без адреса.

— Ну, это нехорошо, это жалко, — разочарованно говорил он. — Это очень досадно. Приедете в Москву, непременно прозовите меня. Только без всяких церемоний. Чем смешнее, тем лучше. И напишите мне — как. Доставите удовольствие».

Пословицы, поговорки, как и произведения других фольклорных жанров, обычно безымянны. Конечно, кто-то их придумал, сложил, но их имен мы не знаем, и всех этих неизвестных авторов объединяем под одним именем — народ: народ говорит, народ сложил…

Но среди московских пословиц есть группа таких, автор которых хорошо известен, — это Александр Сергеевич Грибоедов.

A. С. Пушкин, познакомившись в Михайловском с полным текстом комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума», в январе 1825 года написал в письме А. А. Бестужеву: «О стихах я не говорю: половина — должны войти в пословицу».

Владимир Федорович Одоевский, москвич, постоянный посетитель московских гостиных и салонов, в заметке, напечатанной почти тогда же, когда Пушкин писал свое письмо Бестужеву, свидетельствует: «Почти все стихи комедии Грибоедова сделались пословицами, и мне часто случалось слышать в обществе целые разговоры, которых большую часть составляли стихи из „Горя от ума“».

B. Г. Белинский в восьмой статье цикла «Сочинения Александра Пушкина», написанной в 1844 году, отмечает дальнейшее проникновение грибоедовских цитат в живую речь: «Стихи Грибоедова обратились в пословицы и поговорки; комедия его сделалась неисчерпаемым источником применений на события ежедневной жизни, неистощимым рудником эпиграфов!»

В. И. Даль в свой сборник «Пословицы русского народа», материалы для которого собирал в тридцатые-сороковые годы, не включал книжные, литературные цитаты и афоризмы, он брал пословицы, как объясняет в предисловии к сборнику, из живого русского языка, из речи народа. И тем не менее в его сборник вошли, придя из живой речи, две грибоедовские «пословицы». При издании Даль пометил их источник — «Грибоедов». Первая помещена в разделе «Начальство — служба» — «Служить бы рад, прислуживаться тошно»; вторая в разделе «Любовь — нелюбовь» — «Грех не беда, да слава не хороша». У Грибоедова: «Молва не хороша». Это разночтение подтверждает, что Даль услышал выражение в устной речи, а не выписал из книги.

В 1872 году И. А. Гончаров в своей статье «Мильон терзаний» пишет как бы о двойном существовании «Горя от ума» — как целостного литературного произведения и в виде россыпи отдельных изречений: «…Грамотная масса… разнесла рукопись на клочья, на стихи, полустишья, развела всю соль и мудрость пьесы в разговорной речи, точно обратила мильон в гривенники, и до того испестрила грибоедовскими поговорками разговор, что буквально истаскала комедию до пресыщения. Но пьеса выдержала и это испытание — и не только не опошлилась, но сделалась как будто дороже для читателей, Нашла в каждом из них покровителя, критика и друга, как басни Крылова, не утратившие своей литературной силы, перейдя из книги в живую речь».

С течением времени грибоедовские стихи все более укоренялись в живой речи, многие из них в устном бытовании почти утратили связь с контекстом и переступили порог цитаты, став настоящими пословицами и поговорками — обобщениями, приложимыми к самым различным ситуациям и положениям событий ежедневной жизни.

В последнем, наиболее полном сборнике крылатых слов литературного происхождения — книге Н.С. и С. Г. Ашукиных «Крылатые слова. Литературные цитаты. Образные выражения» (3-е изд. М., 1966) — приведены 60 цитат из «Горя от ума». Все они действительно хорошо известны и памятны, но вряд ли их все можно квалифицировать как пословицы и поговорки, поэтому в настоящую подборку включаю лишь те, которые, на мой взгляд, могут быть отнесены к пословичному жанру.

На всех московских есть особый отпечаток.

А судьи кто?

Ба! знакомые все лица!

Взгляд и нечто.

Влеченье, род недуга.

Герой не моего романа.

Горе от ума.

Дистанции огромного размера. (В устном бытовании: «Дистанция огромного размера».)

Дома новы, но предрассудки стары.

И дым отечества нам сладок и приятен.

Как посравнить да посмотреть// Век нынешний и век минувший.

Минуй нас пуще всех печалей// И барский гнев и барская любовь!

Ну как не порадеть родному человечку!

Подписано, так с плеч долой.

Послушай, ври, да знай же меру!

Рассудку вопреки, наперекор стихиям.

С чувством, с толком, с расстановкой.

Свежо предание, а верится с трудом.

Служить бы рад, прислуживаться тошно.

Счастливые часов не наблюдают.

Умеренность и аккуратность.

Чтоб иметь детей, кому ума недоставало.

Шумим, братец, шумим.

Пожар способствовал ей много к украшенью.

Где ж лучше? Где нас нет.

Чины людьми даются, а люди могут обмануться.

Карету мне, карету!

Весной 1921 года А. А. Блок приводил в порядок свой архив, библиотеку, просматривал книги, журналы, перечитывал, переоценивал читанное когда-то… Журнал «Народоправство» издавался с мая 1917 года по февраль 1918-го, вышло 24 номера, в нем печатались М. М. Пришвин, А. Н. Толстой. Б. К. Зайцев, Г. И. Чулков, В. И. Иванов, А. М. Ремизов. Перелистав и перечитав полный комплект журнала, Блок записывает в дневник 7 марта 1921 года: «Интересны записи „солдатских бесед“, подслушанных каким-то Федорченко — отрывки (№ 9, 10, 11, 12, 13). Это самое интересное». «Правдиво и совестно» — так оценивает Блок эти записки.

«Какой-то Федорченко» — писательница Софья Захаровна Федорченко (в то время ее писательский путь только начинался, и отмеченные Блоком «солдатские беседы» были одной из первых ее публикаций). С. З. Федорченко (1888–1959) родилась в Петербурге, в семье инженера, окончила юридический факультет Киевского университета, в 1914 году пошла сестрой милосердия на фронт, на передовые позиции. «Попала в самую гущу, — вспоминала она потом, — проделала наступления и отступления, видала и победы и поражения. Все было одинаково ужасно и непоправимо». Империалистическая война, потом Гражданская… Тысячи людей повстречала Федорченко за эти годы на своем пути, переслушала множество солдатских рассказов. Перед ней предстала широкая панорама народной жизни, величественная, противоречивая, страшная, где боль и радость, низость и величие духа, жестокость и доброта, трагедия и комедия стояли рядом и смешивались одно с другим. Федорченко была потрясена увиденным и услышанным и начала записывать солдатские речи. «Записывала ежедневно, — рассказывает Федорченко, — по возможности точно, все то, что чем-нибудь останавливало мое внимание». Затем писательница объединила свои записи в книгу «Народ на войне», расположив их по тематическим главкам.

Два первых тома книги Федорченко «Народ на войне» издавались в 1920-е годы, сейчас они библиографическая редкость, третий опубликован в «Литературном наследстве» (т. 93, 1983 г.). Среди главок книги «Народ на войне» есть и заключающая в себе высказывания о Москве, она так и названа — «Москва».

Приводимые Федорченко высказывания солдат о Москве ярки, метки, образны, многие из них по-настоящему афористичны. Может быть, где-нибудь они бытуют в виде пословиц.

Вот некоторые записи, включенные писательницей в главку «Москва».

«Эх, Москва моя, златоглавенькая! Кто ты, а? Царевна-королевна? Так нет! В нарядах, а простому человеку открытая. Купчиха ты, что ли? Куда там! Крупича-та, да не чваниста. Ученая ты волшебница или как? Так и тут не выходит, — мудра-умна Москва, да сердечная. И не царевна ты, королевна, и не купчиха ты, и не волшебница. Ты, Москва, девица-красавица, вот ты кто! Взглянешь на тебя — полюбишь; полюбишь — беречь станешь; отойдешь от тебя — сердце высушишь! Кто с Москвой, тот у Москвы в полюбовниках.